– Надо же, один другого лучше, – пробормотала оказавшаяся рядом с ней Фелисити Макдауэлл, смешивая текилу с виноградной фантой. – Ты согласна?
– М-м, – промычала она.
Ханна стиснула зубы. К черту ее счастливого отца с его идеальной будущей падчерицей; к черту Шона с его разборчивостью в сексе! Она схватила со стола бутылку водки «Кетел 1» и отпила прямо из горлышка. Потом вернула бутылку на стол, но в последний момент передумала и решила взять ее с собой к пруду. Шон напрасно думал, что можно вот так запросто пренебречь ею, оскорбить и уйти в сторону. Это ему даром не пройдет. Ни в коем случае.
Она остановилась у кучки одежды, которая, несомненно, принадлежала Шону – джинсы были аккуратно сложены, и даже короткие белые носки торчали из кроссовок «Пума». Убедившись, что никто не смотрит, она схватила джинсы, скомкала их в руках и начала пятиться назад от пруда. Что скажут члены его «Д Клуба», когда застукают его за рулем в одних трусах?
Когда она шла к деревьям, из кармана джинсов Шона что-то выпало и отскочило в сторону. Ханна подняла это с земли и застыла, пытаясь сфокусировать взгляд.
Ключ от «БМВ».
– Чудненько, – прошептала она, поглаживая тревожную кнопку. Бросив джинсы на землю, она сунула ключ в свою голубую стеганую сумочку от «Москино».
Великолепная ночь для прогулки на автомобиле!
22. Пивные ванны полезны для кожи
– Смотри-ка! – взволнованно прошептала Майя. – Такая же была в моем любимом кафе в Калифорнии!
Эмили и Майя уставились на старую фотобудку, что стояла на границе между задним двором и лесом. Оранжевый шнур удлинителя тянулся к ней через всю лужайку от дома Ноэля. Пока они разглядывали будку, оттуда вывалились старший брат Ноэля, Эрик, и очень пьяная Мона Вондервол. Схватив свои фотографии, они побежали прочь.
Майя взглянула на Эмили.
– Хочешь сфоткаться?
Эмили кивнула. Прежде чем они нырнули в кабинку, она быстро огляделась по сторонам. Какие-то ребята толпились у бочки с пивом, многие танцевали, подняв в воздух свои красные пластиковые стаканчики. Ноэль с парнями, все в трусах, плавали в пруду с утками. Бена нигде не было видно.
В кабинке Эмили уселась рядом с Майей на маленький оранжевый стульчик и задернула занавеску. Они сидели в такой тесноте, что терлись плечами и бедрами.
– Держи. – Майя протянула ей бутылку «Джек Дэниелс» и нажала зеленую кнопку «Пуск». Эмили отпила глоток, затем торжествующе подняла бутылку, и фотоаппарат щелкнул, сделав снимок. Потом они прижались друг к другу щеками и изобразили улыбки до ушей. Для третьего снимка Эмили закатила глаза, а Майя надула щеки, как обезьянка. Наконец камера поймала их с полубезумными взглядами, даже немного испуганными.
– Давай, посмотрим, что получилось, – сказала Эмили.
Но, когда она встала, Майя схватила ее за рукав.
– Может, задержимся еще на минутку? Такое укромное местечко.
– Хм, конечно. – Эмили снова села. Она громко сглотнула, без всякого умысла.
– Ну, как ты? – спросила Майя, смахивая прядь волос, упавшую на глаза Эмили.
Эмили вздохнула, пытаясь поудобнее устроиться на крохотном сиденье. В голове полный сумбур. Расстроена из-за расистских бредней своих родителей. Боюсь, что приняла неправильное решение насчет плавания. Немного не по себе от того, что мы сидим так близко друг к другу.
– Со мной все в порядке, – сказала она.
Майя фыркнула и глотнула виски.
– Что-то мне не верится.
Эмили помолчала. Майя, казалось, была единственной, кто понимал ее.
– Да, пожалуй, ты права, – сказала она.
– Ну, и что происходит?
Но Эмили вдруг поймала себя на том, что ей совсем не хочется говорить ни о плавании, ни о Бене или родителях. Она хотела поговорить… о чем-то совсем другом. О том, что медленно доходило до ее сознания. Может быть, встреча с Арией подтолкнула ее к этому. А может, появление в ее жизни настоящей подруги заставило вспомнить. Эмили подумала, что Майя ее поймет.
Она собралась с духом и выпалила:
– Так вот, ты помнишь ту девушку, Элисон, которая жила в вашем доме?
– Да.
– Мы были очень близки, и я действительно любила ее. Любила в ней все.
Она расслышала, как Майя выдохнула и нервно глотнула из бутылки.
– Мы были лучшими подругами, – продолжила Эмили, теребя потрепанную голубую ткань занавески. – Я так заботилась о ней. И вот однажды, ни с того ни с сего, я это сделала.
– Что сделала?
– Мы с Эли сидели на дереве у нее на заднем дворе – мы всегда забирались туда, чтобы поболтать. Так вот, мы сидели там, болтали о парне, который ей нравился, о каких-то других ребятах постарше, имен которых она так и не назвала, и я просто почувствовала, что больше не могу держать это в себе. И тогда я… поцеловала ее.
Майя шмыгнула носом.
– Хотя она не ответила на поцелуй. Она даже как будто отстранилась и сказала: «Теперь я знаю, почему ты так робеешь, когда мы переодеваемся в тренажерном зале!»
– Боже, – сказала Майя.
Эмили сделала еще глоток виски и почувствовала головокружение. Она никогда столько не пила. И уж тем более не делилась своим самым большим секретом, который теперь открылся миру, как бабушкины панталоны на бельевой веревке.
– Эли сказала, что лучшие подруги не должны целоваться, – продолжала она. – Поэтому я попыталась обратить все в шутку. Но когда вернулась домой, я поняла, что чувствую на самом деле. Поэтому я написала ей письмо с признанием в любви. Хотя не думаю, что она его получила. А если и получила, то все равно ничего не ответила.
Слеза упала на голую коленку Эмили. Майя заметила ее и смахнула пальцем.
– Я до сих пор часто думаю о ней. – Эмили вздохнула. – Я пыталась забыть, говорила себе, что это всего лишь симпатия к лучшей подруге и ничего… ты понимаешь… другого… но теперь я не знаю.
Какое-то время они молчали. До них доносились звуки вечеринки. Эмили все чаще слышала, как кто-то щелкает зажигалкой «Зиппо», прикуривая сигарету. Она не слишком удивилась тому, что рассказала сейчас об Эли. Да, было страшно, но она говорила правду. И в каком-то смысле стало легче от того, что она наконец разобралась в своих чувствах.
– Раз уж мы делимся секретами, – тихо сказала Майя, – мне тоже есть что рассказать тебе.
Она повернула руку и показала Эмили белый рельефный шрам на запястье.
– Ты, наверное, уже видела это.
– Да, – прошептала Эмили, щурясь на него в бледном полумраке кабинки.
– Он остался после того, как я порезала себя бритвой. Я не знала, что он будет таким глубоким. Кровищи было море. Родители отвезли меня в больницу.
– Ты сознательно это сделала? – прошептала Эмили.
– М-м… да. Но я больше этим не занимаюсь. Во всяком случае, стараюсь.
