– Как же я могу вести себя соответственно, если я понятия не имею, что это означает? - озадаченно спросил Игорь. - Нужно родиться и вырасти авелу, чтобы знать, что можно делать, а что нельзя.
– Это так, - согласился Хадди. - И поэтому я придумал для тебя хорошее объяснение. Один из моих младших братьев, Шулманашар, был захвачен в плен дикими всадниками в юном возрасте. Это случилось двадцать лет назад. Конечно, он давно уже мертв. Так вот, я скажу, что он, то есть ты, выжил, и я прознал о том и выкупил тебя из неволи. Такое бывает редко, но все же иногда бывает. Теперь ты Шулманашар. Ты не помнишь почти ничего о порядках царства Ашшур, ты не можешь говорить, потому что тебе отрезали, как и положено пленнику диких всадников, половину языка. Теперь ты будешь немым, но в то же время не глухим. Ты сможешь слушать меня, но сам не выдашь своего неумения жить по нашим законам. Это хороший выход. Ты будешь везде ходить со мной, пользуясь покровительством великой Иштар, и учиться…
– Э, подожди, - перебил его Игорь. - Ведь язык-то у меня на самом деле не отрезали. А если кто-нибудь обнаружит это?
– Не высовывай свой длинный язык из своего болтливого рта без дела, и никто это не обнаружит, - сердито сказал Хадди. - А будешь разговаривать, я и в самом деле укорочу твой язык наполовину - это пойдет тебе на пользу.
– Понял, - сказал Игорь и благоразумно заткнулся.
– Иногда, если нужно, я буду говорить тебе что-то на языке твоего народа - я хорошо знаю его. Мы выдадим это за говор диких всадников, все равно его почти никто не знает. Не спрашивай меня ничего, но запомни вопрос и задай его, когда мы останемся с тобою наедине. Не здоровайся в ответ мушкенам, когда они будут кланяться тебе до земли.
– А как я узнаю, что это мушкены?
– У них есть одежда, но нет бороды. Бороду носят только авелу. Слушай далее: мушкена ты можешь ударить, если он ведет себя недостаточно почтительно. Бить нужно палкой - рукой у нас не принято. Но никогда не прикасайся к рабам и не останавливай своего взгляда на них. Рабы - это ниже, чем животные…
– А как определить, что перед тобой раб?
– У них нет одежды. Никакой. И рабы не живут в городе. Ты увидишь рабов на нашем пути. Сейчас мы пойдем в город Ашшур и придем в мой дом. Все, кто живет в этом доме и соседних домах, принадлежат к моему роду. Род наш называется Слышащие Иштар. Это один из родов Благородных.
– А что, авелу и Благородные - это не одно и то же?
– Благородные - это самые знатные и древние семьи из числа авелу. Они ведут свое происхождение от богов. В нашем царстве всего одна дюжина родов Благородных. Десяти из них покровительствует бог Ашшур. И только двум семьям - великая богиня Иштар. Это наш род и род Глядящие на Иштар. Сейчас я третий сын своего рода.
– Что это значит?
– Первый сын после, смерти отца всегда становится главой рода. Второй сын - всегда главный жрец родового храма. Третий сын - всегда большой полководец. Поэтому я - реб-решши. В вашем мире меня называли бы генералом.
– У тебя есть армия?
– Есть.
– Как же ты можешь так свободно покидать свою армию и разгуливать, и вообще надолго исчезать с острова? Неужели тебя никто не хватился? И что сейчас делает твоя армия?
– Я - могу, - горделиво сказал Иштархаддон. - Потому что я разведчик. Я хожу на другие острова и узнаю об их подготовке к войнам. У меня есть дар одиночного перемещения, которым владеют очень немногие. Поэтому никто не удивляется моему отсутствию. А армия моя… Конечно, все мои люди сейчас работают. Наши воины - это мушкены. Когда нет войны, они - простые ремесленники. Ткачи, кузнецы, ювелиры, строители домов, медники, плотники, прачечники, пекари, пивовары и другие. Если случится война, все они возьмут в руки оружие. А если меня не будет в это время в Ашшуре, меня заменят три моих младших брата. Они тоже полководцы, хотя и не такие великие, как я.
– Стало быть, ты великий полководец? - поинтересовался Игорь, стараясь не выдать свою иронию.
– Великий, - без тени сомнения подтвердил Иштархаддон. - Когда мне было лишь полторы дюжины лет, пошел я войною на Элладу, и осадил город их Афины, и убил три тысячи их воинов, и увел в плен полторы тысячи рабов, а две тысячи пленных ослепил на месте, и отрубил им кисти рук и стопы ног и не прижег раны огнем, и также одну тысячу велел посадить на кол, чтобы Иштар радовалась их мукам, и скормил потом их тела львам и собакам. Еще через два года остановил я со своей армией злобное нападение персидского полководца Хувахштры, и сам погнался за бегущим врагом, и убил четыре тысячи, четыре сотни и пять десятков их воинов, моих же воинов полегло только тысяча и две сотни, и сжег я шесть сотен домов персидского царства. Об этом высечен барельеф в храме Иштар Говорящей. На следующий год…
Игорь слушал, а Иштархаддон говорил и говорил, все более распаляясь от самовосхваления. Игорю давно уже надоело бесконечное перечисление тысяч убитых и искалеченных, но он боялся перебить Иштархаддона. Непонятно ему было - какой смысл был в этих невероятно жестоких побоищах, если в них не захватывали ни города, ни сокровища, а только лишь убивали, убивали и убивали. Даже большую часть пленников не уводили в рабство, как логично было бы предположить, а уничтожали на месте или калечили так, что вскоре они были обречены умереть. И самое главное: каким образом все эти огромные армии перемещались с острова на остров, если ни ногой не могли ступить в океан? По воздуху летали? Изобрели какие-нибудь дирижабли?
Игорь фыркнул, представив, как греческие гоплиты в золотых шлемах, с круглыми щитами и с короткими мечами, десантируются при помощи парашютов. Игорь коротко хохотнул, забывшись, и тут же получил затрещину от новоявленного братца.
– Уж не надо мной ли ты смеешься? - зловеще поинтересовался Хадди.
– Нет, нет, конечно, - торопливо сказал Игорь. - Прости меня, брат Иштархаддон. Ты - великий воин, и я преклоняюсь перед твоими подвигами.
– Так-то лучше. - Хадди поднялся на ноги. - Пойдем, брат Шулманашар. Нам предстоит длинный путь. И не забудь, что отныне ты нем.
Игорь молча кивнул.
***
Сразу за рощицей начались бесконечные поля, засеянные ячменем, реже - пшеницей и горохом. Видимо, на этом острове собирали несколько урожаев в год, потому что на одних участках пахали и сеяли, другие поля были ещё зелеными - колосья не набрали здесь силу, на некоторых же местах уже жали зрелый ячмень и увязывали его в снопы.
Грунтовая дорога, по которой шли Хадди и Игорь, была неширокой - по ней не проехала бы даже повозка. Иштархаддон, к счастью, шел медленнее - наверное, высокое положение Благородного не позволяло ему торопиться на виду у людей низкого происхождения. Игорь уже притерпелся к новым сапогам, а необычное зрелище примитивных сельскохозяйственных работ отвлекало его от жары. Стены Ашшура вырастали далеко на горизонте, и он надеялся, что через пару часов они все же доберутся до города.
