— Ну, если сама Холли так говорит, тогда конечно, — съязвила я.
Повисла недолгая пауза, затем Джордж спросил.
— А что насчет отпечатков?
— Отпечатки подождут, с ними мы разберемся позднее. Сейчас наша главная цель — эти прыткие призраки. Будем наблюдать за ними. Мне думается, что они просто пробегут мимо нас, но если вдруг случится, что один из призраков приблизится к вам, не раздумывая пускайте в ход оружие. Понятно?
Джордж кивнул.
— Люси?
— Да, да, разумеется. Отлично.
— И еще: ни под каким предлогом не разрешаю вам выходить за пределы железного круга. А тебе, Люси, не разрешаю пытаться войти с ними в контакт. Я много думал о том, как ты на той неделе разговаривала с призраком женщины в вуали. Да, это дало результат, однако мне такое общение не нравится. А с чем мы столкнулись здесь, нам вовсе не известно. Мы знаем только, что это убило ребенка.
— Ну, конечно, я все понимаю, — ответила я. — Нет проблем.
— Хорошо. Ты банку с черепом с собой взяла? Замечательно. Слушай, не подскажет ли он тебе что-нибудь. Выстави его за цепь. В случае чего, пусть подвергается риску он, а не ты. А теперь пойдемте. Если вы не сможете почувствовать, как что-то приближается, я смогу.
Он резко поднялся, взял в руку свою рапиру. Наш пикник закончился.
Спустя час, когда солнце уже полностью скрылось, мы разошлись по местам. Я встала на площадке второго этажа внутри выложенного из железных цепей круга, и повернулась лицом к лестничному колодцу. Моя сумка лежала внутри круга, наготове были и несколько солевых бомбочек. Я находилась метрах в полутора от перил, вдоль которых, если верить имевшимся у нас сведениям, должен будет пройти призрак.
Круг я сделала двойным, выложила его из двух цепей, переплетенных друг с другом, как змеи. Преодолеть такую преграду будет трудно, почти невозможно, любому злому духу, каким бы сильным он ни оказался. Однако, помня о том, что девочка из Ночной стражи сошла с ума, я все же сомневалась, что одних цепей может оказаться достаточно. Ведь, скорее всего, ее лишило разума не прикосновение призрака, а то, что она увидела. Когда мы расставались, то же самое сомнение я прочитала и на лицах своих друзей. Правда, никто из них ни слова не сказал о своих опасениях.
Впрочем, нужно помнить и о том, что ты никогда не добьешься успеха как агент, если будешь позволять себе задумываться о таких вещах. Вот наш Джордж, например. Он любит поразмышлять на такие темы, поэтому, возможно, он отличный исследователь-архивист, но оперативник, прямо скажем, не очень.
Банку с черепом я бесцеремонно поставила на пол рядом с цепями, но с внешней стороны круга. Банка переливалась каким-то кислотным зеленоватым светом, но лица внутри нее видно не было. Однако сам призрак был здесь, я услышала, как он длинно, многозначительно присвистнул.
— Хорошенькое начало, — прошептал череп. — Ну, да мне не привыкать… Так, так… Локвуд. Я слышал, как он тебя отчитывал недавно.
— Вовсе он меня не отчитывал, — я заглянула через перила в лестничный колодец. Мы выключили все настенные светильники, но расставили на лестнице сигнальные огни — теперь на каждой третьей ступеньке горела свеча. Разные свечи, одни покороче, другие подлиннее, но все незащищенные, подверженные влиянию всего, что будет двигаться мимо них. Теплые светящиеся сферы огней почти касались друг друга, казались плывущими по спирали желтыми пузырями — неподвижными, словно застывшими во времени. Картина была очень красивой, но это была тревожная, зловещая красота.
— Будешь обращать внимание на его запреты? — спросил череп. — Лично я плевал бы обращать внимание на его запреты. Если тебе захочется вступить в экстрасенсорный контакт с призраком, почему нет? Я скажу лишь — давай, девочка!
— Успокойся, я не собираюсь совершать глупости, — далеко внизу, в цокольном этаже, я видела красноватое мерцание, идущее от фонаря Джорджа. Как и я, он включил свой фонарь на самую малую мощность, но когда фонарь уже зажжен, заставить его светить в полную силу можно в одно мгновение, для этого достаточно лишь щелкнуть переключателем. Локвуд находился где-то двумя этажами выше, и наверняка все там обстояло точно так же, как у нас с Джорджем. Я представила, как Локвуд стоит сейчас с рапирой в руке и настороженно, внимательно всматривается в темноту. В животе у меня что-то сладко, и в то же время болезненно сжалось. Может, это у меня изжога от холлиных сандвичей?
— Вот что, — сказала я, снова переведя взгляд на банку. — Я поставила тебя сюда не просто так. Скажи, что ты что-нибудь ощущаешь?
— Я не думаю, что он продолжает слушать тебя, — продолжал гнуть свое череп. — Теперь его вниманием целиком завладела Холли… Нет, нет, и не вздумай отрицать! Не думай, что если я бесплотный дух, так, значит, не способен рассмотреть то, что происходит у меня под самым носом!
— У тебя нет носа! — огрызнулась я, переступая через цепи внутрь круга. — Скажи мне лучше, что ты думаешь об этой лестнице.
— Мм… Скверные здесь дела творились когда-то.
— Спасибо. То же самое я сама могла бы тебе сказать.
— Неужели? Ты что, видишь кровь на этой лестнице? Слышишь крики?
— Нет.
— Так не обманывай себя. Ты не так восприимчива, как тебе кажется. Например, ты так много думаешь о Локвуде, что даже не замечаешь, как кто-то крадется у тебя за спиной… Прямо сейчас!
Скрипнули половицы. Я взвизгнула, обернулась. Но прежде, чем успела отреагировать, из темноты передо мной показалось знакомое очкастое лицо.
— Джордж!
— Все в порядке, Люси.
— Что ты делаешь? Зачем ты вышел из круга? Возвращайся немедленно!
— Но пока что ничего не происходит, правда? — пожал он плечами. — До того, как что-то начнется, еще много времени, несколько часов. Слушай, у тебя есть жвачка?
— Нет! Иди на свое место! Если Локвуд увидит…
— Успокойся. Сейчас мы еще в полной безопасности. Так что ты там сказала про жвачку?
— Нет ее у меня. То есть, да, была… где-то. На, возьми, — я нащупала в кармане пачку жевательной резинки и протянула ее за железный круг. — Как у тебя там, внизу?
— Сносно, — Джордж зашуршал фольгой, и я заметила, как дрожат у него пальцы. — Там, на плитках пола, есть холодное пятно. Ну, в том месте, где разбился тот мальчик, ты понимаешь. У меня во рту появился неприятный привкус. Миазмы начинаются, — он вернул мне пачку и поежился. — Пойду к себе, однако. Ты давай, держись тут.
