предостерёг её:
– Не тронь. Пусть само расползается.
И вдруг девушка услышала шипение. На минуту ей показалось, что это змеи окружают их со всех сторон, но потом поняла, что шипит леший, вернее, его уродливый нарост, и она мысленно поблагодарила Дормидонта.
– Ты, Дарья, совсем не умеешь скрывать свои мысли, – вдруг заявил домовой, подсев рядом с девушкой, – это очень плохо, ты для всех как открытая книга. Именно поэтому и заманил тебя водяной. Нужно учиться прятать их ото всех. И даже от меня.
– Чего это ты вдруг? – удивилась Даша такой странной смене разговора.
– Да это не вдруг, это просто не к месту и не ко времени было, а теперь, когда образовалась минутка, я и вспомнил. Вот придём домой, ты выспишься, и буду я тебя учить мысли прятать. Времена сейчас лихие… Даже и не знаю, за что хвататься…
На востоке забрезжил рассвет. Теперь девушка смогла хорошо рассмотреть хозяина леса. Это уже не был прежний хмурый старик. Перед ней стоял молодой мужчина, шуба которого состояла из сплошных зелёных листьев.
«Палево», – почему-то подумала Даша, увидев эту зелёную шубу на фоне голых деревьев.
– А не ярковат костюмчик для осени? – спросила девушка, показывая на зелень Лешего. – В таком прикиде хорошо в войнушку у меня в огороде играть, а в лесу как-то слишком далеко тебя будет видно. Додо, у нас нет никакого плаща старого, а ещё лучше такой накидочки, как у военных.
– Такая накидочка называется плащ-палатка, – пробурчал домовой, – есть, она где-то в сарае валяется, только совсем уже худая.
– Да ему какая разница, – начала говорить девушка, поняв последнее слово домового буквально, – худая она или толстая, главное, чтобы листья прикрывала.
– Неуч, – разозлился домовой, – я говорю, что она вся в дырках.
– Да давай хоть в дырках, – согласился леший, – а то я и впрямь как белая ворона.
Дормидонт кивнул и исчез, буквально через секунду он появился вновь, в руках его была армейская плащ-палатка старого образца. Леший взял её, накинул на себя и прицокнул языком:
– Хороша обновка, ох хороша.
– Вот это дело, – обрадовалась Даша, – сразу слился с природой, теперь ты в лесу как родной, – сказала она, и не смогла сдержаться и зевнула.
– Что, устала? – с сочувствием спросил леший, и девушку как будто выключили.
Она так резко захотела спать, что была готова сесть на пенёк, возле которого происходила встреча, и прямо сидя заснуть:
– Ага, – ответила она и снова сладко зевнула.
– Вот и славно, – заговорил домовой, – вот и славно… Всё успели, всё смогли, а теперь пошли домой и баиньки.
Девушка кивнула головой и послушно поплелась за домовым домой. Едва зайдя в дом, она разулась и, не дойдя до кровати и даже не раздевшись, рухнула на диван. Последнее, что она подумала, засыпая, что приготовление любого зелья наука неточная, и именно поэтому непредсказуемая и, наверное, песня про горе-волшебника и розовую козу не просто так была написана…
Проснулась она от волшебных запахов приготовленной еды, и ей ужасно захотелось есть. Девушка посмотрела на часы: десять часов утра.
– Это даже очень хорошо, что не проспала весь день, – подумала Даша, – а то так можно перейти и на ночной образ жизни.
Она бодро соскочила с дивана и кинулась в кухню. Там опять хозяйствовал Василий в человеческом образе.
– Что, разбудил? – встревоженно спросил он. Встревоженно потому, что и сам не любил недосыпа и был в плохом настроении, если его кто-то невовремя будил.
– Не, я сама проснулась, – сказала девушка, садясь за стол.
– Ты бы хоть умылась, что ли, – с укором произнёс бывший кот, – а то ведь со вчерашнего дня не умывалась.
– Зато я вчера полностью помылась, прямо в одежде, – хихикнула Даша, – считай, умылась на три дня вперёд.
Кот внимательно, всё с тем же укором посмотрел на девушку, та засмеялась и пошла умываться. Когда она вернулась за стол, там уже стояли блинчики, фаршированные творогом, и сметана.
– Если так дальше пойдёт, – пододвигая к себе тарелку, сказала Даша, – то я скоро стану толстой сварливой ведьмой и буду гонять тебя по деревне, когда ты мне не приготовишь вкусный завтрак, – девушка взяла один блин, макнула его в сметану и поднесла ко рту. И тут её тарелка поползла в сторону. – Дормидонт, – сказала строго она, – ты же не ешь человеческую еду, особенно днём.
– Но попробовать-то можно, – с каким-то отчаяньем в голосе заголосил домовой, появившись на рядом стоящем стуле.
– На общей тарелке лежат точно такие же блины, почему именно мой блин с моей тарелки тебе нужно попробовать? Боишься, что другие не такие вкусные?
Додо посмотрел на девушку такими глазами, что она, заглянув в них, сама отдала ему свою тарелку и, погладив домового по голове, сказала:
– Кушай, маленький, кушай.
Василий только хмыкнул и принялся переворачивать блинчики.
– М-да, и вправду очень вкусно, – громко чавкая подытожил Додо, – ты, Василий, у нас отменный повар.
– Конечно, а ты его выгнал из дома, – сказала девушка, хитро посмотрев на него, – как такого мастера можно выгонять?
– Ну, дык, я же его не насовсем отлучил, готовить-то я ему разрешил.
– Угу, самому-то не стыдно? Приготовил и можешь быть свободен. Иди, Василий, из дому и сиди на улице, как собака безродная.
– Да чего ты хочешь от меня? – начал злиться домовой, не понимая, к чему это она клонит.
– Да я к тому, что ночевать, конечно, в нашем доме ему неприлично, пусть ночует в соседнем. Но мы же его друзья, мы команда, и должны быть всё время вместе, мало ли чего… Время сейчас неспокойное. Один в поле не воин… Опять же, быт у него неустроен, что ты ему прикажешь делать в совершенно пустом доме?
– Чего это в пустом? Лавка там есть, стол, пара стульев. Печка, опять же, в исправном состоянии, лично проверял, – девушка улыбнулась, и домовой, глядя на нее, понял, что попался. Он прикусил язык, сначала посмотрел на девушку, потом на бывшего кота и плюнул со злости. – Да ну вас, мёртвого заболтаете, – и исчез.
– Я что-то не понял, – робко произнёс кот, после
