Он смотрел в ее чернейшие глаза, не в силах отвести взгляд, будто ее зрачки магнит, а его — железо. Горло сглотнуло набежавшую в рот слюну, а губы сами прошептали:
— Да, — Сеня еще раз сглотнул. Ему было не просто ясно, но ясно с кристальной четкостью. Только теперь он понял, насколько Оса опасна. Только сейчас осознал, убить его не составит ей вообще никакого труда. И это пугало.
Она поднялась с него, не отрывая нож от горла. Легкое нажатие, и по груди потекла струйка крови.
— И не надо со мной шутить, шкет, — ее голос потерял эффект эха, но не потерял зловещьности. — Ты еще не понял, насколько ошибся, приехав ко мне. Но ты поймешь.
Она протянула руку и забрала у него стакан. На дне еще осталось водки на глоток, она выплеснула ее ему на шею. Ранка сразу защипала. Оса повернулась и пошла на кухню — она проголодалась.
— А если тебе скучно, почитай что-нибудь, — бросила она. И, проходя мимо полки, выхватила книгу, даже не посмотрев на название, а потом швырнула через спину, не оборачиваясь. Книга прилетела Барсу точно на колени, но от растерянности он едва успел ее поймать. Глаза машинально прочитали название: "Мизери".
Глава 7
"Я никогда не забуду, как он кричал. Знаешь, так дико, как будто и не человек вовсе. А потом я увидел его. Даже не знаю, что меня так напугало? Вроде простой советский наемник, каких было у нас полно. Он стоял с ножом над каким-то конговцем. Тот был голый, полностью голый, а седой что-то спрашивал. Тогда я подумал, что это пытают какого-нибудь высокопоставленного конга, но уже после увидел его мундир простого солдата. Назавтра, когда мы пошли через лес с партизанами, я понял ради чего его пытали. Участок леса с джунглями был полностью непроходим для нас раньше. Слишком много там было партизан, а меж болот можно было проехать только на танке. А теперь, когда мы шли по этому лесу вообще не скрываясь, на нас никто даже не пытался напасть. И только трупы узкоглазых попадались нам иногда, и у каждого была дыра в башке.
Я думаю, седой был из отряда "Теней". О нем за войну ходило столько слухов между солдатами, что никто не верил в них вообще. Думали байка, что есть элитное подразделение суперсолдат, где собирают самых лучших для диверсий. Но седой определенно был из теней. Потому что когда я увидел…"
Полковник Джон Торт, герой Вьетнамской Войны (выписка из дневника).
— Я не понимаю, как один человек сможет помочь нам?! — говорил майор.
— Майк, его прислали с самого верха, — оправдывался лейтенант. — Со всеми вытекающими…
— Бред! Я не поведу моих людей через сорок пятый участок!
Они шли в сумерках мимо штабелей спальников. В каких-то уже дрыхли солдаты, какие-то пустовали.
— И что это за бардак? — спросил Майк.
— Ладно тебе, люди устали.
Майк перешагнул через кого-то и направился к офицерским палаткам. Небо сегодня удивительно безоблачное, но у этого есть и недостатки — жара. И москиты. Не так далеко от болот кровососы нашли себе прекрасный шведский стол, в виде взвода американских солдат. Майк поморщился. Сегодня ветер дует с болт, донося запахи гниения. Хотя западный ветер приносит ароматы с отхожих мест, что тоже не розы. Убив москита на щеке, он немного не рассчитал силы, и поморщился, теперь уже от боли.
Где-то на юге пролетел вертолет, перебивая рев зверья из джунглей, с севера то и дело слышались звуки выстрелов. А их взвод прямо по центру этого сумасшедшего дома, что ошибочно прозвали войной.
Офицерские палатки поставили под деревьями, чтобы замаскировать; всего пять штук — к его взводу прикрепили слишком много офицеров. После последней попытки прохождения сорок пятого участка, всех кто остался прикрепили к его взводу, что не поднимало настроения. Теперь вокруг стало куда больше людей с ужасными ранами, а походный лазарет переполнился. Да и новые офицеры только опускали моральный и боевой настрой. Рассказывали ужасные истории про партизан, притаившихся в сорок пятом районе. В основном местные жители из окрестных деревень, но советские тоже там. Быстро сообразили, насколько важен этот участок, насколько короче через него путь к Куэшону, а там и к Танану. Поэтому совки завалили партизан минами, винтовками и профессиональными военными. Сегодня сорок пятый участок — район, где заминирована каждая кочка меж трясин, где на деревьях сидят сотни замаскированных вьетконговцев. Это место, где спряталась сама смерть.
Но самое плохое, разведка никак не могла найти базу партизан. Скорее всего, как таковой, ее не существует, но ведь должны же быть склады с боеприпасами и едой. Если найти их и уничтожить, либо экспроприировать, конги перемрут через неделю. Или уйдут, что тоже приемлемо. Но складов найти не удалось, а сверху поступил приказ: зачистить район в самые кратчайшие сроки. Два взвода уже канули в болтах, теперь на очереди взвод Майка.
Хотя майор сообщал, что дело это гиблое, что он просто положит свой взвод и остатки двух предыдущих, приказа никто не отменил. До конца недели район должны зачистить любыми путями, а сегодня вечер пятницы. Правда, какай-то умник сверху, вроде бы, прислушался и прислал подмогу. В лице одного русского наймита. Как раз сейчас майор заходил в палатку, где тот должен его ждать.
— Надеюсь, он хоть умеет говорить по-английски, — пробурчал Майк, отодвигая полог. Лейтенант вошел следом.
Палатка представляла собой достаточно большое сооружение: семь на восемь метров, со столом, где лежали всяческие карты и множеством стульев для офицеров. Из самой большой палатки решили сделать нечто вроде штаба. Сейчас на одном из стульев, вальяжно закинув ноги на другой, восседал тот самый помощник, присланный из Ханоя. Майор уже хотел сказать ему: "Здравствуй товарищ" — но карие глаза седовласого мужчины уперлись в Майка, и взгляд, казалось, заполз под форму.
— Добрый вечер, — сказал Майк, опуская взгляд, словно ему ужасно захотелось рассмотреть ботики.
— Здравствуй, — сказал мужчина.
— Привет, — поздоровался лейтенант, осматривая гостя, что должен решить все их проблемы. Именно так выразился генерал, приславший сюда седого. Даже не думая встать или протянуть руку, на стуле восседал широкоплечий мужчина обычной наружности. Вроде бы типичное лицо, из тех, что сплетают толпы людей на Тайм-Сквер, но именно эта обычность почему-то настораживала. Одет по-военному — простая офицерская форма. И это тоже необычно, на войне офицеры не носят отличительных знаков, потому что тогда становятся легкой добычей для снайперов. В руке сигарета, в другой фляжка, на левой ладони не хватает мизинца. Волосы белые, будто паутина, и длинные, до плеч.
