Я откусила кусочек от чизбургера, но во рту остался неприятный привкус. Все, о чем я могла думать, было мясо. Мертвые коровы. Мой собственный мертвый отец.
Я выбросила чизбургер в урну и поднялась, чувствуя, как слезы скатываются у меня в горле.
Крепко обхватив себя руками, я поспешила к уборной возле стоянки, надеясь оказаться внутри до того, как эти слезы начнут капать из глаз. У дамской комнаты я обнаружила длинную очередь, но я обошла ее и, протиснувшись в дверной проем, встала перед заляпанным грязью зеркалом. Несмотря на тусклое освещение, я смогла определить, что глаза у меня покраснели, они казались безжизненными. Я намочила бумажное полотенце и прижала его к векам.
Что за проблема у Марси? Когда я успела сделать ей что-то настолько жестокое, чтобы заслужить все это?
Несколько раз вздохнув, чтобы успокоиться, я выпрямила плечи и выстроила в сознании надежную кирпичную стену, отгораживаясь ею от Марси. Почему меня волнует то, что она говорит? Мне она даже не нравится. И ее мнение ничего для меня не значит. Она грубая эгоистичная особа, постоянно бьющая ниже пояса. Она совсем не знает меня, и, разумеется, не знала и моего отца. Рыдать из-за единственного слова, вылетевшего из ее рта – более чем глупо.
"Смирись с этим" - приказала я себе.
Подождала, пока с глаз уйдет покраснение, и только после этого покинула уборную.
Я бродила в толпе, выискивая Патча, и обнаружила его спину в зале для боулинга. Рядом с ним был Риксон, и наверняка он поставил на то, что Патчу не удастся сбить единственную оставшуюся кеглю.
Риксон был падшим ангелом, они с Патчем знакомы уже много лет, а узы, связывающие их, своей крепостью напоминали братские. Патч впускал в свою жизнь немногих, а доверял еще меньшему количеству, но если и был кто-то, знающий все его тайны, то это Риксон.
Еще два месяца назад Патч тоже был падшим. А затем он спас мне жизнь, получил назад свои крылья и стал моим ангелом-хранителем. Сейчас он должен быть на стороне хороших ребят, но в глубине души я чувствовала, что его связь с Риксоном и миром падших ангелов имеют для него гораздо большее значение. И хоть мне не хотелось признавать это, я понимала, что он жалеет о решении архангелов назначить его моим опекуном. В конце концов, он хотел не этого. Он хотел стать человеком.
Дребезжащий звонок телефона прервал мои мысли. Это был рингтон, установленный на звонок моей лучшей подруги Ви, но я не стала отвечать, позволив автоответчику сделать это за меня. И укорила себя за то, что это уже второй ее звонок за сегодня, который я проигнорировала. Я успокаивала себя тем, что первое, чем я займусь завтра утром, будет встреча с Ви. Хотя в таком случае я не увижусь c Патчем вплоть до завтрашнего вечера. А ведь я планировала наслаждаться каждой минутой своей жизни, проводя время с ним.
Я смотрела, как он замахивается и бросает шар на дорожку в направлении аккуратно расставленных шести кегель, и, когда его футболка немного задралась, оголяя часть спины, в животе у меня запорхали бабочки. Опытным путем я выяснила, что каждый дюйм его кожи состоит из твердых рельефных мышц. Его спина также была гладкой и идеальной, прежние шрамы были снова заменены на крылья – крылья, которые ни мне, ни любому другому человеку не дано было увидеть.
- Ставлю пять долларов на то, что ты не сможешь это повторить, - сказала я, подходя к нему сзади.
Патч обернулся и усмехнулся. – Мне не нужны твои деньги, Ангел.
- Эй, детки, а, может, все же сохраним этой дискуссии рейтинг "детям до шестнадцати"? - возмутился Риксон.
- Все три оставшиеся кегли, - я бросала Патчу вызов.
- О каком призе сейчас идет речь? – спросил он.
- Вот черт, - сказал Риксон. - Это не может подождать до того как вы останетесь наедине?
Патч одарил меня загадочной улыбкой и, поднеся шар к груди, перенес вес своего тела на отставленную назад ногу. Он опустил правое плечо, завел руку за себя и со всей силой бросил шар вперед. С громким треском кегли упали.
- Есть! Вот ты и попала, девочка, - заорал Риксон, перекрикивая шум, поднятый зрителями, которые хлопали и свистели Патчу.
Патч прислонился спиной к столбу и, вскинув брови, уставился на меня. Это выражение лица абсолютно точно говорило: "Плати!"
- Ты - счастливчик, - сказала я.
- Я лишь только собираюсь стать им.
- Выбирайте приз, - рявкнул на Патча работающий за стойкой старик и наклонился, чтобы поднять упавшие кегли.
- Фиолетовый медведь, - сказал Патч и получил отвратительного вида мишку со спутанным фиолетовым мехом. Он протянул его мне.
- Это мне? – я прижала руку к сердцу.
- Тебе же нравится все бракованное. В магазине ты постоянно покупаешь помятые банки. Я обратил на это внимание, - он засунул палец за пояс моих джинсов и притянул меня ближе к себе. – Пойдем отсюда.
- Что у тебя на уме? – мне стало жарко, и внутри меня запорхали бабочки, потому что я прекрасно знала, что он имеет в виду.
- Пойдем к тебе.
Я отрицательно покачала головой. – Не получится. Мама дома. Мы можем пойти к тебе, - предложила я.
Мы встречались уже два месяца, а я до сих пор не знала, где живет Патч. И вовсе не потому, что не пыталась это выяснить. Даже две недели отношений кажутся вполне достаточным сроком для того, чтобы пригласить меня к себе, тем более, что Патч жил один. А срок в два месяца уже выходит за рамки приличий. Я старалась проявлять терпение, но мне мешало любопытство. Я не знала ничего о сугубо личных деталях жизни Патча, например, о цвете краски на стенах. Электрический у него консервный нож, или же ручной. Марка мыла, которым он моется. Хлопковые у него простыни или же шелковые…
- Дай-ка угадаю, - сказала я. – Ты живешь на засекреченной, тщательно охраняемой территории, да еще и закопанной глубоко-глубоко под землей.
- Ангел…
- Или у тебя в раковине немытая посуда? Или грязное белье на полу? Твоя квартира – гораздо более уединенное место, чем мой дом.
- Верно, но все же ответ "нет".
- А Риксон бывал у тебя дома?
- Риксон должен там бывать.
- А я, значит, нет?
Он скривился. – Это связано с моей темной стороной.
- И если ты мне ее покажешь, то тебе придется меня убить?
Он обнял меня и поцеловал в лоб. – Почти угадала. Во сколько у тебя комендантский час?
- В десять. Завтра начинаются занятия в Летней школе, - кроме того, мама, можно сказать, нашла себе дополнительную работу, выискивая возможность разлучить меня с Патчем.
И если я проводила время с Ви, я могла с абсолютной уверенностью сказать, что тогда мой комендантский час растягивался до половины одиннадцатого. Я не могла винить маму в недоверии к Патчу – в моей жизни присутствовали моменты, когда я чувствовала себя так же – но мне было бы проще, если б она хотя бы иногда давала мне отдыхать от своей чрезмерной опеки.
