Он отыскал нож, нахлобучил цилиндр, затем подбежал к одному из шкафов, надавил на него плечом и повернул, открыв проход к винтовой каменной лестнице, по которой он и устремился вниз, прыгая через две ступеньки. Внизу уже ждал Перкинс. Хорошо. Сократив путь, они наверняка окажутся снаружи одновременно с МакКензи. Вместе с Перкинсом они уставились в сводчатое окно служебного входа, расположенного ниже мостовой, и в тот же момент заметили, как наверху мимо окна прошел МакКензи: его трость разгоняла густой туман, за которым ничего не было видно.
Квимби и Перкинс посмотрели друг на друга. Квимби усмехнулся. Перкинс тоже. Квимби рукой коснулся своего цилиндра, и Перкинс в ответ на этот сигнал тронул рукой свою войлочную шляпу. Это означало, что на лестнице и на улице им следует молчать — так они проскользнули наверх и заспешили по мощенному булыжником тротуару, пытаясь обнаружить МакКензи в тумане, который сгустился вокруг так, что они едва могли видеть что-то в шаге от себя. До Квимби очень быстро дошло, что с его последним планом возникла неувязка, ибо МакКензи уже не было видно; единственным следом для них оставался звук его шагов и постукивание трости: тук-тук-тук — он двигался по Пел-Мел.
Квимби коснулся рукой цилиндра и дал знак, что им следует рассредоточиться; слуга так и сделал, шагнув с тротуара в грязную жижу на мостовой. Они быстро побежали, пригибаясь и отчаянно пытаясь разглядеть сквозь туман свою жертву, чтобы не дать ей ускользнуть.
У него наготове нож. Кривое лезвие будто жгло его, жаждая крови.
Шаги и «тук-тук-тук» оборвались. Квимби завертел пальцем, призывая Перкинса остановиться, и тот встал, чужая нога — нога Шугэ — тащилась чуть позади.
Квимби скорее почувствовал, чем увидел, что они миновали первый поворот к Сент-Джеймс-сквер. Где живет МакКензи? Он не знал этого. Конечно, вполне возможно, он жил где-то возле этой площади и уже свернул туда.
Затем из толщи тумана раздалось: «Кто тут?»
Квимби и Перкинс пригнулись, оба напряглись.
Тишина.
Шаги возобновились. Тук-тук-тук. Квимби глянул в сторону, коснулся рукой цилиндра и указал вперед себя. В ответ Перкинс с готовностью кивнул, усмехнулся, и они разом двинулись дальше.
Постукивание прекратилось.
Квимби закрутил пальцем, сигнализируя остановку, взглянул в сторону Перкинса и едва-едва различил фигуру своего слуги, хотя тот был всего лишь в нескольких футах от него.
Снова тишина. Квимби с Перкинсом затаили дыхание. Откуда-то сзади послышалось цоканье подков: лошадь двигалась в другом направлении, к Трафальгарской площади.
Затем туман прямо в стороне к МакКензи стал как будто редеть, но прежде чем он сообразил, тот уже надвинулся на него. Из тумана пришел какой-то свист, который он с запозданием распознал как звук трости МакКензи, уже когда с криком повалился на землю.
На руку, в которой был зажат нож, наступила нога, и он скорчился от боли. Затем МакКензи нагнулся и забрал оружие. На секунду-другую Квимби застыл в ожидании смерти, сожалея, что так много он еще не успел сделать, например посмотреть, как три женщины удовлетворяют одна другую. Но, конечно, МакКензи не имел желания причинять ему ощутимый вред. Несомненно, он читал волшебную сказку о простаке, который убил золотого гуся, а МакКензи не был простаком. Вместо этого он молча разоружил Квимби и отбросил нож куда-то в туман.
— Сэр! — позвал Перкинс. Лежа на земле, Квимби хорошо слышал его шаркающие шаги в их сторону.
МакКензи отвернулся, и Квимби воспользовался этой возможностью, чтобы перекатиться, но слишком поздно понял, что уткнулся в конский навоз. МакКензи тем временем поднял свою трость. «Перкинс», — предостерегающе крикнул Квимби, но опять слишком поздно: трость уже свистела, рассекая туман. Ее владелец, должно быть, приметил походку Перкинса, ибо трость ударила низко. Свинья. Раздавшийся треск явно не был звуком встречи его трости с человеческой костью, примешивалось кое-что иное, и когда Квимби вывернул голову в ту сторону, то успел увидеть, как фальшивая нога Перкинса просто отломилась от него с характерным треском, и он понял, что сломались деревянные крепежные гвозди. Перкинс повалился на землю.
К нему придвинулось лицо МакКензи.
Совсем рядом по-звериному рычал Перкинс — голодный и лишенный обещанного угощения: неудовлетворенный инстинкт бушевал в нем с яростной силой. Квимби скорчился от сознания полного краха.
Но потом его обдало теплой волной от дыхания МакКензи, на него пахнуло смешанным запахом табака и алкоголя.
— Что ж, цена выросла, Квимби, — прошипел он и ушел.
Букингемский дворецЛорд Мельбурн сидел в роскошно убранной комнате Синих Апартаментов в ожидании ежедневной аудиенции у Ее Величества. Будучи пока что в одиночестве, он позволил себе немного ссутулиться и вытянуть ноги под столом, за которым они обычно сидели с королевой, обсуждая государственные дела. Локоть на ручке кресла, подбородок подперт другой рукой, вид задумчивый, просто образец размышления. А думал он, как всегда в такие минуты, о Кэролайн.
Откуда-то в комнате, где он сидел один, раздался звук покашливания.
Мельбурн слегка подпрыгнул — почти незаметно, впрочем, но тем не менее он вздрогнул, затем возвел округлившиеся глаза к потолку и чуть вздохнул.
— Мэгги, — сказал он.
— Ага, сэр, — послышался бестелесный голос. Не в первый раз его удивляло, где же все-таки было ее потайное укрытие в этой комнате. Конечно, его заботил не доступ к этой информации — скорее, поражала, если не сказать смущала, изощренность, с которой она пряталась. Или эта женщина обладала какими-то тайными способностями, о которых он ничего не знал? Например, быть невидимкой. Он сдержал улыбку. Не стоит приписывать ей невозможное. Это просто грозная и несокрушимая Мэгги Браун.
— Если вы здесь, — сказал он, — прошу доложить, кто охраняет королеву?
— Хикс и Хадсон, сэр.
— Вы знаете, что я предпочитаю ваше личное наблюдение. Сейчас… неспокойные времена.
— И не говорите, премьер-министр.
— О? У вас есть новость.
— Именно.
— Из какого разряда новостей эта?
— Хорошие новости… для тех самых энтузиастов плохих новостей.
Мельбурн вздохнул: «Продолжайте».
— Мы провели некоторые дальнейшие расследования о событиях в подвале Петушиной арены. Похоже, крысы нацеливались на мальчика, паренька с конюшни Хастингс, Эгга.
«Крысы». Мельбурн затрепетал. Он ненавидел крыс. Не то чтобы он встречал хоть кого-либо, кто заявлял, что их любит, но он всерьез подозревал, что найдется очень немного людей, которые не выносили их до такой степени, как он. «Вы чувствуете, что эти крысы были у него в подчинении, Мэгги?» — спросил он, не понимая сути сообщения.
