Вениамин Ильич не соврал, когда говорил, что остальная часть дома вполне пригодна для жизни. Просторная кухня, нафаршированная бытовой техникой, под завязку набитый продуктами здоровенный двустворчатый холодильник. Роскошная библиотека с интересной подборкой книг. Нотариус не преминул отметить, что среди книг встречаются настоящие раритеты. Надо будет на досуге изучить библиотеку, все равно в ближайшее время других занятий не предвидится. Особо неприятные мгновения доставил Варе осмотр бильярдной. В душе тут же всколыхнулись давно забытые и, казалось, навечно похороненные воспоминания. Она обошла стол по периметру, оценила кии и освещение. По всему выходило, что обустройством бильярдной занимался не дилетант, а профессионал.
– Варвара, ты играешь?
Оказывается, за ней наблюдают. Жуан, который, собственно, и задал провокационный вопрос, расплылся в гаденькой улыбке. Сивцова нервно царапала когтями зеленое сукно и не сводила с нее многозначительного взгляда. А Ворон хмурился, будто вспомнил что то крайне неприятное. А может, так оно и есть? Наверное, не очень приятно вспоминать, что в качестве ставки в игре ты использовал чью то судьбу.
– Ну, так как? – Жуан не желал оставлять ее в покое, требовал ответа.
– Играю немного. – Варя пожала плечами.
– Играешь?! – Сивцова даже не пыталась скрыть своего удивления.
– А что тут такого?
– Нет, ну просто после всего, что было… – Юлька осеклась, посмотрела на Ворона. Тот промолчал, но помрачнел еще больше.
– Ты действительно думаешь, что то, что случилось больше десяти лет назад, может иметь сколь либо важное значение в настоящем? – Варя уперлась ладонями в бортик стола, с вызовом посмотрела на Сивцову. Удивительное дело, но та смутилась.
– Так, может, сыграем как нибудь? – предложил Жуан. – Или ты, как большинство женщин, умеешь только держать кий?
– Не только.
– Тогда что ты предпочитаешь: пул или пирамиду? – Еще один каверзный вопрос, так сказать, проверка на вшивость.
Варя обвела задумчивым взглядом стол, усмехнулась:
– В принципе, мне все равно, во что играть. Но, насколько я понимаю, этот стол предназначен для игры в пирамиду.
– Ворон, ты слышал? – Жуан восхищенно присвистнул. – У нас с тобой появилась соперница.
– Да что ты говоришь? Соперница?! – Ворон завертел косматой башкой, спросил заговорщицким шепотом: – И кто же это?
– Как кто?! Вот, Савельева!
– Савельева? – Он уставился на нее наглыми цыганскими глазами и сказал снисходительно: – Нравится бильярд? Понимаю. Это ж так волнительно: ты примеряешься, прицеливаешься, выбираешь оптимальную позу для удара, а мужики в это время не могут оторвать взгляды от твоей задницы. Признайся, это тебя заводит.
Она ничего не ответила, лишь равнодушно дернула плечом. Основной ошибкой всех мужиков, которые брались играть с ней, было именно то, что они уделяли гораздо больше внимания ее заднице и декольте, чем игре. Во всяком случае, в первые минуты общения…
– Господа, может быть, поднимемся на второй этаж, – попытался разрядить атмосферу Вениамин Ильич.
Такой милый человек, хоть и слегка суетливый…
На втором этаже было что то вроде галереи: с одной стороны – похожие на бойницы узкие окна, с другой – огражденная перилами пустота. Варя перегнулась через перила, посмотрела вниз. В груди похолодело. Отсюда, с высоты, было отчетливо видно, что каменные плиты холла выложены в определенной последовательности и образуют рисунок – кошачью голову, точно такую же, как на ее медальоне. Рисунок отличался от основного фона на тон – максимум два, поэтому, находясь внизу, рассмотреть его не представлялось возможным.
– Красиво, не правда ли? – послышался над ухом вкрадчивый голос нотариуса, и Варя испуганно вздрогнула, отошла от перил, вытерла вспотевшие ладони о джинсы, спросила:
– Вениамин Ильич, не подбросите меня обратно в город? Мне нужно кое что купить.
– Конечно, Варвара Александровна, сочту за честь, – расплылся в улыбке нотариус.
Ее спальня была ужасной. Все таки нотариус сильно покривил душой, когда утверждал, что комнаты на втором этаже пригодны для жизни. Варя не знала, как там остальные комнаты, но ей явно со спальней не повезло. Одна кровать – массивная, на высоченном подиуме – чего стоила. Да на такой кровати можно запросто заниматься строевой подготовкой – места хватит. Пурпурное атласное покрывало было роскошным, но навевало мысли о дворцовых переворотах и цареубийствах. Примерно такие же ассоциации вызывали и тяжеленные темно бордовые портьеры с золотыми кистями, и похожее на трон высокое кресло, отражающееся в напольном зеркале. Зеркало заинтересовало Варю особо. Вещь, несомненно, была старой. Массивная деревянная рама потемнела от времени, а тусклая зеркальная гладь отражала предметы с неохотой, искажала цвет, размывала границы. Варя коснулась кончиками пальцев прохладного стекла. На какое то мгновение ей показалось, будто от прикосновения по поверхности зеркала пробежала рябь, примерно такая же, какая возникает, если ткнуть пальцем в жидкокристаллический монитор компьютера. Варя отдернула руку. Померещилось, нет никакой ряби. Перед ней старое, потускневшее от времени зеркало, к тому же плохое освещение. Кстати, с чего бы?
Она подошла к окну и возмущенно присвистнула. Да, кем бы ни был покойный господин Поклонский, но на обслуге он явно экономил: окно оказалось не просто грязным, но еще и густо затянутым паутиной. Варя отвернулась от окна, оперлась спиной о подоконник, окинула критическим взглядом свое новое жилище – жуть! Пообрывать бы руки тому дизайнеру, воспаленное сознание которого породило это безобразие! А еще зеркало. Зеркало в спальне противоречит всем законам фэн шуй, об этом нынче знают все, от мала до велика.
Не осмотренной оставалась только ванная комната. Варя толкнула неприметную с виду дверь и мысленно приготовилась увидеть что нибудь экстраординарное: какую нибудь дубовую лохань для омовений и ночную вазу вместо унитаза, но на сей раз действительность оказалась милосердна к ее измотанным за этот нелегкий день нервам. Никаких лоханей и ночных ваз! Яркий свет светильников, сияющий кафель, вполне современная ванна, унитаз и даже биде. На хромированной вешалке разноцветье махровых полотенец и белоснежный банный халат. А еще зеркало, не подслеповатое безобразие, как в комнате, а нормальное, человеческое зеркало, с одинаковым беспристрастием отражающее и абстрактный рисунок плитки, и прыщик на Вариной щеке. Чтобы окончательно убедиться в нормальности зеркала, Варя ткнула в него пальцем. Никакой ряби, только едва различимое пятнышко от прикосновения.
