– Мышеловка, друг мой, захлопнулась, – объявил он. – Теперь вы полностью в моей власти.
– А они? – указала на маленькие экраны, где по-прежнему виднелись разные люди, Жанна.
– Какая любознательная девочка, – просюсюкал Геннадий Прохорович. – Ну просто прелесть.
Зеленые Жаннины глазищи вдруг яростно сверкнули. И она звонким голосом крикнула:
– Если уж мы никогда не выйдем отсюда, то хотя бы имеем право узнать?
Глава кабельного канала на мгновенье задумался и ответил:
– Логично. В конце концов, я уважаю последнюю волю. Что ж вас, ребятки, интересует?
– Зачем вы следите за всеми этими людьми? – начала Жанна.
– Какое отношение ко всему этому имеют Князь Серебряный и старуха в черном? – подхватил Макси-Кот.
– О-о! – протянул Геннадий Прохорович. – А вы, оказывается, еще опаснее, чем я думал. Но уж, раз обещал, отвечу. Во-первых, я ни за кем не слежу. Скорее приглядываю. – Он хохотнул. Глаза под очками маниакально блеснули. – А Князь Серебряный ко всему этому имеет самое непосредственное отношение. Начинали мы вместе. Мы мечтали: скоро весь мир будет у наших ног. Я изобрел генератор энергии, которая подчиняет людей и подавляет волю. Я изобрел! Я придумал! – Геннадий Прохорович дважды ткнул себя пальцем в грудь. – И назвал его «Властелином». Мы начали с этого района. Очень удобно, – он в который раз потер сухонькие свои ладони. – Кабельный канал. Результаты сказываются очень быстро. А дальше – соседний район, потом – еще один, затем весь наш город, страна… Весь мир! – в исступлении прокричал мужчина с экрана.
– Но ведь не все же любят смотреть телевизор, – вырвалось у меня.
– Глупый мальчик, – даже с каким-то сочувствием ответил Геннадий Прохорович. – Главное, большинство будет нашим. А от меньшинства они сами избавятся. Люди не любят тех, кто на них не похож. Ах, если бы Князь Серебряный был поумнее. Но он возомнил, что, если у него деньги, значит, все принадлежит ему. Даже мой «Властелин». Ах, как просчитался!
Лицо маньяка-изобретателя скривилось в зловещей ухмылке.
– Значит, это вы Князя… – запинаясь, начала Жанна.
– Не совсем, – перебил глава кабельного канала. – Князь должен был умереть на стройке, но совсем по-другому. Насмешка судьбы, понимаете ли. Кому от чего суждено, тот от того и умрет. Наступил по дороге не в ту лужу.
Маньяк вновь оглушительно расхохотался.
Мне не давала покоя старуха в черном, и я спросил про нее. Геннадий Прохорович враз помрачнел.
– Я думал, она только мне является. Вообще-то старуха – это побочный фантом. Уж-жасно мешает!
Он брезгливо поморщился.
– Что еще за побочный фантом? – разом выдохнули мы с Максом.
– Побочный продукт действия генератора, – скорбно покачал всклокоченной головой Геннадий Прохорович. – Чтобы вам было понятней, так сказать, оборотная сторона медали. Я замучился с этим побочным фантомом. – В голосе маньяка возникли плаксивые интонации. Теперь он словно нам жаловался. – Если генератор выдает нужную мне энергию, сразу же возникает побочный фантом. И чем сильнее я оказываю воздействие на объект, тем больше материализуется побочный фантом.
– Значит, – снова заговорил Макси-Кот, – ваш «Властелин» генерирует не только действие, но и противодействие?
– Увы! – воскликнул изобретатель. – Из-за этого мой эксперимент уже несколько раз был на грани краха. Но ничего! Я уже почти справился! Еще немного – и держись, старуха! – Он исторг злорадный смешок. – А сюда ей никак не добраться. Слишком сильное поле защиты.
Я вдруг заметил, как над головой Геннадия Прохоровича закружился рой черных мошек. Их становилось все больше и больше, и я почему-то не мог отвести глаз от этого странного зрелища. Рой уплотнялся. Наконец насекомые сбились в сплошной черный шар, а тот мгновенье спустя обрел очертание старухи. Лицо ее, изборожденное глубокими морщинами, было исполнено ярости. Положив длинную костлявую руку на плечо маньяка-изобретателя, она, изогнувшись змеей, посмотрела ему в глаза.
Геннадий Прохорович взревел, как подстреленный тигр, но вопль почти тут же оборвался. Старуха вмиг снова распалась на рой черных мошек, которые сплошным покрывалом облепили маньяка-изобретателя. Казалось, теперь он спеленут в большой погребальный кокон. Из кокона высунулось лицо старухи. Она смотрела прямо на нас:
– Спасибо.
– За что? – хором воскликнули мы.
– Три чистые души, – неожиданно ласковым голосом отозвалась она. – Только своими силами я бы не справилась.
Лицо ее исчезло. Кокон начал вращаться вокруг собственной оси и наконец превратился в черный смерч. Большой экран погас. За ним поочередно начали гаснуть маленькие. Дверь со стуком распахнулась. И откуда-то сверху послышался голое старухи:
– Бегите! Бегите отсюда без оглядки!
Сколько мы потом ни пытались вспомнить, что произошло дальше, ничего не получалось. Мы очнулись возле ворот кладбища. Макс стоял и таращился на свои часы, а мы с Жанной бережно поддерживали его под руки, и нас троих одолевала такая усталость, будто пришлось двое суток без перерыва бродить среди надгробий и склепов.
Подняв глаза, Макс окинул меня недоуменным взглядом, затем снова воззрился на циферблат.
– Ребята, это только мне все показалось? – спросил он.
– Если ты имеешь в виду Геннадия Прохоровича, его телестудию и старуху, то мы все это видели, – поторопился заверить я.
– Тогда я вообще ни во что не врубаюсь, – ошалело потряс головой Макси-Кот. – Понимаете, если верить моим часам, то прошла всего минута с того момента, когда мы увидели на аллее старуху.
– Будильник! – вспомнилось мне.
Я кинулся в кусты. Будильник был в полном порядке. Секундная стрелка бодро шагала по кругу. И он показывал ровно то же время, что и наручные часы Макси-Кота.
– Знаете, я больше не могу, – устало произнесла Жанна. – Пошли домой.
Вернувшись в квартиру, мы с Макси-Котом обнаружили моих предков совсем не у телевизора. Он вообще был выключен. А мать и отец в четыре руки вынимали из коробок и расставляли вещи.
– А-а, пришли, – улыбнулся нам отец. А мать спросила:
– Что-то вы совсем мало гуляли?
– Да там дождь, – нашелся я.
– Дождь? – с изумлением переспросил отец. Я поглядел на окно. На улице ярко сияло солнце.
– Он шутит, – вывел меня из затруднительной ситуации Макси-Кот. – Мы сейчас чуть-чуть посидим – и снова на улицу. Просто Жанке нужно было домой забежать.
– У них очень пес симпатичный, – сказала вдруг мама.
Я ушам своим не поверил. Только перемигнулся украдкой с Макси-Котом. Он понял меня и едва заметно кивнул. Кажется, жизнь, наконец, входила в прежнее русло.
– А хотите, мы вам разбираться поможем? – предложил Макс.
