– Я этого не утверждал, – проговорил Ричард, игнорируя завуалированный вызов младшего брата, – а всего лишь удивился твоему выбору цели прогулки. На вашем месте я бы не…
Он оборвал себя на полуслове и отвернулся, как будто намеревался уйти.
А я так не хотела, чтобы он уходил!
– Вы присоединитесь к нам? – неожиданно спросила я и поняла, что это прозвучало как-то излишне робко. Мне стало еще хуже, когда оба брата молча уставились на меня, словно я заговорила о чем-то невероятном и сверхъестественном.
Первым паузу прервал Ричард:
– Возможно, позже я догоню вас. А сейчас мне нужно закончить одно важное письмо.
– В таком случае мы не будем отрывать тебя от дел, – резюмировал Стив и предложил мне руку. – Как освободишься, ты знаешь, где нас найти.
Уходя, я спиной чувствовала задумчивый взгляд хозяина острова и, как прежде, не могла определить, какие эмоции он во мне вызывает. Мы не успели сказать друг другу и пары фраз, и все равно у меня осталось ощущение, что мы с ним словно поговорили ни о чем, вежливо и отчужденно. Это было очень странно, поскольку накануне ночью мне казалось, что Ричард как будто что-то испытывает ко мне, и я была уверена, что он вот-вот меня поцелует. Но сейчас он ведет себя так, словно вообще ничего не случилось!
Его настроение и его поступки так необъяснимы: он то холоден и мрачен, то заботлив и почти нежен… Как мне его понять? И главное – почему вдруг это стало для меня настолько важно?
Меня удивило и то, что Ричард ничего не сказал брату о ночном происшествии, хотя Стив, неожиданно ставший моим лечащим врачом, должен был знать о приступе удушья, который, в том числе, могли вызвать и те лекарственные препараты, что он дал мне перед сном.
Так почему же Ричард промолчал?
На ум мне приходила только одна разумная причина – старший Логан не хотел вызвать очевидную ревность брата, ведь Стив начал бы его расспрашивать, как он появился ночью в моей спальне, долго ли там пробыл и что делал.
Кстати, я и сама не прочь была бы получить ответы на эти вопросы, поскольку все помнила довольно смутно.
– Ты такая задумчивая и тихая сегодня, Спящая красавица, словно мы вернулись в Портленд, и ты превратилась в прежнюю Селену Сагамор, – проговорил мой друг.
– Я осталась прежней.
– Да, но мне показалось, на острове в тебе что-то изменилось.
Если бы Стив только знал, насколько он прав!
– Обопрись о мою руку, – предложил он. – Здесь, как видишь, асфальтированных тротуаров нет, а тебя, я думаю, не прельщает перспектива подвернуть ногу. Я сочту за честь и дальше тебя лечить, но, знаешь ли, предпочел бы избежать подобной участи.
Я приняла его помощь и сразу заметила, что идти стало намного легче – боль в ушибленной ноге практически не ощущалась.
Вокруг было довольно живописно, хотя и не без налета некоторого уныния и запустения. Каменная дорожка крошилась и трескалась все больше, по мере того как мы удалялись от дома, а потом и вовсе исчезла под ковром из засыхающей травы и увядших листьев.
Я обратила внимание на то, что нам почти не встречались птицы, только над водой кружили несколько чаек и пара бакланов.
Чтобы не казаться невежливой и хоть как-то отвлечься от своих бесплодных размышлений, которые начинали меня тяготить, я спросила у Стива:
– Далеко еще до этого мыса?
– Ты устала? – тут же встрепенулся он, останавливаясь.
– Нет, вовсе нет. Просто спрашиваю.
– Точно?
– Стив! У меня все в порядке!
Поймав мой укоризненный взгляд, Стив угомонился:
– Ладно. Идти нам осталось совсем чуть-чуть, но мы с тобой немного удлиним путь, получится дольше минут на десять, зато не придется карабкаться по скалам. А ну как ты довершишь начатое и все-таки поломаешься? Я, к твоему сведению, не всемогущ, хотя и безумно талантлив.
– Опять ты за свое?
– Скорее, за твое, Спящая красавица, – продолжал болтать Стив. – Вчера я здорово испугался, да не один раз. Твоя гематофобия и невероятная… м-м-м… падучесть, признаться, сбивают меня с толку.
«Ты еще не знаешь про невероятный приступ астмы, которой у меня нет», – подумала я, но вслух сказала:
– А почему мыс – Мертвый?
– Понятия не имею, – похоже, мне удалось увести Стива от опасной темы. – Откуда мне знать? Если честно, я никогда об этом не задумывался. А что тут такого? Просто название. Мрачновато, конечно, но не без оттенка романтики, не находишь?
Нет, подумала я, это не просто название. Иначе не стал бы Ричард так реагировать, услышав о цели нашей прогулки. Мне показалось, он хотел предостеречь меня, но что-то его удержало. Понять бы, что…
Мертвый мыс появился перед нами неожиданно, словно земная скалистая твердь просто кончилась, срезанная гигантским ножом, причудливо огибая огромное сухое дерево на самом краю обрыва, далеко выступающего в океан.
– Как же оно держится? – ахнула я, указывая Стиву на массивный коряжистый ствол, простирающий к серому небу свои сухие руки-ветви.
– Знаешь, я сам часто думал об этом, особенно в детстве, когда мы играли тут с Ричардом. Уже тогда мне было странно, почему дуб не падает, ведь почва здесь довольно рыхлая и постоянно подтачивается приливами под обрывом. Но держится, как видишь. Должно быть, у него сильные корни.
– Если у него сильные корни, отчего же в таком случае этот дуб не зеленеет? Ведь он не выглядит больным или древним!
– Не знаю, Селена. Я никогда не видел на нем листьев. Может, и не зря этот мыс называется Мертвым, но трудно не признать, что здесь довольно живописно.
– Да, ты прав, – согласилась я, оглядывая водный простор, за которым вдалеке скрывался материк.
Здесь и в самом деле было хорошо. Ветер нес запах морской соли и влажной жухлой травы, скупое солнце выглядывало из-за облаков. И все-таки какая-то смутная тревога начинала звенеть у меня в висках, стоило мне взглянуть на погибшее дерево. Запрокинув голову, я вглядывалась в танец ветвей на ветру, и мысли мои вместе с этими повторяющимися, почти ритмичными движениями уносились ввысь, к холодному бездонному небу.
Мне подумалось о том, что нет ничего прекраснее, чем стоять вот так вдвоем, смотреть на океан, взявшись за руки, и слушать шум листвы, щурясь под лучами полуденного солнца. Вдвоем с кем-то важным и единственным для тебя… Наслаждаться покоем и умиротворением, ощущая полноту жизни и счастье от того, что делишь ее с любимым человеком, слушаешь одну музыку ветвей и дышишь одним на двоих соленым ветром с океана…
И я бы так могла.
С кем-то, но только не со Стивом.
Тогда с кем?
И почему я вдруг подумала об этом? Раньше такие мысли просто не приходили мне в голову. Не приходили, и все тут. Отчего же теперь, горюя о папе, скрывая страх и боль после происшествия в заброшенной студии, переживая о возможном падении с балкона, я занимаюсь тем, что фантазирую на тему своего романтического будущего? Не потому ли, что у меня не было подобного прошлого?
