Он вновь оказался в черноте, по самые плечи в содрогающемся теле Оно. И пусть уши заливала кровь, он слышал мерные бум-Бум-бум-БУМ, совсем как звуки большого барабана, того самого, что возглавляет парад, когда цирк въезжает в город, в окружении лилипутов и пританцовывающих на ходулях клоунов.
Биение сердца Оно.
Он услышал, как Ричи закричал от боли. Крик перешел в стон, а потом оборвался. Билл резко ударил вперед обеими сжатыми в кулаки руками. Он задыхался, облепленный пульсирующими внутренностями Паучихи, залитый ее кровью.
Бум-БУМ-бум-БУМ-…
Руки его проникали все глубже, раздирая, разрывая, разделяя, в поисках источника этого звука. Его склизлые пальцы сжимались и разжимались, грудь раздувалась в поисках воздуха.
Бум-БУМ-бум-БУМ…
И внезапно оно оказалось в его руках, огромное и живое, качающее и пульсирующее в его ладонях, отталкивающее их, а потом снова сжимающееся.
(НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ)
«Да! — крикнул Билл, задыхаясь, утопая во внутренностях. — Да! Испытай это на себе, сука! ИСПЫТАЙ НА СЕБЕ! ТЕБЕ НРАВИТСЯ? ТЫ В ВОСТОРГЕ? ДА?»
Он свел пальцы вместе над пульсирующим сердцем Оно, образовав ладонями обратную букву «V», а потом со всей силой, какая оставалась, сжал руки.
Услышал последний отчаянный крик боли и страха, когда сердце Оно лопнуло под его руками, заскользило между пальцами трепыхающимися веревочками.
Бум, БУМ, бум, БУ…
Крик начал затихать, таять. Билл почувствовал, как тело Паучихи внезапно зажало его, как обжимает кулак эластичная перчатка. Потом все расслабилось. Билл почувствовал, как тело наклоняется, медленно валится в сторону. Одновременно он начал вылезать из тела, и сознание грозило его покинуть с секунды на секунду.
Паучиха повалилась на бок, огромный кусок горячего мяса. Лапы еще дрожали и дергались, терлись о стену тоннеля, царапали пол.
Билл отшатнулся, жадно хватая ртом воздух, отплевываясь в попытке очистить рот от отвратительного вкуса Оно. Ноги у него заплелись, он рухнул на колени.
И ясно услышал голос Другого; Черепаха, возможно, умер, но тот, кто создал его — нет.
«Сынок, ты действительно хорошо поработал».
Потом голос ушел. И вместе с ним ушла сила. Билл ощущал слабость, отвращение, чувствовал, что наполовину рехнулся. Оглянулся и увидел черный подыхающий кошмар — Паучиху, еще дергающую лапами.
— Ричи! — закричал он хриплым, сорванным голосом. — Ричи, ты где?
Молчание.
Свет померк. Умер вместе с Паучихой. Билл сунул руку в карман пропитанной кровью и слизью рубашки, чтобы достать последнюю книжицу спичек. Спички он нашел, но ни одна не зажглась: головки размокли от крови.
— Ричи! — снова закричал он, из глаз покатились слезы. Он опустился на четвереньки. Пополз вперед, ощупывая темноту то одной, то другой рукой. Наконец одна за что-то задела, и это что-то вяло дернулось при его прикосновении. Он пустил в ход другую руку… замер, когда они обе коснулись лица Ричи.
— Ричи! Ричи!
Нет ответа.
В темноте Билл подсунул одну руку под спину Ричи, другую — под колени. С трудом поднялся и, шатаясь, двинулся в ту сторону, откуда они пришли, с Ричи на руках.
3 Дерри — 10:00–10:15
В 10:00 мерная вибрация, которая, сотрясала улицы центральной части Дерри, перешла в рокочущий грохот. В «Дерри ньюс» потом написали, что опоры подземной части Канала, ослабленные резким напором воды, вызванным столь сильным ливнем, не выдержали. Некоторые, однако, не согласились с этим утверждением. «Я там был, поэтому знаю, — говорил потом Гарольд Гарденер своей жене. — Дело не только в том, что опоры не выдержали. Произошло землетрясение, вот главная причина. Гребаное землетрясение».
