А почему нет. Ведь раньше серебреное стекло не мешало ему, а крышка уже больше семи месяцев приоткрыта. Но я же была официальным посредником. Нужно уточнить или передать слова Локвуда. Однако призрак ответил раньше, чем я успела открыть рот. Кратко и едко. Мне оставалось лишь повторять слова привидения.
— Мило. Погоди, это точно он сказал, а не ты?
— Конечно!
— Не уверен, что нужно это записывать, — усмехнулся Джордж.
— С ним нет смысла быть вежливыми, — настаивала я. — Поверьте. Хватит уже комедию ломать! Ты знал Байкерстаффа? Но как ты докажешь?
— Да, — раздался шепот. — Я его знал.
— Говорит, знал его. Вы были друзьями?
— Он был моим господином.
— Он был его господином.
— Как Локвуд твоим, — добавил дух.
— Как, — я осеклась. — Ну, это не важно.
— Давай, Люси, — сказал Локвуд.
— Да, говори дословно, — подтвердил Джордж.
— Как Локвуд моим! Счастливы? Этот череп идиот!
Локвуд отвлеченно почесывал нос, Джордж, улыбаясь, шкрябал карандашом в блокноте.
— Напомните имена товарищей Байкерстаффа? — попросила я. — Саймон Уилберфорс и….
— Дюлак. Мери Дюлак.
— Призрак! Ты Мери Дюлак или Саймон Уилберфорс? Как тебя зовут?
Плазма вспенилась. Внезапный всплеск сверхъестественной силы заставил меня вжаться в спинку стула.
— По-вашему я могу быть женщиной? — плюнул голос, рот исказился. — Какая наглость! Нет! Я ни один из этих дураков.
— Он не из них, — сказала я. — Тогда кто?
Призрак молчал. Плазма внутри банки сжималась и перекручивалась.
— Если наш зеленый друг такой стеснительный, — захрустел чипсами Джордж, — спроси у него про костяное стекло. Это главное.
— Да, и почему Байкерстафф разорял могилы? Как умер? — присоединился Локвуд.
— Погодите, — я потерла лицо руками. — Не все сразу.
— Нет! — воскликнул голос необычайно громко. — Байкерстафф не разорял могилы. Он был великим человеком! Провидцем! И его ждал печальный конец.
— И какой же? Крысы?
— Что он сказал? — спросил Локвуд.
— Ой, да. Он был великим человеком, пришедшим к печальному концу.
— А еще, что он был провидцем, — уточнил призрак.
— И провидцем. Извини — добавила я. — Минутку! Почему я извиняюсь? Этот человек держал у себя в подвале мешки человеческих костей!
— Это был не его подвал, а его мастерская за секретной стеной.
— Оказывается, это была его мастерской. Мы об этом знали?
— Ага, — вздохнул Локвуд. — Пока ничего нового.
— Ты знаешь, что дверь в запретную комнату Локвуда выстлана изнутри железом? — спросил дух. — Как думаешь, зачем? И что он там хранит?
Кровь прилила к моим ушам, голова тяжелела. Локвуд и Джордж смотрели на меня выжидающе.
— Ничего, — поспешно произнесла я. — Он молчал.
— Маленькая лгунья. Передай мои слова, — засмеялся призрак. — Ну что ж. Верите вы мне или нет, я видел костяное стекло, но не видел, чтобы господин им пользовался. Он не показывал мне, говорил, это не для моих глаз. Но это была потрясающая вещь….
Я повторила.
— Так для чего оно? — спросил Локвуд.
— Оно дает знания, — голос призрака был мягким и отвлеченным. — Дает просветление. Я следил за доктором и знал, что он хранил свои записи под половицами в кабинете. Ключ к его секретам был у меня в руках. Я мог узнать все. Но он был великим и доверял мне, поэтому я туда не заглядывал. Ты же понимаешь меня, Люси?
Я повторила, насколько запомнила, безо всяких деталей и восторженных отступлений.
— Он был великим человеком, — прошелестел призрак. — И его наследие сегодня с вами, но вы слепы и не видите его. Все вы слепцы….
— Спроси, как его зовут, — сказал Локвуд, после слов духа из моих уст. — Это все бессмысленно без конкретных деталей.
Я вновь задала вопрос, но ответа не последовало. Давление в голове стало вдруг менее острым. Лицо в банке растворялось в вязких потоках плазмы.
— Он уходит, — заметила я.
— Его имя, — не унимался Локвуд.
— Нет! — воскликнул Джордж. — Спроси его о потустороннем мире! Быстрее, Люси!
— Слепы…, - шепот стих.
Призрак исчез, плазма улеглась. Старый, коричневый череп мирно покоился на дне банки. Джордж тихо выругался, снял очки и потер глаза. Локвуд хлопнул в ладоши и слегка повернулся, точно ему больно. Моя спина тоже болела от напряжения.
— Итак, один убитый, один допрос полиции и один разговор с призраком! Плодотворный вечер! — усмехнулся Джордж.
— А некоторые просто смотрят телевизор, — вздохнул Локвуд.
Наша беседа с черепом отбила всякий сон. Мы не могли пойти сразу к себе, хоть и были разочарованны отсутствием сотрудничества. Джордж утверждал, что это был первый диалог с Третьим Типом со времен Мариссы Фиттес. Были сообщения и о других, но агенты в них участвующие либо вскоре умирали, либо сходили с ума, а иногда и то, и другое. Кроме того не было достоверных подтверждений и свидетелей. Я в этом плане — уникальная, мой дар, мог сослужить нам хорошую службу, если им правильно воспользоваться. Локвуд тоже был взволнован и даже сам сделал нам бутерброды с беконом.
Вопрос, нужно ли предавать это огласке, или вновь вывести череп на разговор в присутствии независимых свидетелей. Многие наши конкуренты не были заинтересованы в правдивости такого успеха. Ребята жарко обсуждали все это, я же отмалчивалась. Похвалы — конечно, хорошо, но сил уже не осталось. Разговор с призраком выжал меня, как лимон. Надо спать.
Ребята перечитывали то, что записал Джордж и становились менее энергичными. По делу Байкерстаффа призрак особо не распространялся. Однако кое-что привлекало внимание. Секретные документы. Доктор держал их под половицами кабинета. Они до сих пор могли лежать там, в заброшенном доме на окраине Хемпстеда. Возможно, в них есть описание загадочного костяного стекла.
Локвуд признал, шансы, что призрак блефовал, велики. К тому же прошло много времени, если в бумагах содержалось что-то об этом зеркале, то они уже давно сгнили, или же их слопали те крысы. Однако надежда оставалась. Джордж настаивал, что нужно проверить, я слишком устала, чтобы не согласиться. Мы легли только на рассвете, обсудив наши планы на предстоящий день, если не произойдет форс-мажорной ситуации. Нам предстояло путешествие в Хемпстед.
Расцветало еще одно прекрасное утро. За окном пели птицы. Я вышла из кухни и перед тем, как закрыть дверь, оглянулась на банку, которую мы оставили на столе. Плазма стала почти прозрачной, череп скалился, как и полагалось черепу.
