— Тебе холодно?
— Немного.
— Уже поздно. Я отвезу тебя домой.
— С расспросами на сегодня покончено?
— Да.
Наконец, впервые с момента допроса, Алекс улыбнулся своей фирменной улыбкой.
Значит, моя ложь не была напрасной.
Глава двенадцатая. Неизбежность
Прошло две недели с того памятного разговора. С Алексом мы виделись каждый день: гуляли по городу, ходили в кино, словно парочка обычных влюбленных — именно об этом я всегда в тайне мечтала.
С каждым днем я узнавала все больше о нем и о его родных, правда с остальными членами его семьи встречаться еще не была готова, однако со Стивеном и Самантой мы даже иногда гуляли вместе. Такие встречи плодотворно сказывались на выдержке элина — эти свидания вчетвером смахивают на подпольные тренировки — обойтись без них нельзя, но и сказать кому-нибудь невозможно.
Нина звонила пару раз, но ничего такого, что бы Алекс уже не рассказал, она не сказала. Продолжая играть в партизанов и выработав при этом привычку скрывать правду — я умолчала о своих отношениях с Алексом, наперед зная ее реакцию, я опасалась последующих событий, было невозможно предсказать, что она готова предпринять для моей защиты. Одна только мысль об этом заставляла ежиться от страха. Но и вечно продолжать скрывать от нее свои чувства я не могла — кто-нибудь из родных обязательно проболтается.
— Элла, ты скоро?
— Уже бегу.
— Милая, поторопись, иначе мы опоздаем. — Теперь уже папа стал выражать свое недовольство.
— Все. Я готова. — Я появилась на лестнице.
— Ну, ты и копуша! — Диана присоединила свой голос к волне облегчения, прокатившейся от отца к маме.
— Кто бы говорил! Ты сама спустилась минуту назад.
— Ладно, девочки, садитесь в машину и поедем.
Интересно, какой идиот придумал туфли на высоком каблуке? Ах, да! Еще нужно поблагодарить мою любимую сестренку за ее добросердечную помощь! Просто поразительно как она сумела отыскать эти ужасные туфли, которые Нина умудрилась спрятать среди моих вещей.
Я впустую потратила целый вечер, безуспешно уговаривая родителей оставить меня дома.
С трудом преодолев лестницу, я смогла расправить плечи и вздохнуть свободно, краем глаза заметив наблюдающую за мной Диану, она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Я обернулась и скорчила рожицу, на мгновение снова ощутив себя двенадцатилетней девчонкой.
Настроение на нуле.
Быть журналистом и не любить толпы людей — не самое лучшее сочетание. Не знаю почему, но большое скопление народу не очень благотворно сказывается на моем состоянии.
Быть элином и чувствовать неуверенность то же самое, что быть первоклассным хирургом и бояться скальпеля.
Как бы то ни было, но чем ближе становился "час икс", тем раздражительней становилась я.
И дело тут не только в вечернем платье и высоких каблуках. Нет. Конечно, неудобно перейти с кроссовок и балеток на шпильки и сменить футболку с джинсами на платье цвета морской пучины с глубоким вырезом и открытой спиной. Неудобно в первое время, но смириться можно. Даже двести человек, приглашенных на открытие нового корпуса больницы, не сильно пугают.
Гораздо страшней и опасней несколько представителей из списка гостей, точнее, родители Алекса, встречу с которыми я благополучно избегала все это время.
Тренировать выдержку на Саманте и братьях Вебер — это одно, а встреча с оставшимися представителями этого семейства как-то не воодушевляла.
Я знала, что когда-нибудь это время придет, но не в присутствии же двух сотен свидетелей!
От одной только мысли, что элинский инстинкт возобладает, ладони тут же покрывались испариной.
И сейчас стоя на лужайке перед открытой дверцей машины, я в сотый раз перебирала в уме все возможные отговорки, позволившие бы не присутствовать на празднике.
— Пап, я как-то плохо себя чувствую.
— По-моему, мы все уже обсудили. Разве не так? — Папа собрался садиться на водительское сидение.
— У меня голова сильно болит. — Глупей отговорки не придумаешь.
— Фи, Элла, умней ничего не могла придумать? — В этот момент у меня возникло сильное желание придушить Диану, она это прекрасно поняла.
Мама опустила стекло и внимательно посмотрела на меня.
— Может, объяснишь, что происходит? Ты весь вечер придумываешь различные отговорки, чтобы только не ехать.
— А то вы не в курсе.
— Дорогая, там будет Алекс. — От кого, а от папы я подобного услышать не ожидала. — Да в конце концов, там будем мы!
— Я…
— Все хватит! Мы и так практически опоздали. Разговор окончен. Садись в машину.
Да, уж. Вот тебе и поговорили. Придется положиться на удачу, вдруг прокатит?
Как истинный джентльмен папа открыл дверь и галантно вывел маму из машины.
Нужно засунуть всю неуверенность, злость, весь страх как можно глубже и взять себя в руки — нельзя всегда думать только о себе — этот вечер очень важен для родителей, поэтому ни в коем случае нельзя испортить праздник какими-нибудь выкрутасами.
Глубокий вдох и один уверенный шаг вперед и вот уже тебя окружает толпа празднично одетых людей. Тут были все: врачи со своими половинками, спонсоры, городской комитет и еще куча народу.
Все встречающиеся по пути гости обязательно здоровались с родителями, поэтому продвижение вперед было не выше скорости движения улитки. Однако тех, чье присутствие на вечере вызывало во мне приступы паники, не наблюдалось ни в зале, ни по ощущениям.
— Ди, я отойду ненадолго?
— Уже не терпится смыться отсюда? — Сестра повернулась с сардонической улыбкой на лице.
— Об этом остается только мечтать. — Тяжелый вздох вырвался из легких, но я так и не смогла подавить улыбку на лице.
— Только быстро.
— ОК.
Я целенаправленно пробиралась через небольшие группки людей к открытым дверям, по моим подсчетам выходившим во внутренний двор. Все внимание было сосредоточено на медленно приближающейся желанной цели и постоянном лавировании между людьми, для чего пришлось задействовать всю ловкость и сноровку, дабы ненароком случайно не натолкнуться на кого-нибудь. Именно поэтому я не заметила приближающийся силуэт и остановилась только, когда он перегородил дорогу.
— Простите! — Я попыталась обойти неожиданное препятствие, но не тут то было.
— А если не прощу? Что тогда? — Странно знакомый голос заставил оторвать взгляд от спасительной двери и посмотреть в глаза говорившего.
Передо мной собственной персоной, плотно затянутой в вечерний костюм, стоял Адам Мур.
