-- Натти! -- судя по голосу, человек, который это произнес, был изрядно пьян. -- А мы боялись, ты забыл про мой юбилей...
-- Как я могу? -- мягко произнес свободный Эллендер. -- Мы с женой припасли для тебя подарок. Уверен, он тебе понравится. Мальчики, снимайте покрывало...
Яркий свет на миг ослепил Роберта, он глубоко вздохнул, но потом, как ему было предписано, сошел с помоста и склонился перед героем праздника.
-- "К ногам склоняюсь господина..." -- начал Роберт заученный стих. Стихотворение было длинным и льстивым до трескучести, но Роберт прочитал его от начала и до конца, не забыв ни одного разученного жеста. По окончании декламации он опустился перед Рейберном на колени, быстро снял с себя золотой плащ и постелил его под ноги новому господину. Зал взорвался аплодисментами.
-- Натти, это великолепно! Ты как всегда неповторим! Сколько изящества!
-- Как красиво...
-- Очаровательно!
-- Оригинально!..
-- Твой питомец просто чудо...
-- Нет, Дэнни, не мой питомец, а твой, -- с нескрываемым удовольствием возразил свободный Эллендер. -- Уже ровно пять минут как твой. Это и есть мой подарок. Уверен, он тебе понравится. У него есть некоторый художественный вкус и к тому же он прекрасная "домашняя мебель"... Это как раз то, чего не хватает твоему гнездышку.
-- Как его зовут? -- свободный Рейберн пьяно качнулся вперед.
-- Ты сам дашь ему имя, как я могу покушаться на твои права? -- заметил бывший хозяин. -- Но пока я назвал его Подарком.
-- Как мило, -- захлопала в ладоши одна из женщин и повернулась к жене Эллендера. -- Если бы вы знали, дорогая, как я вам завидую, у вас такой изобретательный муж...
-- Ну, не прибедняйтесь, моя милая... ваш муж тоже неплох...
-- И, кстати, Дэнни, Подарок послушен, обучен, у него образцовое здоровье и выносливость, так что никаких усилий на его содержание от тебя не потребуется...
-- Ты настоящий друг, Натти.
-- Надеюсь, -- с некоторым самодовольством ответил Эллендер.
Они шутили и смеялись, отвешивали взаимные комплименты, а Золотой Аполлон стоял на коленях в позе величайшей покорности и ждал, когда ему позволят подняться. Наконец, новый владелец вспомнил о Роберте.
-- Ну ладно, парень, можешь встать за моим креслом, -- Роберт скользнул за спину хозяину, и Дэн Рейберн поднял полный бокал: -- А теперь друзья мои, я предлагаю выпить за нашу дружбу! За Натаниэля Эллендера, моего лучшего друга со времен детства! За постоянство! Виват!
Звон бокалов, радостные восклицания, разговоры, смех и музыка сплелись в какой-то невнятный гул, в котором Роберт уже не мог разобрать отдельных слов. Голова кружилась от голода и запаха еды. Гости произносили речи, пили и ели, а Роберт мог только глотать слюну, чувствуя себя Золотым мальчиком на празднике герцога Милана. Но даже это уже не волновало.
Застолье сменилось танцами, танцы -- новым застольем... С потолка периодически сыпалось конфетти, по стенам метались искры от драгоценностей гостей, вино лилось рекой и собравшиеся все чаще шатались, а возможно, это шатало голодного Роберта... А потом, совершенно неожиданно, он обнаружил, что зал почти опустел. Немногие оставшиеся гости прощались с хозяевами. Эллендер и Рейберн по-дружески обнялись, а потом Эллендеры ушли. Роберт привалился к стене...
-- Ну что, ты так и будешь здесь стоять? -- сварливый голос вывел Роберта из забытья. -- Так значит, это тебя подарили Эллендеры... А ну -- марш мыться!
Роберт постарался оторваться от стены и его шатнуло.
-- Ты что -- пьян? -- большее недовольство в голосе трудно было вообразить. Человек цепко ухватил Роберта за подбородок и приблизил его лицо к своему лицу. -- Хотя нет, не похоже... Тебя кормили?
-- Нет...
-- Чертовы праздники, -- проворчал неизвестный. -- Наверняка на кухне для тебя ничего нет. Кто же знал, что у нас появится еще один дармоед... Если бы тебя покупал я, то чем красить, озаботился бы о сухом пайке. Ладно, с едой разберемся потом. Сначала вымойся...
Простой душ показался Роберту почти божественной благодатью, и он с остервенением принялся смывать с себя золотую краску и налипшее конфетти. Когда выдохшийся, но почти отмывшийся молодой человек вышел из душевой, неизвестный швырнул ему одежду, чем-то напоминавшую одежду китайских кули.
-- Одевайся и пошли на кухню.
Сделать еще несколько шагов было трудно, ноги Роберта, казалось, отваливались, и молодой человек тащился за управляющим, почти не соображая, что делает. Горы грязной посуды заполонили кухню. Управляющий взял первую попавшуюся тарелку, в которой еще оставалась какая-то еда, вывалил в нее содержимое другой тарелки, потом третьей и четвертой, и, наконец, сунул полную тарелку объедков в руки Роберта.
-- Можешь доесть, а потом пойдешь спать.
Когда Роберт добрался до отведенного ему угла в гардеробной и повалился на брошенный тюфяк, было почти три ночи. Сон сморил молодого человека, как только его голова коснулась грубого полотна. Бесконечный день закончился. Подарок спал.
Глава 8
Как начинается жизнь "питомцев"
Роберт проснулся с ужасающим чувством, что проспал. Мысль о возможном наказании заставила его вскочить, стремительно скатать тюфяк и почти выскочить из гардеробной. Стрелки часов подтвердили худшие предположения -- половина восьмого! На лбу Роберта выступила испарина, молодой человек оглянулся, пытаясь понять, что делать, но вместо того, чтобы найти решение в окружающих стенах, почувствовал необходимость срочно протереть глаза...
После тюремной дисциплины общежития Службы адаптации, по сравнению с которым даже военная школа выглядела фешенебельным курортом, Роберту показалось, будто он угодил то ли на стоянку перепившихся хиппи, то ли на одну из голливудских вилл наутро после буйной вечеринки. Рабы валялись тут и там, и даже сладко посапывали, и от одного духа, витавшего над ними, можно было захмелеть. Роберт зажмурился и открыл глаза, но наваждение не исчезло -- напротив, молодой человек заметил подробности, которые при первом взгляде ускользнули от его внимания. Распущенные волосы -- собственные волосы рабов, а вовсе не парики и не голые черепа как у рабов Эллендеров и у него самого!.. Жалкая одежда кули... во всяком случае, на некоторых... потому что кто-то благополучно обошелся вообще без штанов, а позы спящих красноречиво подсказывали, чем они занимались, пока не уснули... Убогая рабская одежда и при этом самые настоящие драгоценности! Роберт в ошалении увидел на голой груди рабыни кулон с бриллиантом в три карата... И тишина...
