Дверь дома Лоретты была уже целой и следует признать, она быстро обернулась с этой проблемой. Местный плотник, наверное, содрал с неё сколько влезло, хотя может уже наградой было то, что он одним из первых смог поговорить с женщиной, которую едва не сожгли на костре? В любом случае, несомненно, у него будет, о чём поболтать в корчме.
Я вежливо постучал и спокойно ждал ответа. Я услышал в передней быстрые шаги, а потом беспокойный голос.
— Кто там?
— Мордимер Маддердин, — ответил я, а поскольку не был уверен, запомнила ли она моё имя, добавил, — инквизитор.
Возможно, я выбрал не лучшее пояснение, ибо лишь услышал, как она быстро и резко втянула воздух в лёгкие. Но потом открыла дверь. На этот раз она была с собранными в высокий узел волосами и бледной, как труп.
— Вы пришли за мной, инквизитор? — спросила она.
— Можно войти?
Она отступила от порога, а потом старательно закрыла за мной дверь.
— Прошу в комнату… там не… — прервала она, — но вы сами видели.
— Ага, видел. — Я вошёл внутрь и заметил, что она уже успела частично убрать беспорядок, оставленный людьми бургомистра и любящими соседями.
— Хотите меня сжечь? — Она прислонилась спиной к стене, и я видел, как она кусает губы.
— Сжечь, дитя моё? — Я пожал плечами. — А за что бы это? Наказание за отравление совсем другое. Закон гласит, что преступника следует варить живьём в воде или масле, и у него нет права умереть, пока он внимательно не рассмотрит собственные варёные ступни. Лично я предпочитаю масло, поскольку у него температура кипения выше, что доставляет осуждённому неповторимые ощущения.
Похоже, ей стало дурно, но она ничего не сказала.
— Однако этим, Лоретта, занимаются светские суды. Городская Скамья, бургграф, иногда герцогские суды. Я инквизитор и не думаешь же ты, что я буду бегать за каждой жалкой отравительницей в Хезе и окрестностях, — я засмеялся, ибо мне самому это показалось достаточно забавным.
— Не хотите меня арестовывать? — казалось, она не понимает.
— Муж? — спросил я, — Это был муж, не правда ли? Сейчас и так бы ничего не доказали, но за одно обладание шерскеном тебя заклеймили бы железом.
— Муж, — тихо подтвердила она через минуту. — Бил меня, влезал в долги…
— Меня не интересует твоя история. — Я поднял руку. — Хотел только удостовериться. Ты отравила мужа, пользовалась свободой и щедростью поклонников, и вдруг появился Гунд. Учёный доктор с видом потрёпанной птицы. Вообще говоря, он осмелился ухаживать за тобой, или же просто поубивал этих ничтожных и несчастных сукиных сынов из ревности? Рассчитывая, что когда останешься одна, он легче завоюет твою благосклонность? Х-мм… Впрочем, я не спрашиваю тебя, ибо надеюсь, что ты не знаешь. Обо всём узнаю уже в Хезе.
Она посмотрела на меня и начала медленно расстёгивать крючки высокого ворота застёгнутого под шею камчатого кафтанчика. Много было этих крючков. Снизу была белая блузка.
— Лоретта, — сказал я мягко. — Тебе не надо покупать моё молчание или моё расположение, ибо для меня твоё дело закрыто. Я нашёл колдуна и только это сейчас важно. А ты… ты просто невиновна.
Она замерла на полпути с пальцами на блузке.
— Я пришёл, чтобы дать тебе два совета. Во-первых, очисти подвал и забудь о том, что когда-либо в нём что-то было. И если не хочешь увидеть свои ступни варёными, никогда не играй так больше, независимо от того, будет ли муж тебя бить, или же нет. Поскольку побои мужа можно как-то пережить, но не знаю никого, кто бы вышел невредимым из купели с кипящим маслом. Удачные стечения обстоятельств — от милости Господа, а Господь наш не посылает свои милости неосмотрительно. Во-вторых, подготовь перечень ущерба, который был тебе нанесён в результате несправедливого обвинения, и принеси мне на подпись завтра утром. Город выплатит тебе компенсацию, но без моей подписи дело может тянуться бесконечно.
— Почему… — Она как-то беспомощно опустила руки. — Почему вы это делаете?
Это был хороший вопрос, и я сам себе его задавал, но никак не мог найти достойного ответа. Хотя…
— Ибо служу закону, Лоретта, — ответил я, но это было только частью правды. — Так, как понимаю его своим скудным умом.
Она покивала, хотя не думаю, что поняла. Не думаю, что кто-нибудь понимал. Может только мой Ангел, ибо я иногда думал, что он такой же сумасшедший, как я сам. Впрочем, раз он до сих пор не довёл меня до погибели, должно быть, считал меня полезным орудием.
— Вы странный человек. — Она посмотрела мне прямо в глаза и снова стала расстёгивать пуговки. — Останьтесь со мной, пожалуйста. Это не плата, это…
Я подошёл ближе, а она по-прежнему смело смотрела. Мне казалось, что она даже чуть-чуть улыбается.
— Желание? — подсказал я, а Лоретта медленно кивнула и расстегнула блузку до конца.
***
Когда она проснулась, я уже не спал. Лежал навзничь, с открытыми глазами и разглядывал тёмные, деревянные балки потолка.
— Мордимееер. — Она вжалась в меня всей собой. — Знаешь, о чём я подумала?
— Знаю, — ответил я.
— Шутишь? — она прыснула коротким, обрывистым смешком.
— Ты подумала, что интересной была бы перемена в твоей жизни. И поездка. Например, в Хез-хезрон. — Я повернулся на бок и посмотрел на неё. Она действительно была поражена.
— Прекрасная была бы из нас пара, — я продолжал. — Инквизитор и отравительница.
— И что? — ответила она немного погодя холодным тоном.
— Ибо для тебя это плохо бы кончилось, — ответил я. — Можешь мне поверить.
— Ручаюсь, ты об этом пожалеешь. — Она опёрлась кулаками о мою грудь и приблизила лицо к моему лицу. — Ты пожалеешь об этом уже в первую, тоскливую, одинокую ночь по дороге в Хез.
— Ручаюсь, ты права, — согласился я. — Но независимо от этого, ответ тот же: нет.
— У тебя кто-то есть, а? Там, в Хезе? Жена? Любовница?
— Время от времени шлюшки из борделя, — буркнул я, — и не думаю, чтобы это могло в ближайшее время измениться…
Она с минуту размышляла.
— Ты ведь, пожалуй, не боишься, — сказала она, — что я прикончу тебя, как моего мужа? Ведь не в этом дело?
Я рассмеялся, ибо сама мысль, что я должен был бы её бояться, показалась мне и правда забавной.
— Ты не смогла бы меня отравить, даже если бы захотела, — возразил я. — Могу распознать на вкус или запах большинство известных в мире ядов. Это одна из вещей, которым меня учили. В конце концов, ты сама знаешь, что мы живём в опасном мире.
— Так может я тебе просто не нравлюсь, Мордимер? Я слишком старая? Слишком некрасивая? Слишком глупая? Ты стыдился бы меня в большом городе? Я ведь не хочу, чтобы ты на мне женился. Могу убирать у тебя, готовить…
