- Ты видел раны у волков, - говорил он. - Будь это колдун, он бы наложил заклятье. А тут - словно зверь рогом пронзил. Пришельцы и есть.
Головня и Сполох, прислушиваясь к спору, выкладывали по кругу снежные брикеты - один на другой. Сполох толкнул товарища в бок, прошептал:
- Покажи им находку.
- Не буду.
- Покажи, дурак!
- Отстань.
Вождь подсел к костру, отрезал кусок мёрзлой требухи, которую достал Пламяслав, начал жевать, морщась от отвращения. Затем подкинул в костёр сырого мха и веток ягеля. От огня пошёл густой дым. Ложбина погрузилась во мрак, сделавшись похожей на мутный омут среди серебристого озера. Небо было глухое и морщинистое, точно слепленное из глины.
Пожевав немного, вождь сказал сыну:
- Поднимись, глянь ещё раз, нет там наших?
Сполох сорвался с места, взлетел на возвышенность, постоял, всматриваясь. Потом замахал кому-то, крикнув:
- Эгей, сюда!
Вождь встал и, не переставая жевать, поднялся по склону.
- Вон они, вон! - тыкал рукавицей Сполох, показывая куда-то.
Вождь обкусывал кровавый слипшийся комок требухи. Пламяслав отрешённо сидел у костра. Чуть поодаль бродили лошади - пробивали копытами наст, подцепляли зубами прошлозимнюю несытную траву и ягель.
- Ладно, иди Головне помоги, - сказал вождь.
Сполох вернулся к товарищу, задорно бросил ему на ходу:
- Едут, голубчики.
Спустя некоторое время они услышали отдалённый голос Огонька:
- Мы думали, ты это... за холмы ушёл, вождь. А там, за холмами-то, ну... мёртвое место. Обманул нас Большой-И-Старый. Вот так.
И сразу вернулся страх. Мёртвое место! Скверна к скверне...
Вождь смолчал.
Вскоре пропавшие родичи въехали в ложбину - все трое. Впереди - Светозар на кобыле, за ним - Жар-Косторез, последним - Огонёк на собачьей упряжке. Светозар сполз с лошади, захрипел, вытаращившись дико:
-Мртвй мст. Нд хдть.
Огонёк соскочил с нарт, затараторил:
- Мёртвое место, вождь! Надо это... уходить. Нельзя тут оставаться.
Он переводил речь отца. Сам Светозар говорил с трудом. Пять зим назад медведь своротил ему челюсть, и с тех пор вместо слов у него получались отрывистые звуки, которые он проталкивал сквозь плотно стиснутые зубы.
- Клдн, - гудел он. - Йг чр.
- Да, да, проклятые чары колдуна, - поддакнул Огонёк.
Жар-Косторез взял обеих лошадей под уздцы, похлопал их по мордам. Лошади нагнулись было к снегу, но Косторез дёрнул их за поводья, чтоб не застудили нутро. Огонёк пытался унять разбушевавшихся собак: те дрались, рычали друг на друга и лаяли. Распрягать их было опасно.
- Хоч, хоч, заполошные! - крикнул Огонёк, прохаживаясь по их спинам остолом.
Не сразу и не вдруг, собак удалось успокоить. Ещё немного, и разъярившиеся псы бросились бы рвать на куски лошадей - настолько вошли в раж. Мало кто мог справиться с ними в такие мгновения.
Пока Огонёк разбирался с собаками, вождь расспросил Жара-Костореза о метаниях по тундре. Ответов его Головня не услышал (мешал собачий лай), но по потемневшему лицу вождя сообразил, что дело плохо. Вождь перехватил взгляд Головни, крикнул ему и Сполоху:
- Закончили, бездельники?
Головня окинул взглядом жилище. Постройка уже выросла до уровня человеческого роста, пора было смыкать наклонные стены, завершать купол.
- Сейчас закончим.
За его спиной не утихал шум: повизгивали собаки, фыркали лошади, потрескивал костёр. Вождь распоряжался:
- Огонёк, накорми собак. Жар, привяжи лошадей к нартам, копыта проверь. Светозар, садись сюда, потолкуем. Старик, мох там остался или набрать?
Так буднично звучало это всё, словно и не было где-то там, в серой мгле страшного колдуна с его волшебством, не было мёртвого места за холмами, не было вещи древних, жгущей Головне грудь. А была тундра и был загон, а завтра ещё будет Большой-И-Старый. Всё как всегда.
