— Не знаю.
— Бу, вы оба талдычили мне, что он весь такой реальный и неподдельный вампир. Я видел твои укусы, красавица.
— Да, он кусал меня.
— И пил твою кровь, не так ли?
— Именно так.
— Ну, так значит, он вампир?
Она пожала плечами.
— Думаю, да.
— Сэмми! — громыхнул Снегович в мою сторону. Я чуть вздрогнул.
— Да?..
— Ты же мне сказал, что этот тип — натуральный второй Дракула. Так?
— Да, сдается мне, нечто подобное я и сказал.
— Говорил-говорил, я помню. Ты ж мне не лгал?
— Я полагаю, что он мог быть вампиром, — сказал я. — Он, э-э-э, вел себя, как один из них. Он выглядел, как один из них. В смысле, эти его клыки… да он даже чем-то похож на Орлока из того старого немого фильма.
— Носферату, — кивнул Снегович. — Видел его. Тот парень был уродливее вашего.
— Ну, так или иначе, — резюмировал я, — мы считали Эллиота настоящим вампиром. Посмотри, как мы убили его. Если бы мы думали, что он не настоящий, мы могли просто застрелить его, задушить или…
— То есть, огнестрел-таки при вас?
Кэт покачала головой.
— Нет у нас никакого огнестрела.
— Но Сэм только что сказал…
— Я не имел в виду, что он у нас есть, — попытался объясниться я. — Его у нас нет. Я вот что хотел сказать: мы убили его, используя кол — потому что приняли за настоящего вампира.
— Если бы мы думали, что он обычный человек, — добавила Кэт, — мы бы разделались с ним иначе.
— Или бы вообще не тронули, — добавил я.
— Да… конечно, если бы он перестал меня кусать. Мы должны были убить его как раз из-за вампиризма, а не просто так, убийства ради.
— Значит, не лгали, — миролюбиво подвел черту Снегович.
— Нет, — ответил я.
— И, по-вашему, парень — истый наследник рода Дракулы.
— Быть может.
— Ну так тогда, — голосом триумфатора возвестил Снег Снегович, — мы выставим его на солнце, и, едва лучи коснутся его — выжгут начисто, до пепла! Разве ж не так?
— Предположительно, — протянул я.
— Так бывает в фильмах, — добавила Кэт. — Он ведь может и не сгореть.
— Это легко проверить.
— Мы не собираемся проверять, — объявил Снегович. — Продержим его в темноте и безопасности до самой ночи.
Мы с Кэт переглянулись. Определенно, ход мыслей нашего попутчика был слишком для нас запутан. Какой разновидностью чокнутого является этот парень? — подумал я, читая в глазах Кэт схожую мысль.
— Как скажете, мистер Снегович, — осторожно сказал я. — Дело вот только в том, что до темноты еще часов девять. Многовато для разъездов с трупом в багажнике. И, если честно, мне не кажется, что солнечный свет повредит ему.
— Он вредит всем вампирам, — обрубил Снегович, — что в книгах, что в фильмах. Уж я-то знаю, я — фанат.
— Фанат, значит, — буркнула Кэт.
— Заправский! — кивнул Снегович. — Так вот, стоит выставить вампира на солнечный свет — он бах и сгорает, что твоя спичка.
Я посмотрел на Кэт, она — на меня. Во взглядах — серьезность. Ни тени улыбок.
— Да, по поводу солнечного света все верно — произнес я. — Но как быть с колом в сердце? Не надлежит ли вампиру рассыпаться в прах, будучи пронзенным?
— Некоторым — да, некоторым — нет.
— Эллиот не рассыпался в прах, — напомнила Кэт.
— Это все оттого, сдается мне, что он был еще не старым вампиром. Сколько ему лет-то было?
— Он никогда не говорил мне, — ответила Кэт удивленно. — Вряд ли ему даже сорок есть.
— Ну вот, — кивнул Снегович. — Только по-настоящему древние вампиры становятся прахом после смерти. Если им сотни две лет, или больше.
— Звучит логично, — отметил я.
— А молодой вампир останется цел-целехонек.
— Как Эллиот, — тихо произнесла Кэт.
— Именно.
— Теперь все обретает смысл, — сказала она без улыбки.
— Смотрите, — Снегович подался вперед, — в чем вся соль. Они живут чуть ли не вечно, эти вампиры. Думаю, взаправду вечно, если их не вычисляют и не убивают, или если они не забывают не лезть на солнце и не добавлять в салат чеснок.
