— А что там?
— Комнаты для холостяков. Ну и так, на всякий случай — кто-то поссорится с женой, или вот когда экспедиторы приезжали…
— Значит, тут можно остановиться? У вас?
— Конечно. Собственно… любая семья примет вас с радостью, но я так думаю, что тут вам будет удобнее. Свободнее.
— Тогда… можно ключ?
— Там открыто, — сказала Ханна, — у нас не запирают двери. Просто занесите вещи, и все.
* * *
— Прямо с материнки?
Крупный и краснолицый Захар в домотканой рубахе с расстегнутым воротом походил на подрядчика или прораба. С рабочими такие ладят, с начальством — как когда. Штормовка висела в углу и была влажной — на улице моросило.
— Да. Ну… я бывал в разных местах. Но сейчас — да. Оттуда.
— И… как там все?
— Сперва хорошие новости или плохие? Хорошая вот: Пакистанский конфликт урегулирован. Южно-Китайская республика подписала пакт с Севером…
Захар кивал, но глаза выдавали его — они были равнодушны. Он и спросил, скорее, для порядка, из вежливости. Материнка для него — отрезанный ломоть. Его больше занимало, как получше укрепить обвалившийся свод каменоломни.
— Мадридский протокол подтвержден. Я, собственно…
— Потому и тут, — кивнул Захар. — Ну что ж… Мы готовы отчитаться. Весь семенной фонд использован согласно предписаниям. Еще год-два, и мы готовы вернуть заем на материнку. Дальше зерно пойдет в товарных количествах. Остальные культуры… в смысле, ну, о насекомоопыляемых здесь говорить не приходится. Совсем другая биота, вы понимаете…
— Понимаю.
На рукавах и воротнике Захара были заметны грязные разводы, он то ли не успел переодеться, то ли у него было не так уж много сменных рубах и он ждал, пока эта запачкается окончательно.
— А вот рапс хорошо пошел. И другие самоопыляемые. Ну, то есть еще не в промышленных количествах… Нам бы себя обеспечить.
В меру услужлив, но не заискивает. Бумаги держит в порядке. Вероятно, ожидал инспектора.
— Я возьму образцы, — сказал он, — на генконтроль. Тут вообще почвы как?
— По микробиологическому составу эквивалентны земным, — прораб ни на миг не задумался, — по химическому — тоже… Азотофиксирующих бактерий своих нет, пришлось вносить культуру. Вроде успешно.
— Вредители?
— Вредители… ну, тут почти нет вредителей. Мало насекомых. Летающих насекомых вообще нет, представляете?
— Дикие животные?
— Дикие животные есть, в основном в лесу. В чаще. Тут, собственно, почти везде леса. Идеальное место для подсечного земледелия, ага?
— Ага. А… чужие?
— Не смешите мои тапочки, — сказал Захар.
Он не был в тапочках. Он был в кроссовках.
Это была такая немножко стыдная игра — а вдруг хотя бы в одном из смежных миров кто-то однажды наткнется на чужих. Не обязательно гуманоидов — в конце концов, даже птицы потенциально достаточно разумны, чтобы построить свою цивилизацию. Или, скажем, какая-то запутавшаяся в сетях пространства-времени ветвь ящеров, почему нет? Передвигаются на двух ногах, да еще эти маленькие передние ручки… Но по какой-то странной причуде разум возник только на материнке, на исходной Земле… Остальные миры — сотни, тысячи, возможно, миллионы одновременно похожих и непохожих друг на друга вариативных Земель, заросшие лесами, омытые теплыми и холодными морями, где плескалась рыба и величаво играли в радужных столбах брызг огромные синие киты, были пусты. С другой стороны, кто поручится, подумал он, что, встретив разум, мы опознаем его?
Он подтянул к себе папку с бумагами.
— А образцы я подготовлю, — сказал Захар.
Он отметил про себя, что тот не сказал: «Распоряжусь подготовить», и мысленно поставил Захару еще один плюс.
— Когда вы отбываете?
Он машинально взглянул на хронометр. Хороший механический хронометр — электроника не выдерживала переброску.
— Портал откроется через двое суток и семь часов. Плюс-минус двадцать минут. В случае неприбытия на место повторно через… это не важно. Я прибуду на место.
— Да, — согласился Захар. — Хотя… в одиночку, по лесу. Я дам вам сопровождающих, ага?
Хочет убедиться, что я убрался отсюда?
Руки Захара спокойно лежали на столешнице. Руки прораба — здоровенные, мозолистые, пальцы лопаточками, с короткими, но чистыми ногтями. На безымянном — кольцо. Не обручальное, а с каким-то камешком. Невзрачным. Местным, скорее всего. Символическое обручение с землей. Патриоты, надо же!
— Скажите, а как вы себя называете?
— Прошу прощения?
— Ну, там, глава координационного комитета? Мэр? Губернатор?
— Председатель координационного совета, — сказал Захар.
Всегда так. Либо комитет, либо совет. Совет все ж таки лучше. Тонкости лингвистики. Они же семантики.
— А совет-то есть?
— А то, есть. Только там совмещенные должности. Медицина, образование, полевые исследования — это Василь, охрана порядка — Ханна, а я… ну, я все остальное. Сельское хозяйство, строительство, планирование, распределение. Помощники еще есть. Эксперты. Толковые, но как бы это сказать… без административной жилки.
Значит, Ханна — местный шериф? Ну и ну.
— Должности выборные?
— Выборные, — равнодушно кивнул Захар.
— И когда ваш срок кончается?
— А когда надоем. — Захар чуть привстал, как бы намекая, что разговор ему не интересен. — Тут всякими властными играми не увлекаются. Других дел хватает. А зачем вам все это?
— Для отчетности. — Он тоже встал.
— Ну так отчитывайтесь. — Захар доброжелательно кивнул. — Все, что надо, обеспечим. А мне еще с агрономами поговорить надо. Чтобы собрали образцы. Вы это… устроились уже?
— Да, спасибо. В клубе.
— А, ну хорошо. Думаю, Ханна уже и воду согрела. Двадцать каэм лесом, надо же… За сколько?
— За восемь часов пятнадцать минут. Нас хорошо тренируют.
Он взял папку и направился к двери.
* * *
Тут отовсюду пахло свежей стружкой. И эта чистая, розовая, прекрасная древесина, тесаные перила веранд, грубо сработанные кресла-качалки, массивные столы — все такое прочное, все рассчитано на несколько поколений, на большие, дружные семьи. Чтобы собирались по вечерам все вместе…
Так, наверное, было на Диком Западе. С той только разницей, что тут нет никаких индейцев, подкарауливающих по лесам с томагавками. Да и лампы, освещающие загорелые лица поселенцев, все-таки не керосиновые — открытие техники переброса оказалось настоящим катализатором новых технологий: поселенцам требовались экономные светильники, мощнейшие и легкие аккумуляторы, термоизолирующие ткани, и все — легкое, как можно более легкое, поскольку каждый миллиграмм был на счету. И никакой цифры.
