Де Сабри, однако, кричит на весь Иерусалим, что тамплиеров заманил в ловушку Лев Пустыни, грозится самолично вырвать этому самому Льву зубы и требует от Западного Крыла Ордена еще воинов-храмовников для предстоящей в союзе с иерусалимским королем войны против Египта и его грозного правителя-айюбида. Недавно между Учителем и Сейдом произошел разговор. Один из немногих разговоров за последнее время, что доставил Сейду пусть необъяснимое, но определенное удовольствие, вернул частичку веры в их дело, но при этом немало встревожил. Муаллим сказал:
– Жажда власти и денег подобна яду скорпиона, что сначала парализует мышцы, лишая тело подвижности, и лишь затем приносит смерть, которая ко времени своего прихода воспринимается умирающим как благословение! Яд скорпиона проник в тело Ордена Храмовников, единственной силы в христианском мире, что не жаждет этой войны ради денег, но ведет свой джихад подобно нам, во имя веры и, добившись своего, может остановиться и созидать. Ты – мой лучший ловец скорпионов, и мы идем с тобой изъять ядовитое жало из здорового тела, ибо даже среди последователей Исы, мир Ему, есть те, с кем нам иногда по пути. Но еще важнее – другое. Еще очень давно я узнал из своих видений, что Сабельник заключил союз с шайтаном! Союз против веры собственной и против Праведника Веры! Так он достиг тех вершин, на которых нынче находится. Так он до сих пор умудрялся избежать смерти от моего кинжала. И потому он со своей хитростью и поддержкой Нечистого может оказаться неуязвимым для честного меча Льва Пустыни! С твоей помощью, мой ловец скорпионов, и твоей удачей Сейда я надеюсь победить его!..
Учитель закашлялся, выпустив густой клуб дыма, и вновь присосался к серебряному мундштуку своего кальяна. «Учитель стареет!» – изумленно подумал Сейд, но, не став углубляться в это, воспользовался паузой и задал вопрос на тему, неожиданно взволновавшую его сейчас:
– Но... Учитель! С чего вы решили, что сам шайтан пошел на союз с этим человеком? Разве Всевышний допустил бы такое?
– «И просил Нечистый у Повелителя Миров дать ему время, и сказал Всевышний: «Ты из тех, кому дано время!» Примерно так сказано в Книге, и я не хафиз, чтобы утверждать это точно, но смысл ясен... вернее, ясно то, что замыслы Всевышнего не всегда могут быть ясны нашему разумению... Что же касается шайтана..., – Муаллим хитро прищурился и странно улыбнулся своему Ученику, показывая длинным узловатым пальцем на свой кальян. – Шайтан сам иногда обращается ко мне через дым из этой штуковины!
Муаллим сказал это коротко, хрипло, рассмеялся и закрыл глаза, дав понять, что разговор окончен.
Сейд был встревожен состоянием Учителя. Встревожен гораздо сильнее, нежели постоянным, длившимся всю дорогу ожиданием предательства. Караван был в пути уже месяц. Скоро они должны были достигнуть Иерусалима. Но еще когда они выходили в путь, Учитель поручил Сейду присматривать за капитаном отряда охраны. Караван, к которому они присоединились, состоял в основном из торговцев мусульман, но были и иудеи с христианами. Купцы рассчитывали получить большую прибыль от продажи своих товаров в Иерусалиме, изнывавшем от нехватки самых необходимых вещей. Для безопасности в пути и защиты от разбойников всех вероисповеданий был собран отряд из опытных воинов, также разной веры. Капитан для них был нанят отдельно. Он должен был брать на себя командование лишь в случае нападения на караван, в остальное же время охранники подчинялись караванбаши, старому молчаливому арабу, водившему караваны в Иерусалим вот уже тридцать с лишним лет. Караванбаши не стал спорить с новшеством, признав его разумным: если солдаты охраны и капитан не знают друг друга давно, риск от того, что они договорятся и ограбят собственных заказчиков становился значительно меньше. Однако Муаллим, лишь только взглянул на капитана, сразу же сказал Сейду:
– Будь внимателен к этому человеку. Он из кочевников-туркменов и верит только в силу своего клинка, да в своего Тенгри. А еще у него слишком много дорогих украшений, да и оружие слишком дорогое для обычного наемника. В нем чувствуется властность. И он легко подчинит себе всех солдат, какой бы веры они не были, потому что любой солдат-наемник – на самом деле убийца. Тот же, кто убивает ради золота, всегда отравлен жаждой наживы. В каждом из них течет яд скорпиона, но настоящий скорпион здесь – капитан. Он наверняка договорится с большинством из солдат и попытается ограбить караван. И никто, кроме нас, не сможет ему помешать. Но мы не должны себя выдавать. Ты знаешь, что нужно делать, когда почувствуешь опасность...
