— Остановись, Мик, — попросила Диана. — Пусть сбегают в кусты.
— Ты же знаешь, что там мокро после дождя, — заметил Калвин, будто этот факт мог удержать его сыновей от необходимости справить естественную нужду.
Диана посмотрела на Вэйни, который еще больше покраснел в титанической попытке удержать в себе то, что, совершенно очевидно, в любой момент могло прорвать все препоны.
— Если ты не дашь им выйти, потоп будет здесь.
Калвин кивнул и посмотрел вперед в поисках подходящего места. С обеих сторон дороги тянулись поля, чахлый кустарник. Он увидел массивное здание больницы Фэйрвейла, возвышавшееся над деревьями, и вспомнил, что возле него есть съезд на обочину. Окружавшие больницу поля предоставляли массу удобных мест, чтобы укрыть двух ребятишек от посторонних глаз. Над полями возвышались опоры высоковольтных линий с раскачивающимися на ветру проводами. Взглянув в зеркало заднего вида, Калвин развернул машину на встречную полосу и съехал на обочину. Тут же оба парнишки ухватились за дверные ручки, и Калвин не мог сдержать улыбки, наблюдая, как поспешно они выскочили из машины.
— Идите вон в те кусты, — крикнул отец им вслед, махнув на заросли утесника в широкой ложбине, начинавшейся у одной из опор.
Они с Дианой наблюдали, как дети перелезли через низкую ограду, отделявшую съезд от поля, и помчались наперегонки к кустам, пока не исчезли в их зарослях. Калвин широко улыбнулся.
— Может, ты тоже хочешь? — поинтересовался он. — На поле еще масса кустов. — Он рассмеялся.
— Нет, — наклонившись к нему, прошептала она. — Но я скажу тебе, чего хочу. — Диана притянула мужа к себе, и их губы слились в поцелуе. Потом она что-то зашептала ему на ухо, покусывая мочку и поглаживая бедро.
— Ну, уж это может подождать до дома, — сказал он.
Оба рассмеялись.
Крики, которые они услышали, заставили обоих замереть, но Калвину потребовались считанные секунды, чтобы, освободившись от ремня безопасности, выскочить из машины. Он поскользнулся на мокром асфальте, но все же сохранил равновесие и поспешил к ограде. Диана неслась за ним по пятам, хотя ее высокие каблуки то и дело проваливались в мягкую почву. Пока она перелезала через ограду, муж уже подбегал к кустам, из которых неслись крики.
Он задыхался, вопли сыновей звенели в ушах, мокрые волосы лезли в глаза, но он не обращал на это внимания: главное — поскорее добраться до детей. И вдруг он увидел Ричи, который нетвердой походкой выбрался из кустов. Лицо его было белым, как полотно, рот открыт. Позади плелся Вэйни. Идти ему мешали спущенные и мокрые штаны. Теперь и Диана увидела обоих детей. Она открыла рот, чтобы позвать их, но слова застряли в горле.
Калвин схватил старшего сына за плечи и заглянул ему в лицо. Глаза мальчика были широко открыты, он показывал на что-то у себя за спиной и судорожно всхлипывал. Вэйни просто замер в прострации, не обращая внимания на дождь. Калвин шагнул к нему и поднял сына на руки. Ребенок обмяк, как марионетка с обрезанными веревочками, и только широко открытые и часто мигающие глаза говорили о том, что он жив.
— Что случилось? — В голосе Дианы звучал ужас. — Вэйни, Ричи, в чем дело? — повторила она.
Калвин прижал к груди старшего сына, а Диана обняла Вэйни.
— Там!.. — только выдохнул Ричи, махнув рукой за спину.
— Отведи их в машину, — приказал Калвин, но Диана осталась стоять на месте, наблюдая, как муж двинулся к кустам, прошел вдоль ложбины и вдруг остановился. Он обернулся к жене, на лицо которой мокрыми прядями свисали волосы.
— Идите к машине. — Он махнул рукой.
— Что там, Мик? — требовательно спросила Диана, не двигаясь с места.
— Отведи их в машину, — закричал на нее Калвин, и, уловив в его тоне нешуточную злость, Диана развернулась и молча пошла с детьми к «ауди».
Калвин подождал, пока его семья добралась до машины, и только потом повернулся к тому, что обнаружил. Он присел на корточки и уставился в размытую дождем землю. Трава была срезана примерно на участке шесть на двенадцать футов. Густая и липкая грязь напоминала вонючий соус, в котором просматривались очертания человеческого лица. С большой натяжкой его можно было принять за младенческое. На круглой голове в двух черных провалах на месте глазниц кишели черви. Один из них высунулся из открытого рта и исчез в недрах разложившегося тела. Калвин отчаянно боролся с подступавшей тошнотой. Рядом из земли торчала полуразложившаяся, в трупных пятнах ручка с тремя оставшимися пальцами. Тут же вымытый из почвы дождем лежал крошечный трупик, обглоданный крысами или барсуком. В разодранном его животе виднелись размякшие внутренности. Невыносимое зловоние, исходившее от этой жуткой могилы, заставило Калвина достать носовой платок и прикрыть им лицо. Голова шла кругом. Он насчитал с полдюжины разных частей младенческих тел и один целый трупик. О том, что лежало глубже, можно было только догадываться. Калвина покачивало. Одно сознание того, что он стоит на краю своеобразной могилы, подействовало на него столь сильно, как и удушающее зловоние. Он долго не отрывал взгляда от изъеденного червями тела одного из эмбрионов, а когда из живота того вылез длинный извивающийся скользкий червяк, похожий на ожившую пуповину, Калвин не выдержал — его вырвало.
Диана сделала все возможное, чтобы успокоить детей, и с заднего сиденья машины наблюдала за тем, как ее муж неровной походкой бредет по полю. Дойдя до деревянной ограды, он перебрался через нее и был вынужден опереться на машину, прежде чем смог открыть дверцу. Потом тяжело опустился на сиденье и неподвижно застыл, глядя прямо перед собой. До Дианы доносилось тяжелое дыхание мужа.
— Нам следует сообщить об этом, — заикаясь, проговорил он наконец, потянувшись к ключу зажигания.
— Что ты нашел там. Мяк? — потребовала ответа жена. — Ради Бога, говори же!
Калвин опустил голову.
— Там... захоронение... — Он прокашлялся и подумал, что его снова вот-вот вырвет. Он с силой сжал зубы. Тошнота отступила.
— Там... эмбрионы... В том месте могила... — Он с шумом втянул в себя воздух. — Мы должны сообщить об этом. Немедленно.
Калвин завел машину, развернул ее и направил к главному входу больницы Фэйрвейл.
Через час Мик Калвин подробно отчитался перед главврачом и повел его в сопровождении трех санитаров, включая Гарольда Пирса, к тому месту, где обнаружил могилу. Оттуда извлекли останки пяти зародышей, сложили в мешок и доставили в больницу, где их уничтожили обычным путем — бросили в печь и сожгли, что должно было произойти несколько недель назад.
Гарольд наблюдал за тем, как пламя пожирает крошечные тела. Его била дрожь.
