– Пока, пап.
– Стой, Джейкоб! – окликнул он, но я уже был на улице.
Мотоцикл ехал не так быстро, как я мог бы бежать, зато я не привлекал к себе лишнего внимания. Интересно, сколько времени потребуется Билли, чтобы добраться до магазина и позвонить кому-нибудь, кто передаст весть Сэму. Сэм еще наверняка не перевоплотился. С другой стороны, в любую минуту домой может вернуться Пол. Он вмиг перевоплотится обратно и доложит Сэму, что произошло…
Ну и плевать. Поеду на предельной скорости, а если меня догонят, тогда и придумаю что-нибудь.
Я завел мотоцикл и в следующий миг уже мчался по грунтовой дороге. На свой дом я даже не оглянулся.
Движение на шоссе было оживленное. Я лавировал между машинами, заслужив несколько злобных гудков и неприличных жестов в спину. Потом на скорости семьдесят миль в час повернул на Сто первое шоссе. Какое-то время ехал медленно, чтобы не угодить под мини-фургон. Конечно, я бы не умер, но заминка мне была ни к чему: сломанные кости – большие, по крайней мере – заживают несколько дней. Я испытал это на собственной шкуре.
Когда машин стало меньше, я выжал восемьдесят и ни разу не притормозил, пока не добрался до узкой подъездной дороги. Сюда Сэм не прибежит, слишком поздно.
Только тогда – убедившись, что за мной нет погони, – я начал обдумывать план действий. Сбавил скорость до двадцати и лавировал между деревьями куда осторожнее, чем требовалось.
Конечно, вампиры сразу меня услышат – неважно, на мотоцикле я или нет. Врасплох их не застанешь. Эдвард поймет, что у меня на уме, как только я приближусь к дому. Или он уже понял? Впрочем, его раздутое эго сыграет мне на руку: он наверняка захочет драться один на один.
Стало быть, я войду, получу столь необходимые Сэму доказательства и вызову Эдварда на дуэль.
Я фыркнул: паразит еще словит кайф!
Убив его, я прикончу как можно больше пиявок. Ха! Интересно, моя смерть обеспечит повод для битвы? Или Сэм скажет, что я это заслужил, и не захочет обижать своих закадычных друзей?
Подъездная дорога вывела меня на открытую лужайку, и в нос ударил мощный смрад. Фу, вонючие вампиры! Раньше, когда эта вонь смешивалась с человеческими запахами, выносить ее было легче. С другой стороны, волчий нос ее бы вовсе не стерпел.
Никаких признаков жизни вокруг белого склепа я не увидел. Разумеется, вампиры меня уже почуяли.
Я вырубил двигатель и прислушался. За широкими двойными дверями раздавались сердитые голоса. Стало быть, кто-то дома. Я услышал свое имя и улыбнулся: приятно быть причиной их недовольства!
Сделав глубокий вдох – внутри вонь будет нестерпимой, – я вскочил на крыльцо.
Дверь отворилась, не успел я до нее дотронуться, и в проеме возник Карлайл. Вид у него был мрачный.
– Привет, Джейкоб, – сказал он спокойнее, чем я ожидал. – Как дела?
Я втянул воздух ртом, чтобы не чувствовать омерзительного смрада, шедшего изнутри.
Жаль, что меня встретил Карлайл. Лучше бы на крыльцо, оскалив клыки, вышел разъяренный Эдвард. А Карлайл… ну, слишком похож на человека. Может, мое отношение к нему изменилось еще и потому, что прошлой весной он отлично меня подлатал. Словом, мне было неловко смотреть ему в лицо, зная, что скоро я попытаюсь его убить.
– Слышал, Белла вернулась живой, – сказал я.
– Э-э, Джейкоб, сейчас не время… – Он тоже растерялся, но не так, как я ожидал. – Может, заглянешь потом?
Я опешил и молча уставился на него. Он что, просит отложить смертельную битву до лучших времен?
И тут я услышал голос Беллы, надтреснутый и грубый. Больше я ни о чем не мог думать.
– А почему нет? – спросила она кого-то. – Мы что, и от Джейкоба будем скрываться? Какой смысл?
К такому я был не готов. Попытался вспомнить голоса новорожденных вампиров, которых мы нашли весной, но те только рычали. Может, у них тоже были не такие звонкие и пронзительные голоса, как у взрослых? Может, все новорожденные хрипят?
– Заходи, Джейкоб! – уже громче каркнула Белла.
Карлайл прищурился.
Интересно, Белла хочет пить? Я тоже сощурил глаза.
– Извините, – сказал я врачу, обходя его. Это было нелегко: инстинкты не позволяли мне повернуться спиной к кровопийце. Впрочем, с инстинктами я справился. Если и существует на свете безобидный вампир, то это на удивление учтивый вожак Калленов.
Надо держаться от него подальше, когда начнется битва. Жертв и так будет предостаточно, зачем убивать Карлайла?
Прижимаясь спиной к стене, я вошел в дом. Окинул взглядом комнату – обстановка была незнакомая. Когда я приходил сюда последний раз, гостиную украсили к свадьбе, а теперь все было холодное и бледное. Включая шестерых вампиров, столпившихся у белого дивана.
Они собрались все вместе, но не из-за этого я замер на пороге с открытым ртом.
Дело было в Эдварде.
Я не раз видел его гнев и однажды видел его муки. Однако теперь… нет, то была не просто боль. В глазах Эдварда читалось безумие. На меня он даже не взглянул, и лицо у него было такое, словно он горел живьем; руки деревянными клешнями застыли по бокам.
Я даже не смог насладиться его страданием. Меня терзала единственная мысль: отчего он так мучается? Я проследил за его взглядом и… как только увидел ее, тут же учуял запах.
Теплый чистый человеческий запах.
Беллу, свернувшуюся клубочком, наполовину скрывал подлокотник дивана. Она сидела, обхватив колени, и на какой-то миг я увидел перед собой прежнюю Беллу, ту, которую любил: мягкая персиковая кожа, глаза шоколадного цвета. Мое сердце забилось в странном неровном ритме, и я подумал, уж не снится ли мне все это.
А потом увидел ее по-настоящему.
Под глазами – темные круги, выделяющиеся на изможденном лице. Она что, похудела? Кожа туго натянута на скулы, еще чуть-чуть – и порвется. Темные волосы убраны в растрепанный узел на затылке, но несколько прядей налипло на взмокший лоб и шею. Пальцы и запястья такие хрупкие, что смотреть страшно.
Она действительно больна. Серьезно больна.
Эдвард не солгал. Чарли рассказал Билли правду.
Пока я смотрел на Беллу во все глаза, она позеленела.
Белобрысая кровопийца – та, что вечно выпендривалась, Розали – склонилась над Беллой, как бы загораживая ее от меня.
Это она напрасно. Я почти всегда знал, что думает и чувствует Белла – ее мысли были так очевидны; порой казалось, они написаны у нее на лбу. Белле не нужно было подробно расписывать ситуацию, чтобы я все понял. Она недолюбливала Розали. Рассказывая о ней, она особым образом кривила губы. Белла ее боялась. По крайней мере, раньше.
Теперь в ее глазах страха не было. Она словно чувствовала себя… виноватой.
Розали быстро подставила тазик, в который Беллу тут же с шумом вырвало.