- Закончили, - объявил Сполох, втыкая снежак в землю. - Принимайте работу.
Жилище наполнилось туманом. Маслянисто дымили светильники, расплывчато темнели очертания сидящих. Из тумана выпрастывались руки, хватали со снежного пола куски мяса и рыбы, втягивались обратно в туман. Ели молча, громко чавкали и рыгали.
Закончив есть, вождь откинулся к стене, поковырял в зубах, глядя поверх голов товарищей. Объявил:
- Завтра покажешь нам следы Большого-И-Старого, Светозар.
Тот замер на мгновение, неспешно вытер о меховик жирные пальцы.
- Нв бд хчшь нвлчь?
- Новую беду хочешь навлечь? - тихо перевёл Огонёк.
Все как по приказу перестали жевать, уставились кто на вождя, кто на Светозара.
- Завтра покажешь следы, - упрямо повторил вождь.
Правило загона: вождь - всему голова. Если он велит тебе прыгать через сугроб - прыгай. А если велит тебе показать следы - показывай. Без пререканий. Строптивым не место в загоне. Им место - среди зверолюдей и покойников.
Но как выполнить приказ, если слова вождя претят Огню? Как слушаться главного, если он требует немыслимого? Никакой он тогда не вождь, а еретик, лёдопоклонник, собачья отрыжка.
Разве есть безумец, который отважится пойти в мёртвое место, пускай даже и за Большим-И-Старым?
Загонщики ждали ответа Светозара. Он был зятем Отца Огневика. Ему одному позволено было спорить с вождём. Даже Пламяслав, старейший в общине, не имел на это права.
Светозар принял вызов. Полосы шрамов на его левой щеке побелели. Он устремил на вождя указующий перст:
- Чрз тб нпсть пршл.
- Через тебя напасть пришла, - перевёл Огонёк. И продолжил, повторяя за родителем: - Все беды - через тебя. Дожди пали и луга замёрзли - через тебя. Коровы молоко потеряли - через тебя. Никак ты не уймёшься. С Отцом Огневиком, тестем моим, враждуешь. Потому и покинул нас Огонь. Теперь ещё это... в мёртвое место нас тащишь. Мало тебе грехов? Хочешь всех погубить?
Вождь побагровел, задрал густую сивую бороду, выкатил глаза. Хотел ответить что-то, но сын, Сполох, опередил его.
- Вы, Павлуцкие, вечно ноете. Хочется вам - идите в общину. А мы, Артамоновы, пойдём за Большим-И-Старым, земля мне в зубы.
У Головни отвисла челюсть. Не думал он, что кто-нибудь скажет такое в глаза. Да, Светозар явился из другой общины - ну и что? Теперь они все тут были Артамоновыми - одни по рождению, другие - по родству. Зачем делить?
Вождь и сам почувствовал, что сына занесло. Поднял ладонь, отвесил сыну звонкую затрещину. Сказал с досадой:
- Куда лезешь, птенец...
Светозар грозно ворочался, сопел, раздумывал, оскорбляться ему или нет. Вождь, опережая его, спросил у старика:
- Помнишь, ты рассказывал нам о загонщике, который ослушался вождя?
Тот закивал важно, опустил веки, погладил бороду.
- Помню времена, когда пищей нам служили тюлени, а вождём был Суровый Тепляк. Славное то было время. Великое время! Всяк знал своё место, и все были как пальцы на одной руке. Потом озеро оскудело, превратилось в ледяную пустошь, и мы ушли к Большим Камням. Нас вёл Пар - сын однорукого Искромёта. А Отцом тогда был Сиян. Мы прошли через Гиблую лощину, обогнули Медвежьи поля, а потом миновали обширное мёртвое место. Ах, натерпелись мы страху! И голод, голод!.. Ни в жизнь вам не испытать такого голода. Когда выходили, было нас пять раз по пять пятков, а к Тёмному ущелью дошла едва половина. А потом, в великую тишь, когда вождём был ещё один Пар, отец Пепла - лучшего из всех загонщиков - а зрящим был всё тот же Сиян, и мы кочевали до самой безбрежной воды на западе, и жилось нам тогда привольно и сыто... что за времена! Многих, многих я помню, многие общины повидал, пока был следопытом. Но куда бы ни пришёл, кого бы ни встретил, везде и всюду загонщики ходили под вождями, и не было такого, чтоб общинник ставил себя над вождём. Так-то.