— Более чем вероятно, — согласился я. Кэт бросила на меня растерянный взгляд.
— И они, опять же, не стареют. Возьмем этого вашего Эллиота. Он, вполне возможно, пьет кровь из людей уже полвека или что-то около того. Но на свой возраст он не выглядит. Он застрял на том году, в котором стал вампиром.
— Разве он не должен теперь, после смерти, вернуться в истинный возраст? — спросила Кэт.
Снег Снегович ответил не сразу. Судя по всему, он обдумывал парадокс. Наконец, он выдал:
— Поставила ж ты меня в тупик. Не знаю, честно. По фильмам такого не помню.
— Но факт остается фактом: он не постарел.
— Мы еще не видели его при свете дня, — заметил я.
— Вы не увидите его при свете дня. Просто выкиньте идею из головы. Вы же так погубите его.
— Мы уже его погубили. Он мертв.
— Возможно — да, возможно — нет.
— Не вижу никаких таких возможностей, — сказала Кэт.
— Ты, красавица, сразу видно — не фанат. А ты, Сэм?
— Не из больших, — покачал головой я.
Но я понимал, куда он клонит. И, отчасти, я тоже когда-то фанател. Проводил исследования. За рамками кино и книжек.
В старину кол в тела вампиров вбивался не просто так — их, по сути, физически приколачивали ко дну гроба, чтобы удержать от восстания из могилы и буйства.
— А я имею в виду вот что, — сказал Снегович. — Иная история с вампиром начинается как? Правильно: находят тело и вынимают кол, и что вы думаете? Старый Брюс Ли воскресает с тем же успехом, что и молодой.
— Кристофер Ли, — заметил я.
— А?
— Не Брюс Ли. Кристофер Ли.
— Брюс Ли машет ногами-руками, — пояснила Кэт. — Кристофер Ли пьет кровь.
— А, ну да. Пардон. Попутал. Ну так речь о чем: кол не убивает вампира, скорее… сдерживает. Погружает в сон.
— Как отравленное яблоко, — сказала Кэт.
— Что?
— Отравленное яблоко. Я думаю, ты понимаешь, о чем я. Злая ведьма? Кто на свете всех милее? Белоснежка?
— КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛА? — взревел он.
Его рука взметнулась над сиденьем и врезалась в голову Кэт. Удар был не такй сильный, чтобы причинить много боли — но явно застал ее врасплох. Ее голова отскочила назад, волосы взметнулись, лицо окаменело от шока.
— Ай! — взвизгнула она и вся сжалась.
Крутнувшись на сиденье, я закричал:
— Не трогай ее!
И его ладонь с размахну впечаталась в мое лицо.
— Вот ведь блядские пустоболты, — пробормотал Снегович, откидываясь на свое место.
22
В машине воцарилось мрачное молчание.
Я хотел выбить все дерьмо из Снеговича. Может, стоило остановиться и попробовать. Но у него был нож, он был больше и крепче. У меня была лишь одна возможность одолеть его — нанести удар исподтишка.
Но если выйдет осечка, он отыграется на Кэт.
А мне не хотелось, чтобы он снова делал ей больно.
Вот что заставляло мою кровь стыть в жилах — он ударил ее за безобидную, в общем-то, шутку.
А до этого — запер в багажнике, отшлепав, как собачонку.
Определенно, я начал замышлять убийство этого типа.
Кэт сидела в своем кресле с низко опущенной головой. Смотрела она куда-то вперед и выглядела глубоко задумавшейся. Время от времени она посматривала в мою сторону. Я не экстрасенс, но мог бы поклясться, что знаю, о чем она думает. Ты видел, что он сделал со мной? Как нам с ним быть? Этот псих ведь, в конце-концов, убьет нас, если мы ему вдруг окончательно разонравимся.
Если бы я мог отсылать ей мысли, я бы ответил что-нибудь вроде не волнуйся, ему не следовало тебя трогать, я что-нибудь придумаю. Как-нибудь позабочусь об этом мудаке. Не стоило ему с нами связываться.
— Эй, люди, никто не голоден? — спросил он. Прошло где-то двадцать минут после его выходки. Четырнадцатая давно осталась позади, мы ехали по Сто семьдесят восьмой, вниз по главной улице Инокема.