Сейд знал. Но разговор с Учителем смутил его, он немного утратил собранность и ослабил внимание, которое в течение всего этого пути было направлено на капитана. И потому происшедшее в эту ночь воспринял как свою собственную ошибку. Хорошо, что ошибся не он один... И если ошибка Сейда заключалась в его невнимательности, из-за чего, собственно, капитану и удалось устроить небольшой переполох во время ночной стоянки, то ошибка капитана была гораздо большей. Хотя бы потому, что ему она стоила жизни. Он так и не учел того, что иудеи крайне редко предают своих соплеменников. Особенно если речь идет о членах семьи. Двое же братьев-мечников, входивших в отряд охраны, оказались родными племянниками одного из купцов, идущих с караваном. Когда туркмен только начал договариваться с прочими наемниками о том, чтобы ограбить их нанимателей по пути, они дали согласие... только для того, чтобы предать.
Караван не сразу становился на ночлег. Некоторое время после захода солнца караванбаши вел свой караван по звездам. Но ближе к полуночи, когда в пустыне начинало холодать, он молча останавливал своего верблюда, похоже, такого же старого, как и он сам. По его примеру прочие караванщики начинали разгружаться и становились лагерем для ночлега и отдыха. После ужина все, кроме охраны, ложились спать. Ближе к заре просыпались, собирали лагерь и вновь выходили в дорогу. Для нападения на купцов капитан охраны выбрал час после ужина, когда усталость людей должна была стать его союзником, наемники же, которые в пути в основном отдыхали, были полны сил.
В ту ночь, после встревожившего его разум и смутившего душу разговора с Учителем, который состоялся как раз во время ужина, Сейд направился в свою палатку. Спать он не хотел, но и не хотел никого видеть, и потому сидел, углубившись в размышления о том, что же происходит с Муаллимом. Вдруг снаружи послышался приглушенный крик. Выскочив из своей палатки, Сейд увидел, как рослый франк-наемник, сжимает своими мощными ручищами не менее мощную шею толстого купца из сирийских армян. Своего, между прочим, нанимателя. Жирный коротышка оказался необычайно живуч. Он пытался разжать руки душителя и даже пнуть того в пах. Всю дорогу веселый и разговорчивый армянин подшучивал над иудеями, спрашивая их, как же они могут выходить в дорогу по субботам. Он советовал им в этот день оставаться на месте, а потом догонять караван. Из Сирии он вез шелк. В Триполи он не смог его продать, потому нанял своего франка и присоединился к каравану, идущему в Иерусалим. Огромному потомку галлов надоела эта возня, и он отпустил шею своей жертвы, резко оттолкнув того от себя, выхватил громадный двуручный меч, закрепленный за спиной, и попытался зарубить купца. Тот, однако, довольно вертко крутился по земле, пока не оказался на пути капитана стражников, быстрым шагом направлявшегося в сторону прикинувшегося спящим Муаллима. Споткнувшись об армянина, капитан вынул из ножен саблю и ткнул оказавшегося прямо у него под ногами толстяка куда-то в область ключицы. Тот дернулся и затих.
