Ричард Кнаак - Повелитель крыс

В его пребывании у Лишолей ничего примечательного не было. Как-то раз вечером Григорий присел отдохнуть после дневных работ, в которых помогал отцу семейства, Кьетилю. А потом вдруг настало утро. Мать семейства, Хейди, рассказала Григорию о том, что он уснул, да так крепко, что никто не смог разбудить его. Детишки даже игру затеяли — тыкали его пальцами в живот на спор, проснется или нет, и баловались, пока родители не заметили и не прогнали их.

Заверив Лишолей, что на детей он не в обиде, Григорий в тот же день покинул их гостеприимный домик. Очнувшись ото сна, он сразу понял, что пребывал именно в том состоянии, которому обычно сопутствовало появление грифона, но вот только Фроствинг почему-то не появился. Как бы то ни было, Григорию не хотелось подвергать опасности людей, которые были так добры к нему.

Из Осло Григорий бежал в промокший от дождей насквозь Берген, но погони за ним не оказалось. Он так и не узнал, то ли его враги просто плюнули на него, то ли их что-то отвлекло.

Теперь Григорий пытался найти какой-то смысл в происходящем — как в Норвегии, так и сегодня, в автомобиле Терезы, но найти никак не мог. А к тому времени, когда Тереза припарковала машину в подземном гараже, когда они вышли и зашагали к лифту, Григорий решительно отбросил эти раздумья. Оставалось предполагать единственное: вот уже во второй раз ему удалось предотвратить очередной визит Фроствинга. Как именно ему это удалось — этого Григорий не понимал, но ему, естественно, очень хотелось верить в то, что он обзавелся такой способностью. Если он уже мог отгонять от себя треклятого каменного демона, значит, у него все же была надежда когда-ни-будь покончить с проклятием всей его жизни навсегда.

Они вошли в кабину лифта. Тереза нажала кнопку нужного этажа и посмотрела на Григория.

— Что-то вы все молчите с тех пор, как проснулись. Ничего не хотите мне сказать?

Григорий не мог больше мучить ее неизвестностью, тем более что Фроствинг был каким-то образом связан с домом и пропавшими без вести клиентами Терезы. Но рассказывать о злобном грифоне было так трудно… Сначала Григорию следовало убедить Терезу в существовании магии, в том, как это связано с таинственными исчезновениями людей. Это тоже требовало при объяснении осторожного и доходчивого объяснения.

Она, наверное, и так уже сожалела о том, что пригласила его к себе домой, и Григорию совсем не хотелось, чтобы сожаление усугубилось. Он бы мог ради этого даже заставить себя не говорить Терезе ровным счетом ничего.

— Я думал о доме, — ответил он. Нельзя сказать, чтобы он так уж беспардонно соврал: ведь в конце концов на арке ворот, что вели к этому логову Зла, восседала копия Фроствинга. — И еще — об этих папках.

Еще мгновение — и кабина лифта остановилась. От лифта до квартиры было рукой подать, что очень порадовало Григория. Ему просто не терпелось заглянуть в папки, где лежали документы, касающиеся Эмриха и других людей, которые шагнули в небытие до него.

— Квартира у меня маленькая, — пытаясь шутить, объяснила Тереза, поворачивая ключ в замочной скважине. — И уборки генеральной тут уже год или два не было, но, надеюсь, вам здесь понравится.

Ему действительно понравилось. Квартира была невелика, но со вкусом обставлена и украшена. В стилистике обстановки старина сочеталась с современностью, и последняя чуть-чуть преобладала. Немногим удалось бы только за счет комбинации старинных и современных вещей добиться такого удивительного эффекта. По идее, современная тахта и телевизор с большим экраном не должны были сочетаться со старомодным кофейным столиком и резными тумбочками, а картина с горным пейзажем, заставившая зазвучать какие-то струны в душе Григория, не должна была так удивительно хорошо смотреться рядом с музыкальным центром и компьютером.

Традиционно и в то же время современно. Григорий подозревал, что эти характеристики относятся и к миловидной светловолосой хозяйке квартиры..

Заперев дверь, Тереза облегченно глубоко вздохнула и сказала:

— Вы проходите, садитесь, а я пока переоденусь во что-нибудь домашнее.

— Ладно, — кивнул Григорий и, повесив на вешалку пальто, молниеносно сел, поскольку не в силах был более сдерживать нетерпение. Только тогда, когда он раскрыл первую тапку, он вспомнил о том, что Тереза стоит рядом.

— В холодильнике есть содовая. Больше там вряд ли что отыщется. Так что если захотите попить, не стесняйтесь.

Затем, не дожидаясь ответа, Тереза поспешила в маленькую прихожую, за которой наверняка располагалась ее спальня. Каждое движение выдавало ее огромное волнение. Григорию хотелось верить в то, что он больше не пугает ее, но он подозревал, что все-таки пока пугает. Одного того, что он оказался вовлеченным в мучившие ее страхи, было вполне достаточно для того, чтобы она относилась к нему подозрительно. Отчаяние заставило ее обратиться к нему за помощью.

Между тем Григорий чувствовал, что нравится Терезе. Быть может, не так сильно, как хотелось бы ему самому, но все-таки на настоящее время вполне достаточно. Но Терезу рвали на части противоречивые чувства и мысли, и потому сложившееся положение дел для нее изобиловало массой сложностей. Николау мог помочь избавиться хотя бы от части этих противоречий.

Григорий занялся первой папкой. Подробностей здесь было немного. Клиентку звали Мария Петрусская. Имя и фамилия самые обычные. Далее было указано, что она приехала из небольшого городка на восточном побережье США, неподалеку от Нью-Йорка. В графе рядом со словами «перемена места работы» стояла пометка, сделанная, по всей вероятности, Терезой. Мария явилась в агентство, чтобы поинтересоваться домами.

Адреса Марии в Чикаго в бумагах указано не было; правда, имелся номер телефона — по всей вероятности, гостиничный. Григорий запомнил номер и отложил папку. Он не помнил эту женщину. Ее имя ему ровным счетом ничего не говорило, он не мог вызвать в памяти ее образ и сомневался, что удастся отыскать хоть какие-то ее следы. Судя по дате ее появления в «Дозорном», со времени ее исчезновения миновал уже целый год.

Григорий раскрыл следующую папку, где обнаружил материалы примерно такого же сорта. Только дата обращения клиента в агентство была еще более отдаленной. Вот только на сей раз домом интересовалась супружеская чета. Григорий на миг задумался: были ли у обоих супругов серо-голубые глаза? Если нет, то что произошло с тем из супругов, чьи глаза были другого цвета? Его или ее тоже проглотил этот жуткий дом?

И снова — только номер телефона. И снова — гостиничный. Даже если после этих людей оставались какие-то вещи, вряд ли бы кто-то стал хранить их так долго. Николау закрыл папку и положил поверх предыдущей. Он мог бы осмотреть гостиничные номера, где жили эти люди, но знал, что их эманации уже почти окончательно исчезли, растворились. Вряд ли кто-то из них жил в гостинице слишком долго, а после того, как они выехали из своих номеров, там жили другие постояльцы, что еще больше затруднило бы поиск следов пропавших клиентов «Дозорного». Питаемые Григорием надежды начали таять. Мысль о том, что он способен развеять мечты, возлагаемые Терезой на эти папки, терзала его немилосердно, но пока он положительно ничего не мог из них извлечь.