Дневник Патриции Рауфф
12 Июня 1821 года
Сегодня, когда я проснулась, папа уже был дома. Ангелика говорит, он вернулся ночью и сразу лег спать, потому что очень устал, потому что охота в этот раз была тяжелой.
…Зря я написала два раза подряд "потому что" – звучит плохо, но черкать не стану – не терплю грязи. Когда он приехал, Ангелика еще не спала – наверное, она никогда не спит! – и встретила его.
В следующий раз я тоже не лягу спать, пока папа не приедет.
Папа опять убил на охоте кабана; правда, не сам, а старый Роббинс, но папа ведь тоже там был! Когда я стану постарше и папа возьмет меня с собой на охоту, я сама убью для него кабана! Много кабанов, чтобы он не обижался на старого Роббинса, который не виноват, что это он убил. Наверно, папина лошадь опять споткнулась или что-то другое случилось…
Мы опять завтракали вдвоем с Ангеликой – папе нужно было хорошо выспаться после кабана. Ангелике, правда, тоже – вид у нее сонный, и я знаю почему. Я ей сказала, что если она расскажет папе про мои вчерашние выкрутасы, то я расскажу ему про то, что они делали на берегу с Робертом. Пусть не думает, что девять лет разницы в возрасте дают ей право помыкать мною. Она сказала, что я ничего на понимаю в жизни и подарила мне колечко. Уже лучше.
13 Июня 1821 года
К папе приезжал отец Роберта и привозил с собой Роберта. Парнишка, само собой, приехал из-за Ангелики, но папа велел ей оставаться в своей комнате, потому что вчера она опять вернулась поздно. Я думала, что Роберт тоже будет меня бояться, но сестра, наверное, ничего ему не рассказала. Я утащила его на реку, и она видела в окно своей спальни, как мы уходили. Пусть позлится!
За обедом отец Роберта подмигнул мне и сказал, что сосватает за сына, как только я подрасту. Папа смеялся, а Ангелика поперхнулась. Роберт просто насупился.
Я сказала Ангелике, что я ее люблю и что она самая лучшая сестра; она улыбнулась, поцеловала меня и поверила. Дурочка. Она вообще всему верит. Особенно, когда кто-нибудь говорит, что ее любит. Как Роберт. Но, когда я повзрослею, он будет любить меня, а не Ангелику.
17 Июня 1821 года
Почему все считают, что, если тебе восемь лет, то ты и мыслить не в состоянии? Сегодня утром я слышала, как Жанна, которая у нас кухаркой, сказала новому почтальону, что папа часто вместо охоты ездит к матери Роберта, пока его отец объезжает свои лавки. Надо же! Всего два месяца в доме (после того, как померла Кати), а уже все знает! Надо сказать папе, чтобы выгнал ее или, по крайней мере, был осторожней, если еще не поздно. Так, значит, моя сестра и Роберт не были первыми!
Хотя, может быть, папе говорить и не следует. Он же не Ангелика, кольца не подарит, а выпороть может… И не посмотрит, что я женщина.
Набила оскомину зелеными яблоками. Какая же гадость эти зеленые яблоки! Но ведь, если ждать, пока поспеют – полжизни пройдет. Жанна говорит, надо солью зубы почистить, чтобы полегчало.Тоже дура. Себе пусть хоть навозом чистит, а мне ее советы без надобности! Сначала понасадят зеленых яблок, потом издеваются над ребенком!
Вечером видела на заднем дворе, как какой-то конь к папиной кобыле сзади пристраивался. Вот это дикость! Я глазам своим не хотела верить. Запустила ему камнем по этому самому месту, так оно сразу съежилось. До чего же гадость, все-таки! Хотя… Надо спросить у Ангелики, у Роберта это тоже съеживается?
18 Июня 1821 года
На мой вопрос Ангелика сказала, что я дура и покраснела. Наверное, у Роберта тоже…
Папа привез мне новое платье. Опять красное! Сколько раз я ему говорила, что не выношу ярких цветов – они превращают человека в клоуна. Но папа убежден, что "девочки в мои годы должны носить все веселенькое". Пусть нацепит это на мать Роберта и веселится, если ему так нравится! Иногда он меня тоже злит, хотя и не так сильно, как Ангелика.
Но я, разумеется, ничего такого ему не сказала; напялила эту тряпку и прошлась перед ним – пусть радуется, какая у него послушная дочь!
Проклятье! Ангелика явно опять сговорилась с Робертом на вечер. Она не переоделась в домашнее и, к тому же, ходит весь день сияющая, смотреть тошно! Как только папа не замечает? У мужчин совсем глаз нет! Но сегодня будет весело – я уже намазала камень на берегу смолой, а больше им идти некуда. Не в лес же, в самом деле! Там колючки и муравьи, а у Ангелики вон какая белая задница, смотреть тошно… У меня, правда, тоже белая, но еще маленькая. Уж куда меньше, чем у Ангелики!
Ну ладно, побегу – скоро начнется!
…Это подлость. В первый раз он не расстелил ее на камне, а сам лег на него спиной! Ну почему все всегда идет не так?! Жалко Роберта… И мне теперь не взобраться на камень, пока смола не сойдет. Попробовать соскрести?
2 Июля 1821 года
Ночь была тихая и безоблачная. Я долго-долго смотрела на звезды и искала знакомые сочетания. Больше всего люблю созвездие в виде буквы W, оно помогает мне и я сама его придумала. Но Ангелика разочаровала меня: она сказала, что придумали его уже давно и это Кассиопея. Там живет муза астрономии и богиня любви Урания. Дура! Урания живет на Олимпе и это всем известно, кроме дур.
Сказала Жанне, что те помои, которых она опять наварила, она может съесть сама или отдать свиньям – на ее усмотрение. Но, если свиньи от них сдохнут, то пусть пиняет на себя. Все, кроме Жанны, знают, что фасоль едят только свиньи и Жанна. Что за плебейские пристрастия! Она разрыдалась и назвала меня злой девчонкой, но я помню, что она сказала почтальону про папу и не дам ей покоя. Жанна лохматая и страшная и даже конюх на нее не смотрит – поэтому она злится и сплетничает. Я никогда не буду лохматой и страшной!
Еще Ангелика говорит, что Роберт ее любит. Ее послушать, так ее все любят. Но даже если и так – то пусть пока, это ненадолго. Папа сказал, что Ангелика похожа на маму, а мама, судя по фотографии в папиной спальне, сильно смахивала на Жанну… Значит, мне бояться нечего.
20 Июля 1821 года
Эта змея Жанна не соврала: вчера папа поехал на охоту со старым Роббинсом, а я прокралась к дому, где живет Роберт. Его отец снова был в отъезде – я подслушала это, когда Роберт уговаривал Ангелику пойти ночью на берег.
Зная, что через парадные ворота никто таких дел не делает, я отправилась сразу к заднему двору и тотчас увидела папу – он привязал лошадь к дереву и в потемках проскользнул в дом. Что он нашел в матери Роберта? По-моему, даже наша Ангелика лучше.
Я чуть не уснула среди навозных куч, дожидаясь его, поэтому не помню, сколько времени прошло, пока он вышел. Я побежала наперерез через поле и, когда он приехал домой, была уже в своей комнате. Она самая последняя по коридору и папа не пошел бы сюда, чтобы проверить, раздета я или нет.
