Он посмотрел на меня, потом протянул руку к шее и расстегнул простую серебряную цепочку, которую носил с того дня, когда мы впервые встретились. Я понятия не имела, откуда эта цепочка появилась, и каково ее значение, но чувствовала, что она очень важна для него. Она была единственным украшением, которое он носил, и он хранил ее под слоем одежды, в непосредственном контакте с кожей. Я никогда не видела, чтобы он снимал ее.
Его руки скользнули к моему затылку, и он застегнул на моей шее свое украшение. Я кожей ощутила металл, до сих пор сохранивший его тепло.
- Мне дали это, когда я был архангелом, - сказал он. – Чтобы помочь распознать истину ото лжи.
Я осторожно потрогала цепочку, восторгаясь ее значимостью. – Это все еще работает?
- Для меня нет, - он скрестил наши пальцы и перевернул мою руку, чтобы поцеловать костяшки на моих. – Теперь твоя очередь.
Я стянула со среднего пальца левой руки маленькое медное кольцо и протянула его Патчу. На гладкой внутренней стороне колечка вручную было выгравировано сердце.
Патч взял кольцо двумя пальцами и молча рассматривал его.
- Папа отдал его мне за неделю до того как был убит, - произнесла я.
Патч вскинул на меня глаза. – Я не могу принять это.
- Для меня это самая важная вещь в мире. Я хочу, чтобы она была у тебя, - положив кольцо ему на ладонь, я согнула его пальцы в кулак.
- Нора, - он колебался. – Я не могу взять у тебя его.
- Пообещай мне, что будешь хранить его. Обещай, что ничто и никогда не встанет между нами, - я не отводила от него взгляда, не позволяя ему отвернуться. – Я не хочу жить без тебя. И не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось.
Глаза Патча были угольно-черного цвета, темнее, чем миллионы наслоившихся друг на друга тайн. Медленно разжав кулак, он снова посмотрел на кольцо.
- Поклянись, что никогда не перестанешь меня любить, - прошептала я.
Он еле заметно кивнул.
Я схватила его за ворот и притянула еще ближе, целуя с еще большей страстью, как бы тем самым скрепляя нашу клятву. Скрестила наши пальцы, и острый край кольца царапал нам ладони. Кажется, что чего бы я ни делала, это недостаточно для того, чтобы слиться с ним воедино. Патча мне всегда мало.
Кольцо все сильнее впивалось в мою руку, пока я не убедилась, что оно прорезало кожу. Клятва, скрепленная кровью.
Когда мне показалось, что еще чуть-чуть, и моя грудь лопнет из-за недостатка воздуха, я отстранилась от него, прижавшись к его лбу своим. Глаза мои были закрыты, а участившееся дыхание заставляло мои плечи подниматься и опускаться.
- Я люблю тебя, - пробормотала я. – Думаю, больше чем мне следует.
Я ждала его ответа, но вместо этого он обнял меня еще крепче, будто пытался защитить. Он повернул голову в сторону леса, расположенного на другой стороне дороги.
- Что там?
- Я кое-что услышал.
- Это была я, признававшаяся тебе в любви, - пошутила я, улыбаясь и очерчивая пальцем контур его губ.
Я ждала, что он улыбнется мне в ответ, но он по-прежнему сверлил взглядом деревья, отбрасывающие на землю тени, которые постоянно двигались из-за ветра, что колыхал их кроны.
- Что там? – повторила я свой вопрос, проследив за его взглядом. – Койот?
- Что-то не так.
Мой пыл угас, и я соскользнула с его колен. – Ты начинаешь меня пугать. Это медведь?
Мы не встречали медведей годами, но дом был построен на самом краю города, а медведи после зимней спячки, как правило, очень голодны и бродят по окраинам города в поисках пищи.
- Включи фары и посигналь, - сказала я.
