А затем – нечто вроде взрыва в мозгах. Осколки тьмы и беспричинной скорби разлетелись неведомо куда, оставив во мне лишь ощущение счастья и радостной эйфории.
Я посмотрел на Татьяну. Ее мокрое от слез лицо светилось радостной улыбкой. А Влад вообще утратил последние крупицы разума.
– Ирка! Ирка – живая! – вопил он ненормальным голосом, многократно усиленным эхом каменного храма, приподнял тело жены, тормошил его, словно намериваясь вытрусить последние крупинки и так едва теплившейся в нем жизни.
Невзирая на все старания Влада, Ира не просыпалась. Или сон ее был очень крепкий, или девушка пребывала в глубоком обмороке. Второе – вероятнее, потому что усилиями, которые прилагал Влад, можно было разбудить и мертвого.
– Ее надо на свежий воздух, – сказал Таня, – и чем-то растереть.
– Да, - согласился Влад. – В машине в аптечке должен быть нашатырь. Только, как мы ее понесем в темноте?
Влад был прав. Сначала низкий проход, затем долгая крысиная нора… Плюс – неработающие фонарики. Если захватить свечи, их надолго не хватит…
Едва я подумал о свечах, одна из них устало моргнула и потухла. Почти сразу вслед за ней догорела и вторая. Но темнота, окружившая нас, оказалась не совсем черной. Я различал очертания друзей, да и окружающие предметы, верней, каменные глыбы, хоть и смутно, были видны.
– Там свет! – услышал голос Тани и даже увидел направление, в котором она указывала рукой.
– Стойте здесь, я посмотрю.
Я, отнюдь, не ощущал себя героем. Мне не хотелось отходить от друзей, чтобы остаться один на один со всей нечистью, которая здесь водится. Вот только неосторожно оброненное слово обратного действия не имело. Назвался груздем, полезай в ковш!
И я полез. Не в ковш, конечно. Поплелся к светлому пятну, явственно различимому на противоположной стене пещеры.
Шаги мои были робкие и неуверенные, но прежнего страха я не ощущал. Не досаждал больше мистический холод, сжимающий грудь и парализующий разум. Неприятные ощущения исчезли, я даже не заметил, когда. Моя нынешняя боязнь была естественной и понятной. Темнота, неизвестное помещение…
Что-то прошуршала над головой, еще и еще. Холодный воздух волной пробежал по лицу. Я остановился.
Летучие мыши…
Всего лишь, – успокоил себя и двинулся дальше. Теперь еще медленнее, втянув голову в плечи. Летучих мышей я боялся с детства. Виной тому были рассказы моей бабушки. Она не уставала напоминать, что ночью нельзя выходить на улицу с непокрытой головой ибо летающие упыри имеют свойство вцепляться в волосы…
Размышляя о летучих мышах, я и сам не заметил, как приблизился к светлому пятну. Здесь пещера поворачивала и узким аппендиксом уходила в сторону, где, похоже, имела выход наружу. Пятно оказалось отражением дневного света.
Окрыленный надеждой, я свернул в аппендикс, потом повернул еще раз и, проскользнув между двумя камнями, неожиданно оказался на дне уже знакомого нам гранитного карьера.
Солнце висело высоко над головой, щедро жарило землю горячими лучами и нещадно слепило глаза. Подобное оказалось полнейшей неожиданностью, никто из нас не думал, что мы пробыли в подземелье так долго. Если учесть, что залезли мы в дыру возле склепа около полуночи, а сейчас перевалило за полдень, получается – двенадцать часов. Не хило. По моим подсчетам, наше подземное путешествие не могло длиться больше часа. Внутренние часы дали солидный сбой и осознавать это было не то, чтобы неприятно, а как-то неуютно.
Иру мы уложили в тени под камнем.
– Я – за аптечкой!
– За какой аптечкой! – возмутился Влад, – Гони машину и будем валить отсюда! Ты что не видишь, ей врач нужен!
Влад был не в себе. Я пропустил грубость мимо ушей, тем более что мой друг был абсолютно прав. Иру необходимо было срочно показать специалисту. Хоть мы и не знатоки в области медицины, но не сомневались, что, ни сон, ни обморок не может длиться так долго. И дыхание девушки казалось нам очень слабым, и сердце ее стучало недостаточно громко.
Для беспокойства поводов оказалось гораздо больше, чем для радости, и недавняя эйфория быстро канула в небытие. Мы были нервны, взвинчены, пребывали в отчаянии от осознания собственного бессилия. Оставался единственный выход – срочно доставить девушку в больницу.
Вот только получится ли?
Мы уже пытались отсюда выбраться, и чем все обернулось…
Лучше не вспоминать. Нельзя забивать голову лишним и не нужным. Проблемы нужно решать по мере их возникновения, а не мучить себя их ожиданием.
Автомобиль завелся сразу, будто заскучал без дела или, быть может, извинялся за причиненные раньше неприятности. Едва я повернул ключ зажигания, двигатель довольно заурчал и в дальнейшем вел себя пай-мальчиком, которому за послушание родители обещали купить взлелеянную в мечтах игрушку.
Мои друзья уже поднялись наверх. Ира лежала на траве, лицо ее было бледным и безжизненным, Таня прикладывала ко лбу мокрый платочек, Влад нервно топтался рядом.
Едва я затормозил, Влад бросился к автомобилю, достал аптечку, высыпал содержимое на землю, отыскал ампулу с раствором аммиака, пальцами отломал горловину, обильно смочил кусочек ваты и поднес к носу жены. Нельзя сказать, чтобы совсем безрезультатно. Реакция была, но такая слабая, что не столько обнадежила, сколько еще больше нас огорчила. От запаха ядовитой смеси, лишь легкая дрожь пробежала по лицу Иры, и, как мне показалось, у нее слегка дрогнули веки.
Поняв бессмысленность затеянного, Влад разместил жену на заднем сидении, Таня примостилась рядом и положила голову Иры себе на колени. Мой друг занял место за рулем, а мне пришлось довольствоваться ролью пассажира.
Влад не обращал внимания на бугры и колдобины, автомобиль подбрасывало и, чтобы не пробить головой крышу я судорожно вцепился руками в передний щиток, с ужасом ожидая, когда мы или во что-то врежемся, или перевернемся. Но ангел хранитель у Влада был сильный. Старался он изо всех и таки сумел провести нас по бездорожью к накатанному проселку. Все это время я, кроме дороги, с опаской следил за небом, с ужасом ожидая, когда оно укроется черными тучами и разверзнется над нами. Но ничего подобного не случилось. Лишь яркая синева вверху и радующая зелень под ней. Похоже, больше никто не собирался нас задерживать.
Может, Ире удалось снять кольцо?
Я до сих пор так и не удосужился посмотреть на ее руку. Не до того было. А если и смотрел, то не обратил внимания, обеспокоенный иными, более насущными проблемами.
Сейчас проверить догадку было невозможно. Любое неосторожное движение было чревато переломом шеи, как минимум. Я слышал, как сзади испуганно вскрикивала Татьяна, и мог лишь мысленно ей посочувствовать. Ведь, кроме, как держаться самой, ей приходилось еще удерживать подругу.
