Торн и Дженнингс направились в сторону рынка, спрашивая всех подряд, слышал ли кто имя «Бугенгаген». Это имя никому ничего не говорило, и они продолжали поиски. Торн был на краю отчаяния, он еле передвигал ноги. Дженнингс, напротив, был бодр и носился по городу, забегая в магазины, на фабрики, проверяя телефонные справочники и даже один раз побывав в полиции.
– Возможно, он сменил фамилию, – со вздохом сказал Дженнингс на следующее утро, когда они с Торном уселись на лавочке в парке. – Может быть, теперь он Джордж Буген. Или Джим Гаген. Или Иззи Гагенберг.
Через день они переехали в Иерусалим и сняли там комнату в небольшой гостинице. Снова и снова продирались они сквозь толпы людей в поисках того, кто хотя бы раз слышал это странное имя. Но все было тщетно.
– Похоже, пора сдаваться, – сказал Дженнингс, выглядывая из окна гостиничной веранды.
В комнате было жарко. Торн, обливаясь потом, лежал на кровати.
– Если здесь всего один-единственный Бугенгаген, то у нас нет ни малейшего шанса его отыскать. А пока мы стоим перед фактом, что его вообще не существует.
Он прошел в комнату и стал искать сигареты.
– Черт побери, этот маленький священник все время кололся морфием, а мы все его слова принимаем на веру. Слава Богу, он не посоветовал тебе отправиться на Луну, иначе бы мы уже отморозили себе задницы.
Он тяжело опустился на кровать и посмотрел на Торна.
– Я не понимаю, Торн. Еще несколько дней назад я был уверен в необходимости наших поисков, а теперь все это кажется мне безумием.
Торн кивнул и; сморщившись от боли, сел на кровати. Он снял бинт, и Дженнингс скривился, увидев открытую рану.
– Эта штуковина мне не нравится.
– Все нормально.
– Похоже, начинается заражение.
– Все нормально, – повторил Торн.
– Почему ты не хочешь, чтобы я нашел врача?
– Найди лучше старика, – огрызнулся Торн. – Он единственный, кого я хочу найти.
Дженнингс собрался ответить Торну, но его остановил тихий стук в дверь. Распахнув ее, он увидел нищего. Это был невысокий пожилой араб, голый до пояса. Араб улыбнулся, обнажив при этом золотой зуб, и чересчур вежливо раскланялся.
– Что вы хотите? – спросил Дженнингс.
– Это вы ищете старика?
Дженнингс и Торн быстро переглянулись.
– Какого старика? – осторожно спросил Дженнингс.
– Мне сказали на рынке, что вы ищете старика.
– Да, мы ищем одного человека.
– Я вас поведу к нему.
Торн с трудом поднялся и многозначительно посмотрел на Дженнингса.
– Быстрей-быстрей, – подгонял их араб. – Он говорит, что вы пришли как раз вовремя.
Они отправились пешком по переулкам Иерусалима. Шли быстро и молча. Маленький араб указывал им путь. Он был удивительно проворен для своего возраста. Торн и Дженнингс пытались не упустить его из виду, а он ловко нырял в кривые закоулки и подворотни. Араб улыбался, как чеширский кот, когда Торн с Дженнингсом, задыхаясь, наконец-то догнали его. Очевидно, здесь был конец их путешествию, но перед ними высилась кирпичная стена. Дженнингс и Торн внезапно пришли к мысли, что их просто Надули.
– Вниз, – сказал араб, приподнял решетку и жестом указал, куда им лезть.
– Это еще что за чертовщина? – возмутился Дженнингс.
– Живо-живо. – Араб снова ухмыльнулся.
Торн и Дженнингс переглянулись и молча повиновались. Араб спустился вслед за ними. Внизу было темно, и араб зажег факел. Он торопливо семенил впереди; увлекая их все глубже и глубже в подземелье. При слабом свете путешественники успели разглядеть скользкую лестницу из грубого камня. Рядом проходила канализационная система, и все вокруг было покрыто скользкими коричневатыми растениями, которые отвратительно пахли и мешали идти. Они спускались медленно и осторожно, но, когда ступени кончились, араб снова трусцой припустился вперед. Торн с Дженнингсом попытались бежать, но не могли при этом удержаться на скользких камнях. Араб удалялся, и его факел стал похож на крошечную светящуюся точку. Спутников окружал полумрак, туннель впереди сужался, и они с трудом умещались в узком проходе. Этот туннель походил на часть ирригационной системы, и Дженнингс вдруг подумал, что они, возможно, как раз путешествуют по тем самым «сложным и запутанным системам каналов», о которых говорили археологи в пустыне. Они пробирались наугад, окруженные темнотой и камнями. Шаги гулко отдавались в напряженной тишине. Светящаяся точка факела исчезла окончательно, и, замедлив шаг, они вдруг осознали свое одиночество, ощущая взаимное присутствие лишь по тяжелому дыханию.
– Дженнингс, – задыхаясь, произнес Торн.
– Я здесь.
– Я не вижу…
– Этот негодяй…
– Подожди меня.
– Нет смысла, – отрезал Дженнингс. – Мы уперлись в стену.
Торн двинулся вперед, дотронулся до Дженнингса и коснулся стены. Тупик. Араб исчез.
– Он не мог уйти другим путем, – пробормотал Дженнингс. – Я уверен.
Он зажег спичку, и она осветила небольшое пространство вокруг них, похожее на склеп: каменный свод почти придавил их, влажные трещины кишели тараканами.
– Это что – сточная труба? – спросил Торн.
– Здесь сыро, – заметил Дженнингс. – Какого черта здесь сыро?
Спичка потухла, и они снова очутились в темноте.
– Это сухая пустыня. Откуда, черт побери, здесь вода?
– Наверное, где-то должен быть подземный источник… – размышлял Торн.
– Или резервуары. Я не удивлюсь, если узнаю, что мы находимся рядом с водопроводом.
Торн не отвечал, он не мог справиться со своим дыханием.
– Пойдем, – выговорил он.
– Через стену?
– Назад. Давай выбираться отсюда.
Они возвращались на ощупь, скользя ладонями по влажным каменным стенам. Путешественники еле передвигались в темноте, и каждый дюйм выматывал похлестче целой мили. Внезапно рука Дженнингса повисла в воздухе: он ощутил пустое пространство.
– Торн?
Дженнингс взял Торна за руку и притянул поближе к себе. Рядом с ними под прямым углом к туннелю обнаружился проход. Очевидно, они не заметили его в темноте и проскочили.
– Там внизу свет, – прошептал Торн.
– Наверное, это наш остроумий проводник.