В любом случае результат остался прежним. По мере того как грохот нарастал и нарастал, начали дребезжать оконные стекла, посыпалась штукатурка с потолков, а нечеловеческие звуки, которые издавали изгибающиеся балки и фундаменты, слились в пугающий хор. Трещины побежали по выщербленному пулями кирпичному фасаду магазина Мейкена, словно чьи-то загребущие руки. Тросы, поддерживающие маркизу кинотеатра «Аладдин», оборвались, и она упала на улицу. Переулок Ричарда, который проходил за «Аптечным магазином на Центральной», неожиданно завалило лавиной желтых кирпичей рухнувшего здания «Профессионального центра Брайана О'Дода», построенного в 1952 году. Огромное облако желтушной пыли поднялось в воздух, и ветер унес его как вуаль.
Одновременно взорвалась статуя Пола Баньяна, стоящая перед Городским центром, словно учительница рисования, давным-давно угрожавшая разобраться с этим уродищем, показала, что слова у нее не расходятся с делом. Бородатая улыбающаяся голова взлетела вертикально вверх. Одну ногу выбросило вперед, другую — назад, будто Пол слишком уж энергично исполнил шпагат, что и привело к расчленению тела. Торс просто разорвало на мелкие кусочки, а пластиковый топор поднялся в дождливое небо, исчез, но потом вернулся, бешено вращаясь. Он пробил крышу Моста Поцелуев, а потом и настил.
И тут же, в 10:02, центр Дерри просто провалился в землю.
Большая часть воды из треснувшей Водонапорной башни пересекла Канзас-стрит и выплеснулась в Пустошь, но какая-то часть потекла по улице и с холма Подъем-в-милю вылилась в деловой район. Возможно, вода эта оказалась той самой соломинкой, что сломала спину верблюда… а может, как и сказал жене Гарольд Гарденер, произошло землетрясение. Трещины побежали по асфальту Главной улицы. Сначала узкие… потом они начали расширяться, как голодные рты, и рев переполненного Канала сделался оглушающе громким. Все начало трястись. Неоновая вывеска «ПРОДАЖА МОКАСИН» перед сувенирным магазином Коротышки Сквайрса упала на тротуар, на котором вода уже поднялась на три фута. Через несколько мгновений само здание, расположенное по соседству с книжным магазином «Мистер Пейпербэк», начало проваливаться сквозь землю. Бенни Энгстром первым заметил этот феномен и ткнул локтем Альфреда Зитнера. У того, когда он глянул в указанном направлении, отвалилась челюсть, и он ткнул локтем уже Гарольда Гарденера. В считанные секунды укладка мешков с песком прервалась. Мужчины по обе стороны Канала стояли и смотрели на центр города, по-прежнему усердно поливаемый дождем, и на всех лицах читались изумление и ужас. Дом, первый этаж которого занимал магазин «Сувениры и всякая всячина Сквайрса», казалось, построили в гигантском лифте, и сейчас этот лифт спускался. Дом уходил в, казалось бы, твердый бетон неторопливо и с достоинством. А когда остановился, любой мог встать на четвереньки на залитом водой тротуаре и залезть в окно третьего этажа. Вода бурлила вокруг дома, а мгновением позже на крыше появился и сам Коротышка, размахивая руками и взывая о помощи. Но он исчез, когда соседнее офисное здание, в котором располагался книжный магазин, также ушло под землю. К сожалению, оно опустилось не вертикально, как дом Коротышки, а заметно наклонилось (в какой-то момент очень напоминая гребаную Пизанскую башню, изображаемую на всех этих коробках с макаронами). И когда оно наклонилось, с крыши и из стен полетели кирпичи. Несколько попали в Коротышку. Гарольд Гарденер видел, как тот подался назад, прикрывая голову руками… а потом три верхних этажа здания, в котором располагался книжный магазин «Мистер Пейпербэк», аккуратно сползли в сторону наклона, как три верхних оладьи из стопки. Коротышка исчез. Кто-то из мужчин, укладывающих мешки, закричал, а потом все поглотил грохот рушащегося центра Дерри. Людей сшибало с ног и отбрасывало от Канала. Гарольд Гарденер увидел, как здания, стоящие на Главной улице напротив друг друга, наклоняются вперед, словно женщины, решившие что-то обсудить за карточной игрой, когда их головы почти соприкасаются. При этом мостовая тонула, ломалась, проваливалась. Вода бурлила. А потом у домов по обеим сторонам улицы центр тяжести выходил за пределы зоны устойчивости, и они один за другим рушились: «Северо-восточный банк», «Северный национальный», «Табачный магазин Элви», «Музыкальный магазин Бэндлера». Только рушились не на мостовую, потому что мостовая уже провалилась в Канал, сначала растянувшись, как ириска, потом развалившись на куски бетона и асфальта. Гарольд увидел, как круглый бетонный остров в центре перекрестка, на котором сходились три улицы, разом исчез из виду, а на его месте забил гейзер, и внезапно осознал, что сейчас произойдет.
