Тут же вспомнилась еще одна записка, найденная поблизости, во второй из брошюрок тоненькой трилогии по ксенобиологии: «био: подв зараж ТА?» Наилучшая догадка — почти навскидку: биолог подвергалась заражению топографической аномалией. Но без даты он даже не мог питать уверенности, что это относится к той же самой экспедиции. Аналогично, когда «Утаить от Л» и «Л сказал нет — неудивительно» было написано на двух отдельных обрывках, и означает ли «Л» Лаури или каким-то эзотерическим и невероятным образом означает «смотритель маяка»?
Он решил дать всему этому устояться, зная, что надо проявлять терпение. Записок было много, уйма страниц в DMP-досье Грейс, однако пока ничего о предварительном путешествии директрисы через границу. Но он уже начал улавливать подспудные тенденции, находя теперь в терруарной теории Уитби кое-что, относящееся скорее к Южному пределу, чем к Зоне Икс, быть может, вылепленное одним-един-ственным рассудком. Идею, что дисфункциональная мысль может укорениться в вакууме — индивидуальная, анонимная и бесплотная, как дух, непостижимая, потому что, особенно поначалу, не взаимодействует с другими людьми. Потому что все более и более в современную интернет-эпоху натыкаешься на изолированные проявления умственного вируса или червя: самопромытые мозги, купающиеся в полученных идеологиях, снизошедших свыше, и эти идеологии могут пребывать в спячке годами, безмолвные, как смерть, пока не нанесут удар. Теперь может случиться практически что угодно, и случилось. Правительство не в состоянии расследовать каждую покупку фермером удобрений или фейерверков — оно не в состоянии даже из собственных рядов вычистить все отклоняющиеся мозги.
Во время сортировки обрывков возникла мысль, что если ты заправляешь агентством, посвященным постижению и преодолению силы, олицетворяющей смуту, и веришь, что граница надвигается, хотя бы в каком-то смысле, то можешь и отклониться от официальных протоколов. Что, если твое начальство и коллеги не согласны с твоей оценкой, ты вполне можешь измыслить альтернативный план и приступить к действиям сам по себе. Что тогда, и только тогда, ты можешь осторожно и аккуратно приняться вербовать для осуществления этого плана других, которые тебе верят или хотя бы не проявляют враждебности. Посвящая их в детали или нет. И вполне возможно, ты начнешь разрабатывать этот план на обороте товарного чека, глядя телевизор или читая журнал.
Когда пришло время отправляться на встречу с Грейс, Контроль, подняв голову, обнаружил, что совсем замуровал себя грудами бумаг и штабелями папок. Пробившись сквозь эту преграду, он потратил столько усилий, чтобы преодолеть загроможденный стульями и складным столиком дверной проем, что даже задумался, не пытался ли подсознательно оградиться от чего-то.
Контролю хотелось вторгнуться на территорию Грейс, показать ей, что ему там комфортно, но в результате, когда он явился, она была как раз посреди нелепо оживленной беседы с Генри Сомерсом, ее секретарем-референтом на протяжении последних пяти лет.
В ожидании он пересматривал азы, ибо азы — единственное, что ему предоставили по какой бы то ни было причине. Грейс Стивенсон. Homo sapiens. Пол женский. Семья изначально из Вест-Индии. Она представитель третьего поколения в стране и старшая из трех дочерей. Родители трудились не покладая рук, чтобы все три окончили колледж, и Грейс завоевала право произнести прощальную речь на выпуск-лом, став лучшей на курсе с двумя дипломами — по политологии и истории, за чем последовало обучение в Центре. Затем во время спецоперации повредила ногу — никаких сведений, как именно, — и течение вынесло ее на берега Южного предела. Нет, неправильно. Директриса вытащила ее имя из шляпы? Чейни что-то вякал на эту тему в какой-то момент поездки к границе.
Но когда-то она питала более возвышенные амбиции, так что ж ее здесь удержало — только директриса? Потому что с самого начала своих трудов в Южном пределе Грейс Стивенсон впала в своего рода топтание на месте, а то и вообще сползание в стагнацию — персональную трясину, пожалуй, достигшую дна в облике тяжелого, затяжного развода почти восемь лет назад, с точностью до месяца совпавшего с окончанием колледжа ее сыновьями-близнецами. Год спустя она уведомила Центр о своей связи с гражданкой Панамы, дабы ее подвергли повторной проверке на предмет благонадежности, и оказалась вполне благонадежной. То есть неприятности плановые, но все равно травмирующие. Теперь ее мальчики стали врачами, а еще увековечены на фото в настольной рамке во время игры в европейский футбол. На другом фото она рука об руку с директрисой — крупная женщина такого телосложения, что не поймешь, обросла ли она жиром или мускулами. Дело было на каком-то корпоративном пикнике Южного предела — слева в кадре виднелась жаровня для барбекю, а справа на заднем плане — белая парочка в цветочных рубашках. Идея культурно-развлекательных мероприятий агентства почему-то показалась Контролю абсурдной. Оба фото уже были ему знакомы.
После развода судьба заместительницы директора стала еще теснее связана с участью директрисы, которую ей пришлось несколько раз прикрывать, если он правильно прочел между строк. Эта история закончилась с исчезновением директрисы, а Грейс достался утешительный приз — должность Пожизненного Заместителя Директора.
В результате этого и кое-чего еще Грейс Стивенсон выпестовала в душе ошеломительную враждебность по отношению к нему. В этом он ей даже сопереживал, пусть лишь отчасти — наверное, совершая ошибку. «Сопереживание — дело дохлое», — любил говаривать отец, порой осерчав от очередного столкновения с неумышленным расизмом. Если задумываешься о своих действиях — значит, что-то делаешь не так.
Когда Сомерс наконец удалился, Контроль уселся напротив Грейс, державшей распечатку списка его первых рекомендаций на вытянутой руке — не потому, что тот вонял или был неприятен чем-либо еще, а из-за своего упорного нежелания перейти на прогрессивные линзы.
Не воспримет ли она рекомендации как личный вызов? Они умышленно преждевременны, но Контроль так и задумал. Хотя лежащий перед ним шелестящий микрокассетный диктофон определенно не сулил ничего хорошего, знаменуя ее реакцию на его вторжение в ее пространство. Но Контроль отрепетировал свои ужимки и телодвижения утром перед зеркалом, только чтобы поглядеть, насколько невербальным он может быть.
Правду говоря, большинство его административно-хозяйственных рекомендаций запросто применимы к любой организации, пару лет носившейся по волнам без руля и без ветрил — или, будем великодушны, с рулем, но все-таки без ветрил. Остальное же представляло собой выстрелы наугад, вот только каждый мог угодить и в красного зверя, и в кого-то из своих. Ему хотелось, чтобы поток информации растекался во все стороны, чтобы, к примеру, лингвист Сю имела доступ к секретным сведениям прочих отделов агентства. Еще он хотел разрешить давно запрещенные сверхурочные и работу в вечерние и ночные часы, раз уж электричество в здании все равно приходится держать включенным двадцать четыре часа в сутки. Он заметил, что большинство сотрудников норовят улизнуть пораньше.