Обратив свой взор к лесу, я заметила какое-то движение. Мое сердце затрепыхалось, стоило мне вспомнить, как мы с родителями из окна дома наблюдали за медведем, раскачивающим нашу машину, учуяв внутри нее пищу.
Позади меня, на крыльце, вспыхнули огни. Мне ни к чему было оборачиваться, чтобы знать, что моя мама стоит в дверях, нахмурившись и постукивая ножкой.
- Что это? – спросила я у Патча еще раз. – Моя мама вышла на улицу. Она в безопасности?
Он запустил двигатель джипа и включил передачу. – Иди в дом. Я должен кое-что сделать.
- Идти в дом? Ты шутишь? Что происходит?
- Нора! – крикнула мама, спускаясь по ступенькам, и тон ее не предвещал ничего хорошего.
Она остановилась в пяти футах от джипа и жестом приказала мне опустить окно.
- Патч? – позвала я.
- Я позвоню тебе позже.
Мама открыла дверь.
– Патч, - сухо поприветствовала она.
- Блайт, - рассеянно кивнул он в ответ.
Мама повернулась ко мне. – Ты опоздала на четыре минуты.
- Зато вчера я пришла на четыре минуты раньше.
- Оставшиеся с прошлого раза минуты в комендантском часе не учитываются. Давай домой. Живо.
Мне не хотелось уходить до того, как Патч мне ответит, но особого выбора у меня не было. Я попросила его: - Позвони.
Он кивнул, но, посмотрев ему в глаза долгим взглядом, я поняла, что его мысли были уже в другом месте. Стоило мне выйти и встать на твердую землю, как джип рванул с места, не тратя время на постепенное ускорение. Куда бы Патч ни направлялся, он очень спешил.
- Когда я установила тебе комендантский час, я полагала, что ты будешь его соблюдать, - выговаривала мне мама.
- Всего четыре минуты опоздания, - произнесла я тоном, способным вызвать у нее слишком бурную реакцию.
И заслужила полный неодобрения взгляд.
– В прошлом году твоего отца убили. Пару месяцев назад ты сама чуть не лишилась жизни. Думаю, я заслужила право быть чрезмерно осторожной.
Твердой походкой она шагала к дому, скрестив руки на груди.
Ладно, я была бесчувственной и нечуткой дочерью. Точка.
Я переключила внимание на деревья, шеренгой стоявшие вдоль обочины по ту сторону дороги. Все выглядело как обычно. Я ожидала появление холодка, обычно предупреждающего меня о том, что что-то не так, что-то, чего я не могла видеть, но ничего не почувствовала. Шелестел теплый летний ветерок, воздух наполнился звуками цикад. Во всяком случае, в серебристом свете луны лес выглядел мирно.
Патч ничего не увидел в лесу. Он сбежал, потому что я сказала три очень важных и очень глупых слова, которые слетели с языка прежде, чем я успела их остановить.
О чем я только думала?
Нет. О чем теперь думал Патч?
Он удрал, чтобы избежать ответных слов?
Я была уверена, что знаю правильный ответ на этот вопрос. И была уверена, что это объясняет, почему я осталась стоять и смотреть на багажник его джипа.
Последние одиннадцать секунд я пролежала лицом вниз, накрыв голову подушкой и пытаясь заглушить репортаж Чака Дилэйни о пробках в центре Портленда, который громко и отчетливо звучал из приспособленного под будильник радиоприемника. Кроме того, я пыталась отключить думающую часть моего мозга, которая велела мне одеваться, в противном случае грозя мне неприятностями. Но другая часть мозга – та, что жаждет удовольствия - победила. Она продолжала цепляться за мой сон - или скорее, за объект моего сна. Обладателя волнистых черных волос и сногсшибательной улыбки. В этот самый момент он сидел на своем мотоцикле задом наперед, а я - лицом к нему, наши колени соприкасались. Пальцами я ухватилась за его рубашку и притянула к себе, чтобы поцеловать.
