– Да, – кивнул Ястребов. – Хотя и дружил с вами. Действительно, парадокс…
– А что вы еще обо мне знаете? – поинтересовался Артемий.
– Достаточно, гражданин Котлин Артемий Геннадьевич, достаточно чтобы пока не предъявлять вам обвинения в убийстве, – сказал Ястребов. – Но жизнь – штука переменчивая…
Он внимательно изучал Артемию. Крайне неприятно: словно на приеме у черного мага. Артемий чувствовал, что этот человек далеко не прост. Не зря он сидит здесь, в подвале. Не зря он занимается следственной работой.
Не зарплата и карьера его интересует, отнюдь. Ему интересны человеческие души.
Какая знакомая ситуация… Вечно эти сущности норовят пролезть во власть под видом обыкновенных людей. Впрочем, это только предположение. Распознать сущность в человеческом теле может далеко не каждый. И уж точно – не он, изрядно потрепанный коварным коридором событий…
– Я просто хотел убедиться, что вы никуда не исчезли, – сказал Ястребов. – Чтобы у нас не было повода для дополнительных подозрений. Дело-то, судя по всему, закроют. И поводов для его продолжения быть не должно.
– Так, к какому выводу пришли – это естественная смерть? – спросил Артемий.
– Хотите чайку? – неожиданно предложил Ястребов. – Сейчас чайник поставлю только…
Распивать чаи в зловещих катакомбах не входило в планы Артемия. Однако отказывать в любезности странному следователю тоже не хотелось. Главный принцип – дружить со всеми силами в этом мире. В мирах, если выражаться точнее. Когда стоишь на пересечении интересов самых разных сил и сущностей и не хочешь быть раздавленными, как выплюнутая жвачка, не остается ничего, кроме, как любезно улыбаться всем и каждому. По большому счету, в этом есть даже какая-то дипломатическая миссия: пока нужны посредники между мирами – вроде него – можно говорить о некой стабильности и равновесии…
Чай в стаканах и темных от времени подстаканниках, оказался на удивление вкусным, хоть и не столь изысканным, как у Старика. Ястребов прихлебывал и причмокивал, словно не чай пил, а дегустировал редкий сорт коньяка.
– Честно говоря, я просто хотел с вами познакомиться, – сказал он, с прищуром поглядывая на Артемия. – Дело Переверзева, конечно, чрезвычайно странное. Но если бы это было одно странное дело…
– А что, есть другие странные дела? – невинно поинтересовался Артемий.
– По большому счету все, что связано с убийствами и насилием, не может не быть странным, – многозначительно произнес Ястребов, позвякивая ложкой в стакане. – Здесь мы сталкиваемся с темной стороной человеческой природы… Самой отборной, самой загадочной… А вас, как я понимаю, тоже интересует эта сторона?
– В некотором роде, – осторожно ответил Артемий. – У вашей организации возникли ко мне какие-то претензии?
– Нет, нет, лично у меня никаких претензий, – улыбнулся Ястеребов. – Тем более, у вас такие серьезные покровители…
Вот даже как! Этому Ястребову что-то известно о его клиентах! Интересно, к чему он клонит?
– Это, конечно, не мое дело, – сказал Ястребов, гоняя ложкой чаинки в стакане. – Но некоторые ваши связи до добра не доведут.
– Не могли бы вы выражаться конкретнее? – напряженно произнес Артемий. – Что вы имеете в виду?
– Ничего, – спокойно сказал Ястребов. – Ровным счетом. Просто предостерегаю от возможности оказаться этом же самом стуле, но уже в качестве подозреваемого. Знаете, такие ситуации тоже случаются… Еще чаю?
Артемий вышел на улицу, чувствуя себя совершенно выжатым. Словно в мозг вставили соломинку и, с аппетитом похлюпывая, высосали мозг. Крайне неприятное чувство. При всей своей любезности этот Ястребов ему не понравился.
Ни черта он не предостерегал. Скорее, примеривался, чтобы нанести удар в спину…
Стоп. Это уже походит на паранойю. Старик предупреждал об оборотной стороне знания: когда ощущаешь себя в коридоре событий, легко удариться в поиски знаков, выискивая их, где надо, и где не надо.
А, может, стоит просто вернуться домой… хм, к Ане, взять папку и выстроить новый план? Или, плюнуть на всю эту затею, на угрозы, на деньги? Может, заказчики блефуют? В конце-концов, ничто не мешает просто скрыться в каких-нибудь диких дебрях, где никому не придет в голову его искать.
Пустые фантазии. Какие еще дебри? Как он бросит дело жизни, то единственное, чему есть смысл посвящать силы и время?! Заказчики хорошо просчитали его – надо отдать им должное. Никуда он не скроется.
А будет послушно искать путь в пасть чудовищу, уже перебежавшему его дорожку…
Из мрачных размышлений его выдернули силой – крепко ухватив за плечо.
– Артемий? – коротко спросил незнакомый голос.
Артемий вырвался, отскочил в сторону, приготовившись к худшему. Но высокий крепкий незнакомец, очевидно, не собирался применять силу. Он окинул Артемия спокойным взглядом и протянул руку:
– Не бойся. Меня зовут Зигфрид.
– То, что вы Зигфрид – это еще не основание, чтобы не бояться. Я бы даже сказал – напротив, – сказал Артемий, но руку, все же, пожал.
Он давно привык к тому, что незнакомые, порой странные люди неожиданно врывались в его жизнь и так же внезапно исчезали.
– Нужно поговорить, – сказал Зигфрид. – Это важно.
– Для кого? – немедленно отозвался Артемий.
– Не будем терять времени, – сказал Зигфрид. – Я заметил слежку.
Артемий машинально оглянулся, но ничего подозрительного не увидел. Прохожие спешили по своим делам, сновали машины. Хотя неизвестные заказчики, наверное и впрямь, не оставляют его персону без внимания.
– Это за мной следят, – пояснил Артемий.
– Не говори глупостей, – резко сказал Зигфрид. – Следят за мной, и времени у меня мало…
Спорить было глупо, и Артемий бросил:
– Ну?
– Пошли! – сказал Зигфрид.
Чуть пройдя по улице, они свернули в какую-то подворотню. Их встретил запущенный дворик с чахлыми деревцами и умирающей детской площадкой. Артемию сразу же показалось, что новый знакомый не очень-то представляет себе, куда именно направляется. Это странно и не очень приятно.
– Куда ты ведешь нас, Сусанин-герой? – сам себе сказал Артемий, останавливаясь.
– Все равно, – небрежно бросил Зигфрид и указал на ближайший подъезд. – Вот туда, хотя бы…
– Вы что же, решили пришить меня в темном уголке? – поинтересовался Артемий.
– Что? – недоуменно переспросил Зигфрид. – С чего ты взял? Просто от «хвоста» оторваться надо. Не то разговора не выйдет. Идем в подъезд.
Гулкое эхо разносило гул шагов. Артемий машинально считал ступеньки. Ступенек было много, и Аретемий сбился. Зигфрид говорил негромко, и подъем никак не сказывался на его ровном дыхании:
