Часы пробили половину двенадцатого и Санин вздрогнул, очнувшись от тяжких раздумий. Все это время он думал, как сделать так, чтобы не прослыть навечно трусом и не попасть на кладбище. Парень понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет: даже если легенды и слухи врут, идти ночью через лес на заброшенный погост не хотелось… Но и пойти он не мог. Зная Мишкин нрав, он был уверен, что если хоть на минуту опоздает, Ковыльков – не смотря на то, что они друзья – засмеет его и ославит на всю деревню.
Когда часы показали без десяти минут назначенный срок, Василий тихо выбрался из дома и, следуя по полуосвещенной дорожке, решительно пошел на встречу. Подходя к месту встречи под ярко горящим фонарем, он с удивлением увидел, что его ждет не только Михаил, но и остальные ребята. Неужели они все решили пойти? Хорошо было бы – не так страшно, думал, про себя Вася.
– Пришел? – хмыкнул Ковыльков.
– Пришел, – с вызовом ответил парень и обратился к остальным друзьям: – Решили с нами прогуляться?
Те отрицательно замотали головами, а Петька пояснил:
– Хотим убедиться, что никто из вас не струсил, – пожал плечами: – мало ли что.
– Ты на что намекаешь? – сразу насупился Михаил. – Хочешь сказать, что я тоже…
– Ничего он не хочет, – оборвала его Лена Дубова. – Хватит из себя главного строить, – посмотрела на часы на узеньком ремешке: – Ровно полночь.
Ребята замолкли, казалось, что некоторые даже перестали дышать, переглядываясь. Первым нарушил молчание Генка.
– Может не стоит? Вась, Миш, это же глупость тащится туда. Давайте забудем об этом дурацком споре.
Санин замер, сердце судорожно забилось. Вот его шанс выиграть, не сходя с места, если Ковыльков согласится, то…
– Пусть Васька признает, что он самый трусливый трус, – встал в позу парень.
– Вась, – Дубова подергала друга за рукав футболки, на него просящее взглянули темно-зеленые глаза.
Невысокий Санин посмотрел на долговязого друга, стоящего скрестив руки на груди и выжидающе глядящего на него. Взгляд решительный, холодный, но если приглядеться, в глубине можно увидеть напряжение, с которым он ждет ответа. Василий медленно произнес, сквозь зубы:
– Я не трус.
– Вы оба дураки! – не выдержала Лена, стукнула Ковылькова по плечу, и на негнущихся ногах отошла на несколько шагов, встала к ребятам спиной.
Друзья переглянулись: оба хотели отступить, но никто не хотел быть первым. Пусть другой скажет, потом можно облегченно выдохнуть и развести руками – так получилось.
– Значит идем?
– Идем, – сумрачно произнес долговязый парень. – Кто первым испугается тот и…
Санин прервал его:
– Проходим кладбище и обратно. Давай быстрее разделаемся с этим, – внутри неприятно похолодело.
Ковыльков согласно кивнул, и ребята дружно повернулись к темнеющему за околицей лесу.
Чистое летнее деревенское небо. Яркая луна освещает узкую заросшую высокой травой дорожку; крупные звезды просвечивают сквозь листву, лес залит призрачным серебром. Две фигуры: одна долговязая, вторая ниже на полторы головы, двигались через лес, раздвигая кусты, порой останавливаясь и вглядываясь в нитку тропы. В каждом движение чувствовалось напряжение и решительность. Ребята шли молча, стараясь не смотреть друг на друга. Каждый винил другого, что идет на заброшенное кладбище, которое столь полно слухов, что хватит не на одну книгу.
Ночной лес, не смотря на позднее время, не спал. Наполненный поскрипыванием, шелестом, уханьем, он больше ворожил, чем пугал. То, что сначала казалось погруженным в неприступную темноту, открывалось с новой стороны, стоило ступить под кроны деревьев. Ребята понемногу расслаблялись; теперь затея с ночным походом на кладбище не казалась такой пугающей.
Миша оторвал прут, и шел, размахивая им наподобие сабли, сбивая листья и головки травы. Василий чуть приободрился, но не разделял настроение друга, что-то внутри него, в области живота, холодело только от одной мысли, что они идут на…
– Слушай, а не плохо, – подал голос Ковыльков, со свистом срезая лист. – Может слухи неправду говорят, и все это полная ерунда?
– Надеюсь, – Санин тяжело вздохнул, ледяное чувство нарастало и сильнее тянуло к земле.
Они прошли еще немного, и лес неожиданно разбежался в стороны, открывая большую залитую призрачным лунным светом поляну. Друзья остановились на ее краю, находясь под лесной защитой. Густо покрытое высокой, по пояс травой поле, оно тянулось далеко вперед, и лишь прищурившись, в неясном свете можно было разглядеть его оконечность.
Санин сглотнул подступивший к горлу комок, низ живота неприятно потянуло, а спина покрылась липким противным потом. Ковыльков судорожно сжал руку с тонким прутом: ему хотелось опуститься на землю, ноги не держали, но взглянув на стоящего, словно проглотившего кол, Ваську, он взял себя в руки.
За многие годы бесхозного стояния, кладбище заросло, памятники осыпались, монументы потрескались и обвалились, лишь несколько покосившихся деревянных крестов, уцелевшие неизвестно каким чудом, торчали над землей. Погост был хорошо освещен луной, словно дневным светом. Он пугал и манил. Дразнил своей неприступностью и предлагал незабываемую прогулку. Настораживал и заставлял расслабиться, показывая свое напускное безразличие к двум пришельцам, что впервые забрели на его просторы за многие года одиночества. Мишка толкнул друга.
– Давай. Иди.
– Сам иди, – дернул Василий плечом.
– Что струсил? Я так и думал – сыкло, – усмехнулся долговязый.
– А самому слабо? – не остался в долгу светловолосый паренек.
Ковыльков взглянул на поляну, разжал кулак, прут неслышно упал в траву. Вытянув ногу, парень на секунду завис над незримой границей и… зажмурившись, шагнул вперед. Если ребята и ожидали какой-то реакции со стороны кладбища, взрыва, светопредставления, разверзнутой земли, то ничего этого не произошло. Древняя земля хранило мертвое молчание. Мишка неуверенно сделал еще два шага, повернулся к другу, незаметно выдохнув, и произнес победно:
– Салага.
Санин задержал дыхание и быстро подошел к другу.
– Сам салага, – огрызнулся и предложил: – Кто первый до края и обратно тот и выиграл, второй будет трусом.
Василий знал, что предлагает. Несмотря на высокий рост и длинные ноги, Мишка бегал плохо. Нет, он не был в числе последних, но и первым приходил крайне редко. В отличие от Василия, который не раз занимал призовые места на школьных соревнованиях.
– За дурака меня считаешь? Мы сюда не соревноваться в беге пришли. Пойдем вместе… быстрым шагом.
