– Ты еще до него не добрался.
– Не волнуйся, доберусь. Сейчас косточки этой… или этого уберу, и золото наше. Ты свети как следует, а не води фонарем из стороны в сторону.
– А может, тебе помочь?
– Будешь хорошо светить, этим и поможешь. Вдвоем тут не развернуться.
Сабуров сноровисто взялся за дело. Чувствовалось: он хочет как можно быстрее добраться до сокровищ. Кости и обломки гроба кладоискатель аккуратно складывал на краю ямы. Наконец пространство было очищено.
– Щуп принеси, – скомандовал Сабуров Вере, – рядом с рюкзаком лежит.
Вера помнила: он нес с собой длинный и тонкий металлический прут; недоумевала, для чего он, но забыла спросить. Теперь назначение прута выяснилось.
Сабуров взял прут и стал методично, на равных расстояниях, вонзать его в дно могилы. Скоро Вера услышала характерный скрежет металла о металл.
– Вот он, – прошептал кладоискатель. – Кажется, есть.
– Так вырой.
– Устал я чего-то, – неожиданно сообщил Сабуров. – Передохнуть хочу, кофейку испить…
– Да потом напьешься. Успеется.
– Нет, не успеется. Сейчас…
Он вылез из ямы и направился туда, где на одеяле лежали продукты. Вытащил термос. Налил себе кофе. Потом достал хлеб, очистил яйцо…
– Я не понимаю… – недовольно произнесла Вера.
– Чего тут непонятного, – отозвался Сабуров. – Мужчина проголодался.
Поскольку рот у кладоискателя оказался набит, Вера расслышала лишь: «жчи… ло…»
– Какое еще жучило?! – разъярилась она. – Ты, что ли, это самое жучило? Нашел время для самокритики.
– Идет кто-то, – прожевав, сообщил Сабуров, вовсе не обратив внимания на ее слова.
– Где идет?! Кто?!
– Да вон… – Он указал пальцем в том направлении, откуда они пришли. – Кого, интересно, сюда принесло в такое время?
– Он не идет, а стоит, – возразила Вера. – Эй ты! Чего тебе надо?! – Она направила на неизвестного фонарь.
Силуэт стал более различим, но все равно он был словно окутан дымкой. Ни четких контуров тела, ни лица было не видно.
– Призрак, – предположил Сабуров. Он произнес это как будто иронически, однако в голосе его слышалась тревога.
– Кончай ерунду молоть. И так страшно, – шепотом одернула кладоискателя Вера.
– Эй, ты кто?! Почему молчишь?! – вновь крикнула она.
– Иди сюда, – произнес Сабуров.
Стоило ему позвать незнакомца, как тот действительно несколько приблизился. Причем он не подошел, а как бы переместился мгновенным скачком.
– Точно, призрак, – прошептал Сабуров. – А я думал, их не бывает.
Теперь, при свете фонаря, стало видно, что перед ними стоит немолодой мужчина, облаченный в нечто неопределенного цвета и формы.
– Ты зачем сюда пожаловал? – неожиданно раздался его вопрос. Голос, казалось, исходил из пустой бочки, настолько он был глух и неразборчив. К тому же существо обращалось лишь к одному Сабурову.
– А кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? – не растерялся тот.
– Купец второй гильдии Брыкин, – отозвалась тварь. – Да ведь мы с тобой знакомы. Зовут тебя Мишкой. Золото ищешь. Клады! И сюда за сим пожаловал. Вон и могилку раскопал. Знаю я, что в той могилке спрятано.
– Ты – Брыкин?! – изумился Сабуров.
– Ага, я. Ты мое золотишко прибрал. Уж ведаю. Мне не жалко. Вот только мог бы и поблагодарить. А то пользуешься, а даже свечку за упокой раба Божьего Тимофея Петрова, сына Брыкина, в церкви не поставил. Нехорошо, Миша. Нехорошо!
– Так я же не знал…
– А нужно было знать. Золото мое положено с наговором. Кто найдет его, тот должен меня отмолить у Господа.
– Как отмолить?
– А так. Сорокоуст отслужить в церкви, сорокоустную свечу положенный срок жечь, молитвы дома сорок дней перед иконой Богородицы с земными поклонами бить. Эй, погодь! Да ты сам крещен ли?
– Бабушка в детстве крестила… – неуверенно произнес Сабуров.
– А чего же на тебе креста нет? Обронил небось? Или специально снял, на худое дело собравшись?
– Обронил.
– Не лги! Не носишь ты креста пречистого. И я так же вот, как ты, не всегда надевывал. Иной раз – пренебрегал. Сниму, когда с бабой-то или в бане, а потом надеть позабываю.
– Я буду… буду носить.
– То-то же! Смотри, сделай, как я сказал, а не то пожалеешь.
– И для меня сделай, – раздался тоненький голосок позади кладоискателей. Они обернулись. Совсем рядом стояла тоненькая фигурка, закутанная в саван. Лица у фигурки не имелось, вместо него оскалился желтый череп.
– Вы ведь мою могилку сейчас порушили, – пискляво сообщил череп.
– А ты кто?
– Я – Марфуша Караулова.
– Марфуша, значит… – Сабуров, видимо, не знал, что говорить дальше.
– Ага, Караулова. Это я мальчонку-то, отродье карауловское, загубила. Который вон там закопан.
– Да, закопан, – услышали наши герои детский голос. – Ты, злая мачеха, меня со свету сжила. И не будет тебе покоя, хоть сорокоуст по тебе читай, хоть тысячеуст. Анафема тебе, злыдня!
Пелена спала с глаз Веры. Разговор, происходивший возле кровати, тут же всплыл в памяти. Девица Амалия фон Торн! Она вселилась в нее, Веру, и Вера сейчас и есть Амалия. Или все-таки нет? Сон или не сон? А сейчас? Может, и сейчас ей все только снится.
Вера крепко ущипнула себя за ногу, однако ничего не исчезло. Смутные тени клубились вокруг. И их становилось все больше. Вот появились новые. И еще, еще… Шепот несся со всех сторон. В нем слышались невнятные жалобы, смутные просьбы, неразборчивые проклятия. Наступил час мертвецов.
– Нужно бежать отсюда, – шепотом произнес Сабуров.
– Куда бежать?
– К машине.
– А клад?
– Черт с ним. Эти чудища растерзают нас.
Внезапно посреди поляны вырос столб неяркого бело-голубого пламени. Сквозь белесое свечение проступали очертания чьей-то фигуры.
«Она! – скорее почувствовала, чем увидела Вера. – Баронесса фон Торн».
– Это еще кто? – в изумлении прошептал Сабуров.
– Их главная, – сообщила Вера.
– Да! Я здесь главная! – услышали они голос баронессы. – А все эти… мои подданные.
Амалия вышла из огненного столба и теперь стояла на его фоне, так что можно было прекрасно различить ее внешность. На ней было то же черное кружевное платье, в котором она явилась к Вере. Но если вчера девушка не очень хорошо разглядела ее черты, то сегодня баронесса предстала перед ней во всем своем великолепии. Это была высокая, стройная до худобы дама со смугло-оливковым удлиненным лицом, темными, видимо, карими глазами и длинными волнистыми, разбросанными по плечам волосами. Она выглядела бы весьма привлекательно, если бы ее не портил презрительно искривленный тонкогубый рот.
– Не обращай на них внимания. – Слова баронессы предназначались исключительно Вере. – И не бойся их. Ничего они тебе не сделают. Это так… мираж.
