«Вампир Варни» — весьма редкая книга, и поэтому не будет дерзостью подробно изложить первую главу — и как образчик произведения Преста, и как подробное описание вампира.
…Как могилы отдают своих мертвецов,
И как ночь оглашается ужасными криками!
Полночь. — Гроза с градом. — Ужасный гость. Вампир.
Торжественный бой старых соборных часов ознаменовал полночь. Воздух густой и тяжелый. Необычная, подобная смерти неподвижность сковала природу. Подобно зловещему спокойствию, которое предшествует некоторым, более обычного ужасным проявлениям стихий, они, видимо, замедлили даже свои обычные проявления, чтобы собрать ужасающую силу для грандиозной попытки. Издалека доносится слабый раскат грома. Подобно сигнальному выстрелу к началу сражения ветров, он будто пробудил их от летаргического сна, и один ужасный, воинственный ураган пронесся по всему городу, произведя за четыре или пять минут большее опустошение, чем нанесли бы обычные ветра в течение полувека.
Будто какой-то великан дунул на игрушечный город и разбросал множество домов своим страшным горячим дыханием. И так же внезапно, как возник, этот сильный порыв ветра прекратился, и вокруг опять стало тихо и спокойно, как было.
Те, кто спал, проснулись и подумали, что то, что они слышали, было их фантазией сбивчивого сна. Они поворочались и снова заснули.
Все тихо — тихо, как в самой могиле. Ни один звук не нарушает магию покоя. Но что это? Странный барабанящий звук, словно топот миллиона волшебных ног. Это град, да, над городом разразился дождь с градом. Листья срываются с деревьев вместе с небольшими ветками. Окна, в которые с яростью бьют частицы льда, разбиты. Полный покой, который царил здесь до этого, сменился шумом, и в нем тонет любой крик удивления или испуга, который издают люди, обнаружившие, что в их дома ворвалась буря.
Время от времени налетает внезапный порыв ветра, который на мгновение удерживает миллионы градин висящими в воздухе, но лишь только для того, чтобы швырнуть их с удвоенной силой в каком-нибудь новом направлении и причинить еще больший ущерб.
О, как бушевала буря! Град, дождь, ветер. Поистине это была ужасная ночь.
Вот старинный дом, и в нем такая же старинная комната. Ее стены покрывают необычные и изящные резные украшения, а большой дымоход сам по себе диковинка. Потолок в ней низок, а большой эркер, от пола до потолка, выходит на запад. Окно, застекленное необычным раскрашенным стеклом и с таким же переплетом, забрано решеткой. Оно пропускает необычный, но все же красивый свет, когда в комнату светит солнце или луна. В помещении висит один-единственный портрет, хотя стены отделаны панелями именно с целью повесить на них несколько картин. На портрете изображен молодой человек. У него бледное лицо, горделивый лоб и необычное выражение глаз, в которые никому не хочется смотреть дважды.
В этой комнате стоит роскошная кровать из резного орехового дерева, богато украшенная замысловатыми узорами. Это один из предметов искусства, который обязан своим существованием эпохе Елизаветы (Елизавета Тюдор, р. 1533, правила в 1558–1603 гг. — Ред.). Комната увешана тяжелыми драпировками из шелка и парчи. По углам — склоненные перья, они покрыты пылью и придают комнате похоронный вид. Пол сделан из полированного дуба.
Боже! Как же дождь бьется в старый эркер! Подобно случайному залпу мушкетного огня, он хлещет, бьется и щелкает по небольшим стеклам. Но они выдерживают это: спасают их небольшие размеры. Ветер, град, дождь зря тратят свою ярость.
Постель в этой комнате не пуста. Прелестное создание лежит в полусне на этом старинном ложе — девушка, молодая и прекрасная, как весеннее утро. Ее длинные волосы рассыпались по постели. Ее сон беспокоен, и постельное белье в большом беспорядке. Одна ее рука закрывает голову, а другая свисает вдоль края кровати. Ее шея и грудь, которые привели бы в восхищение самого талантливого скульптора, полуобнажены. Во сне она слегка застонала, и пару раз ее губы задвигались, словно в молитве. По крайней мере, можно было сделать такой вывод, ведь с них однажды слетело имя Того, Кто страдал за всех.
Она была сильно утомлена, и буря не разбудила ее. Но ненастье может потревожить сон, не рассеяв его окончательно. Шум стихий пробуждает чувства, хотя и не может совсем нарушить покой, в который они погружены.
О, сколько очарования было в тех слегка раскрытых устах с жемчужными зубками, которые блестели даже при слабом свете, пробивавшемся сквозь окно. Как нежно лежали шелковые ресницы на щеках. Вот девушка пошевелилась, и стало видно полностью одно плечо — белее и прекраснее, чем безупречное постельное белье, на котором она лежит, гладкая кожа этого прелестного создания, стоящего на пороге своей расцветающей женственности, того переходного возраста, которое показывает нам очарование девушки, почти девочки, и более зрелую красоту грядущих лет.
Это была молния? Да, ужасная, яркая вспышка, а за ней — ревущий раскат грома, будто тысяча гор катятся одна за другой по голубому своду небес. Кто теперь спит в этом древнем городе? Ни одна живая душа. Ужасная труба вечности не смогла бы лучше разбудить всех.
Град продолжается. Ветер не стихает. Шум стихий достиг апогея. И вот она пробуждается, эта прекрасная девушка на старинной кровати. Она открывает свои небесно-голубые глаза, и слабый взволнованный крик слетает с ее губ. По крайней мере, этот крик по сравнению с шумом на улице звучит совсем слабо. Она садится на постели и прижимает руки к глазам. Господи! Какой неистовый поток ветра, дождя и града! Гром тоже, по-видимому, полон решимости наделать столько шума, чтобы его эхо длилось до тех пор, пока следующая вспышка молнии снова не произвела дикое сотрясение воздуха. Девушка бормочет молитву — молитву за тех, кого она больше всего любит. С ее губ слетают имена дорогих ее нежному сердцу людей. Она плачет и молится. Потом девушка начинает думать о том, какое опустошение, должно быть, принесла эта буря, и великому Богу Небесному возносит молитву за всех живущих на земле. Еще одна вспышка молнии, резкая, синяя, приводящая в замешательство, освещает это окно, на мгновение выхватив с ужасной отчетливостью все цвета в ней. С губ девушки срывается пронзительный крик, она дрожит, ее взор прикован к этому окну, которое в следующее мгновение уже становится темным. У нее на лице выражение такого ужаса, которого она еще не испытывала раньше. На ее лбу выступил пот от такого сильного страха.
«Что, что это было? — задыхаясь, спросила она. — Реальность или обман? О боже, что это было? Какая-то высокая и худая фигура пыталась снаружи открыть окно. Я видела ее. Та вспышка молнии осветила и показала мне ее. Ростом фигура была не ниже окна».
