— И по животу завяжите, — сказал Джейк солдатам. — Я так думаю, он будет скоро дергаться.
На это вьетнамец попробовал отреагировать и действительно задергался, но удар в солнечное сплетение заставил утихнуть. Солдаты привязали его крепко, как раз когда из-за угла вышел Скорпион с майором.
— Вот он, — кивнул в сторону вьетнамца Майк. — Что тебе еще надо?
— Этого достаточно, — сказал Скорпион, доставая из чехла длинный охотничий нож.
— Нам обязательно… гхм, присутствовать? — спросил лейтенант.
— Нет. Но мне нужен кто-нибудь, на всякий случай… — сказал Скорпион, покручивая нож в ладони.
— Рядовой Торт! — сказал Джейк.
— Так точно, — встал по стойке смирно один из солдат, что привязывали вьетконговца.
— Останешься с мистером Скорпионом и окажешь всю возможную помощь.
— Так точно сэр! — отдал честь рядовой, в душе далеко не радуясь такой чести.
Майк посмотрел на привязанного вьетнамца, потом на Скорпиона, стоящего в трех метрах от стола. Еще раз странные мысли пришли в голову. Сейчас посреди джунглей, неподалеку от военных действий, рядом оказались два таких разных человека. Неизвестный мужчина, присланный на помощь армии США, и его жертва. Внезапная тоска заползла в грудь. Захотелось броситься к пленнику, перерезать веревки и сказать: "Беги, скорее удирай от этого человека!". Или достать пистолет и пристрелить конга, чтоб не мучился. Яркая сияющая жалось вспыхнула в сердце, словно Скорпион собирался пытать не снайпера и убийцу американских солдат, а невинную десятилетнюю девочку.
Вдруг Скорпион резко обернулся к нему. Карие угли полыхнули чем-то чужеродным и вместо жалости душу заполнил страх. Скорпион будто почувствовал, что происходит на душе у майора, и это вызвало у него вспышку гнева.
— Тебе лучше не смотреть, что сейчас будет, — сказал убийца. А потом его глаза посмотрели чуть ниже. Майк тоже взглянул вниз и увидел, его рука гладит кобуру пистолета, пытаясь найти застежку.
— Да, так действительно будет лучше, — сказал Майк. — Джейк, пойдем-ка со мной. Мне надо выпить…
— Что? — переспросил лейтенант — последние несколько слов Майкл прошептал.
— Пойдем, говорю. Не хочу я смотреть на это…
Военные ушли, а Скорпион посмотрел на рядового Торта. Молодой парень лет двадцати, с усами и внешностью настоящего техасца. Подбородок прямой, нижняя челюсть выпирает, нос орлиный, брови густые, а взгляд надменный.
— Как, говоришь, тебя звать? — спросил Скорпион.
— Рядовой Торт, сэр! — отчеканил солдат.
— Знаешь что, рядовой Торт, сходил бы ты и нашел чего-нибудь выпить.
— Алкогольного, сэр?
— Конечно.
— А что предпочитаете, сэр? Здесь трудно найти что-нибудь, кроме рисовой водки.
— Выпить надо не мне, а тебе. Ну, ступай, можешь не торопиться. Мы будем беседовать долго…
Рядовой Торт пожал плечами и удалился, а Скорпион, наконец, обратил внимание на пленного вьетнамца. Неспешно и даже как-то лениво, убийца подошел к нему. Побитый мужчина неопределенного возраста, левый глаз заплыл, нос сломан, губы припухшие. Из одежды только рваная зеленая рубашка и не менее рваные штаны. Скорпион усмехнулся, наклоняясь над вьетконговцем, чтобы тот смог заглянуть в его глаза.
— Привет, дружок, — сказал Скорпион.
Вьетнамец что-то ответил на своем наречии и вызвал улыбку на лице убийцы.
— Ты не говоришь на английском, — сделал вывод Скорпион. — Это очень плохо. Признаюсь, я тоже не знаю китайского, или на каком ты там бормочешь.
Убийца положил нож ему на грудь, и начал медленно расстегивать пуговицы рубашки, попутно продолжая:
— Но знаешь, я думаю, мы сможем понять друг друга. У меня такое ощущение, что и ты, и я прекрасно владеем одним языком. Языком боли. — Пальцы расстегнули последнюю пуговицу и принялись за брюки. — Языком страдания, языком криков. На каком бы языке мы не говорили, кричим мы все одинаково.
Расстегнув брюки, Скорпион спустил их до колена, потом раздвинул полы рубашки. Теперь вьетнамский снайпер лежал перед ним практически нагой. Его тело тоже покрывали шрамы и синяки. Он исхудал, еще пребывая на болотах, а пара дней в плену сделали кожу и жировую прослойку настолько тонкой, что показалась каждая косточка. Убийца взял нож с груди и облокотился на тело, уперев локоть в живот.
— Знаешь, какая боль самая страшная? — продолжил Скорпион, когда пленник застонал. — Не знаешь? Так я скажу тебе. Постоянная. Та, что длится долго. Для этого не надо отрезать пальцы или забивать щепки под ногти. Не надо бить, боль может быть даже не сильной. Но она должна быть долгой. Приступим?
Кончик ножа приблизился к соску вьетнамца, тот переводил взгляд с седой шевелюры убийцы на лезвие и что-то тараторил.
— Я не понимаю тебя, — сказал Скорпион и вонзил нож в кромку соска.
Вьетконговец заорал и задергался. Убийца навалился сильнее, прижимая тело к бамбуковым палкам. Хотя из-за веревок он не мог дрыгаться сильно. С аккуратизмом резчика по дереву, Скорпион отрезал вьетнамцу сосок. Тот пытался извиваться и орал, распугивая птиц в окрестных джунглях, но все тщетно. Убийца поднял круглую окровавленную блямбу и поднес к глазам пленника.
— Зачем же так ругаться? — спросил Скорпион. — Мы ведь только начали…
Отрезанный сосок упал на лоб вьетконговца, а нож приблизился ко второму. Снова крики, снова железная невозмутимость убийцы и боль, боль, боль. Когда на лоб пленника приземлился второй сосок, Скорпион принялся срезать лоскуты кожи с живота. Кровь текла с вьетнамца ручьями, он орал, а Скорпион продолжал резать. На крики несколько раз подтягивались солдаты, но никто не решался приблизиться. Единственное исключение — рядовой Торт. Следуя приказу, он вернулся с бутылкой рисовой водки через час и увидел пленника уже почти без кожи на торсе. Вьетнамец теперь перемешивал крики словами, но убийца не обращал внимания и на это.
— Мистер Скорпион? — обратился Торт.
— Да? — отозвался Скорпион, продолжая кромсать пленника.
— Мистер Скорпион, мне кажется, он говорит, что все расскажет…
— Да, я знаю.
— Может тогда позвать переводчика? Если вы не понимаете языка…
— Я его прекрасно понимаю. А он понимает меня. Ты ведь понимаешь меня, дружок? — обратился Скорпион к вьетконговцу. — Ты ведь знаешь, что я хочу? Конечно, знаешь.
— Но, мистер Скорпион, а что если он не понимает английского?
— А зачем ему знать английский, — убийца на секунду оторвался от пытки и посмотрел на солдата. Торт увидел, лицо его забрызгано мельчайшими капельками крови, будто он покрылся алыми веснушками. — Он ведь знает, кто я, знает, о чем его спрашивали на прошлых допросах, а значит, знает и что мне надо. Поэтому он расскажет мне все…
