Заинтригованные, мы с Таней подошли ближе.
– Есть! Смотрите! Я же говорил! – с диким восторгом закричал Влад, резво поднялся и раскрыв сжатый до этого кулак, продемонстрировал нам так обрадовавшую его находку.
Таня посветила фонариком, и я увидел на ладони друга голубую, слегка потускневшую бабочку с одним переломанным крылом.
– Ну и что? – вырвалось у меня, хотя таких больших насекомых со столь яркой окраской я раньше не видел.
– Это Иркина заколка! – быстрей меня сообразила Таня. – Я точно помню, сегодня она была на ней!
После ее слов я сразу узнал пластмассовую безделушку. И вспомнил, что заколка была на Ире в ту ночь, о событиях которой ни в коем случае не должны знать ни Влад, ни Татьяна. Вспомнил также, что именно я по неосторожности сломал хрупкое пластмассовое крылышко, когда в порыве страсти набросился на желанную для меня женщину.
– Вот видите, – радовался Влад, будто нашел не дешевое украшение, а сама Ира, живая и здоровая стояла перед ним. – Она была здесь! Мы на правильном пути и мы обязательно разыщем ее!
Повторный осмотр каменной клетушки ни к чему не привел. Лучи фонарей шныряли по облупившимся стенам, не находя никакой зацепки, свидетельствующей о скрытом ходе или еще о чем-то, что помогло бы разобраться в назначение комнаты. Не отыщи Влад заколку, я бы с уверенностью сказал, что до нас, с момента сооружения странного помещения, здесь никого не было.
Может украшение случайно свалилось в склеп?
Не вяжется. Место, где Влад его нашел, далековато от дыры, да и бабочка лежала не сверху, а под слоем грязи.
Стоп!
Как заколка могла оказаться под мусором? Не специально же Ира закопала ее, а потом уничтожила следы своего пребывания?
Можно, конечно, предположить, что часть потолка обвалилась недавно, перед нашим приходом, но верилось с трудом. Слишком слежавшимся выглядел мусор, да и место обвала на потолке свежестью не обнадеживало.
Не надеясь отыскать что-то в стенах, мы втроем сосредоточили поиски на полу. И удача снова улыбнулась Владу.
– Вот оно! – потряс своды его торжествующий возглас.
Проржавевшее, почти превратившееся в труху, металлическое кольцо находилось в дальнем углу, где мы меньше всего рассчитывали что-либо найти. Каменная плита, к которой оно крепилось, когда мы ее расчистили, выделилась четким правильным квадратом. Ее не открывали лет сто, если не больше, но нас это не останавливало. Если отсюда есть ход, мы обязательно должны в него попасть.
Вот только, как поднять плиту? Кольцо, хоть и оказалось на ощупь более прочным, чем с виду, намертво приросло к камню, и повернуть его в петле, чтобы ухватиться рукой было невозможно.
Влад достал из кармана связку ключей и стал выскабливать грязь из щелей. Наверное, просто так, чтобы чем-то заняться. Камень был подогнан слишком плотно, и в щель не то что пальцы, даже бородка ключа проникала с трудом. Влад и сам скоро понял бесполезность затеянного. Поднялся, притопнул с досады, и мы услышали гул скрытой под нами пустоты.
– Она качается…
– А толку?
Влад не ответил. Встал на плиту обеими ногами и подпрыгнул. От его веса содрогнулась земля, с потолка свалился очередной кирпич.
– Осторожнее, – заметила Татьяна. – Я не хочу провести остаток дней в этой гнилой норе.
– Не бойся, – успокоил ее Влад. – Кажется, она треснула.
Мы склонились над плитой. Действительно, после силовых упражнений Влада люк по диагонали пересекала едва заметная, тоненькая, словно нитка, трещина.
– Сейчас я еще попробую, – раззадорился Влад.
– Смотри, не провались?
Влад внял предосторожности и стал стучать по плите одной ногой. Удары получались слабее, но трещина, тем не менее, расползалась и увеличивалась. Еще пара пинков, подкрепленных ругательствами, ноге Влада доставалось не меньше, чем избиваемой ею преграде, и обломки крышки с грохотом рухнули вниз.
Из пустоты на нас дохнуло затхлостью запущенного погреба. А еще из нее повеяло холодом. Потусторонним, пронизывающим, страшным. Он был ощутим не только телу, но, казалось, проникал в душу. Нечто подобное я испытывал раньше, когда мы с Владом и погибшим милиционером впервые приблизились к могильному холму.
Дискомфорт ощущал не только я. Таня прижалась ко мне, и я слышал как громко и часто стучит ее сердце. Влад тоже замер в нерешительности.
Понемногу оцепенение отпустило, страх, хотя и не прошел, приглушился и стал менее чувствительным. Могильный, в прямом смысле, холод перестал сотрясать дрожью тело. Он не ушел совсем, затаился на задворках сознания, чтобы уловив подходящее мгновенье накинуться с новой силой.
Влад набрался решимости и, пересиливая собственное «не хочу», сделал первый шаг.
Неровные с выщербленными краями и неодинаковые по высоте ступеньки, заворачивая по часовой стрелке, сразу же упирались в стенку с проемом в виде арки посредине. Дальше вел узкий ход с низким потолком, выложенный по бокам и сверху необработанным гранитом. По-видимому, камень брали из соседнего карьера и скрепляли известковым раствором. Раствор не имел прочности цемента, легко крошился в руках, превращаясь в невесомую пыль, местами его полностью выела влага и щели между камнями зияли пустотой. Об опасности то и дело напоминали преграждающие дорогу завалы.
Идти в полный рост могла только Таня. Владу приходилось сгибаться почти вдвое. У меня от постоянно опущенной головы ломило шею.
– И что они понарывали, – возмущался Влад. – Не склеп, а – пирамида Тутанхамона.
– Гробница, – поправила его Таня.
– Чего? – не врубился мой друг.
– У Тутанхамона была гробница, а не пирамида.
– А…
Шли мы гуськом, один за другим. Влад впереди, за ним Таня, я замыкал шествие. Ход был настолько узкий, что плечи то и дело цеплялись за стену и тогда с настораживающим шорохом и вынуждающим содрогаться стуком под ноги сваливался очередной булыжник.
Сколько шли, сказать не могу. В подземной норе ощущение времени терялось.
Три страха не оставляли меня, угнетали и в совокупности вырастали до эталона жутчайшего кошмара. Я боялся, что мне на голову свалится камень и проломит череп; боялся, что нас завалит, как шахтеров в забое, и мы помрем страшной смертью от недостатка кислорода. Но больше всего я пугался мистического и неизведанного, что привело нас сюда и присутствие чего с каждым шагом ощущалось сильнее.
Боролся я со своими страхами молча, никого в них не посвящая. Сопел в две дырочки, сосредоточившись на том, чтобы вовремя переставлять ноги и не отставать. Ведь, стоит зазеваться, как страшное чудовище, которое притаилось за спиной, сразу же набросится на меня…
