Дженкс тихо приземлился на мое плечо, и мы отступили, пока амулет не стал черным.
— Он или она чрезвычайно недоволен, — сказал Форд тихо. — Он, я думаю.
Я не поверила ему. Как он мог быть настолько спокоен?
— Вы уверены, что это не пикси? — жалобно спросила я, Форд тряхнул головой. — Это демон?
Амулет Форда стал смущенно-оранжевым.
— Может быть? — предположил Форд, а когда амулет стал гневно фиолетовым, он отрицательно покачал головой. — Не демон. Я думаю, это призрак.
— Что? — завизжал Дженкс, взорвавшись облаком желтой пыльцы медленно оседающей на пол. — Как же мы не обнаружили его раньше? Мы живем здесь уже год!
— Мы ведь живем рядом с кладбищем. — Я оглядела кухню, чувствуя, что она внезапно стало чужой. Черт побери, мне стоило в этом разобраться еще тогда, когда я впервые увидела те же надгробия в Безвременье. Все это было неправильно, я почувствовала, как мои колени слабеют. — Призрак? — запнулась я. — В моей кухне? — мое сердце упало, когда я посмотрела на свою демонскую библиотеку, которую принесла с колокольни. — Это мой отец? — закричала я.
Форд схватился за голову.
— Назад. Назад! — закричал он. — Ты слишком близко.
Сердце застучало глухо, когда я посмотрела на восемь футов, разделявших нас, и прижалась к холодильнику.
— Я думаю, он обращался к призраку, — сказал Дженкс сухо.
Мои колени начали трястись.
— Дженкс, я сейчас с ума сойду. Мне все это не нравится.
— Да, — сказал Дженкс. — Думаешь, я чувствую себя в шоколаде?
Лицо Форда расслабилось, и амулет, висевший на его шее, стал печально коричневым и красноватым от смущения.
— Ему жаль, — сказал Форд, прислушиваясь к ощущениям. — Он не хотел напугать тебя. — На его лице появилась необычно нежная улыбка. — Ты ему нравишься.
Я моргнула, и Дженкс начал зарекаться односложными предложениями, как могут только пикси.
— Нравлюсь? — переспросила я, начиная нервничать. — О Боже, — воскликнула я. — Том решил присмотреть за мной, став призраком. Это он?
Амулет стал полностью красным. Форд посмотрел вниз на него, как будто нуждаясь в подтверждении.
— Это точно не Том. Я чувствую, что он расстроен, но доброжелателен, и чувствует себя лучше, потому что ты знаешь, что он здесь. — Глаза Форда переместились на мою сумку. — Десять к одному, что это он поменял мелодию на твоем сотовом.
Я неуклюже подтащила стул к холодильнику и села на него.
— Но мой телефон начал делать это с осени, — сказала я, взглянув на Дженкса для подтверждения. — Месяцы. — Во мне разгорался гнев. — Он был здесь все это время? Шпионил за мной?
И снова амулет стал смущенным красным.
— Он пытался привлечь твое внимание, — сказал Форд мягко, как будто призрак нуждался в защитнике.
Я поставила локти на колени и уронила голову на ладони. Замечательно!
Недовольный, Дженкс приземлился на подоконнике, около своего аквариума с креветками.
— Кто это? — потребовал ответа он. — Спроси, как его зовут.
— Я слышу эмоции, Дженкс, — сказал Форд. — А не слова.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я подняла голову.
— Хорошо, если это не мой отец… — я похолодела. — Кистен? — взмолилась я, чувствуя, как мой мир рушится. Боже, если это Кистен… Существовало заклинание, чтобы разговаривать с умершими, застрявшими в чистилище, но ведь душа Кистена ушла. Или нет?
Форд, казалось, дрогнул, и я задержала дыхание.
— Нет, — сказал он наконец, и амулет стал темно-фиолетовым. — Я, мм, не думаю, что ему нравился Кистен.
Дженкс и я выдохнули разом, и Форд выпрямился на стуле. Не знаю, что я почувствовала. Облегчение? Разочарование?
— Сэр, — сказал Форд в угол кухни, и моя кожа покрылась мурашками. — Подумайте о связи с этой реальностью. А, это могла бы быть Рэйчел, возможно.
Я снова задержала дыхание. С Дженкса сыпались золотые блестки. Цвета сменялись на амулете у Форда, но мне не хватало знаний, чтобы интерпретировать их, когда они были смешаны, как сейчас.
— Я чувствую волнение от ваших совместных приключений, — сказал Форд тихо. — Нежность, благодарность. Он очень благодарен вам. — Его глаза открылись, и меня пробрала дрожь от чужого взгляда в его глазах. Они были его, но они несли тень души другого человека.
— Кто-нибудь из ваших клиентов умер? — спросил Форд. — Кто-то, кому вы пробовали помочь?
— Бретт, — сказал Дженкс.
— Питер? — сболтнула я.
Но амулет стал отрицательно-серым.
— Ник, — сказал Дженкс злобно, и цвет на металлическом диске стал насыщенно фиолетовым.
Форд моргнул, пробуя отрешиться от этой ненависти.
— Я бы сказал, нет, — прошептал он.
Все это было действительно странно. Кем бы он ни был, он знал моих старых друзей. Я закрыла глаза от нахлынувшего чувства вины. Я знала много людей, которые теперь были мертвы.
— Рэйчел.
Голос прозвучал нежно и заботливо, и я открыла глаза, увидев, что Форд смотрит на меня с состраданием.
— Вы заслуживаете быть любимой, — сказал он, и я покраснела.
— Прекратите прислушиваться к моим эмоциям, — пробормотала я, и крылья Дженкса зашумели возбужденно.
— Призрак тоже так думает, — добавил Форд.
Я нервно сглотнула.
— Вы уверены, что это не мой отец?
Улыбка Форда стала доброжелательной.
— Это не ваш отец, но он действительно хочет защитить вас. Он расстроен, наблюдая за вами все эти… месяцы? И будучи не в состоянии помочь.
Я нервно выдохнула. Крылья Дженкса застрекотали громче, и он взлетел в воздух. Супер. Не хватало мне еще одного рыцаря. Нет, спасибо.
— Кто это? — сердито сказал Дженкс. Затем, взорвавшись ослепительной пыльцой, он крикнул, — Рэйч, где твоя доска Уиджа? (Спиритическая доска с алфавитом. Человек кончиками пальцев касается небольшого деревянного указателя и задает вопрос. Считается, что указатель двигают духи, отвечая на вопрос.)
Я уставилась на метавшегося по кухни пикси. Потом сообразив, что он собирается сделать, я начала рыться в бумагах Айви, выбирая те, что ей вряд понадобятся.
— У меня ее нет, — сказала я, переворачивая нарисованную от руки карту консерватории и начиная писать алфавит большими, жирными буквами. — Они меня пугают.
Чувствуя себя легкомысленной дурочкой, я положила алфавит перед Фордом и отошла. Форд посмотрел на меня удивленно, и я объяснила:
— Проведите пальцами по буквам. Когда почувствуете положительную эмоцию, это первая буква его имени. — Я осмотрела вроде бы пустую кухню. — Хорошо?
Амулет стал золотым в знак согласия, и я села, чтобы скрыть свои трясущиеся колени. Все это было очень, очень странно.
