Позднее мама как ни в чем не бывало позвала их к ужину.
(ты лучше других умеешь обращаться с ней, ты знаешь, как заставить ее заткнуться)
Вплоть до сегодняшнего дня Джордж как-то не задумывался всерьез об этих «приступах». Но сейчас, глядя на спящую в столь странной позе бабулю, он вдруг с нарастающей тревогой вспомнил: на следующий день после того «приступа» они узнали, что их соседка, миссис Хархем, умерла ночью во сне.
«Приступы» бабули…
Приступы…
Ведьмы, впав в определенное состояние, способны околдовать людей. Напустить на них порчу. Именно поэтому их и называют ведьмами, верно?.. Ядовитые яблоки. Принцессы, превратившиеся в лягушек. Пряничные домики. Абракадабра. Колдовство…
И тут беспорядочно разбросанные фрагменты головоломки, словно по волшебству, соединились, сложились в голове Джорджа в цельную картину.
Колдовство, подумал он и тихонько застонал.
Так какая же получалась картина? Да, все правильно. Была бабуля. Бабуля и ее книжки ; бабуля, которая почему-то не могла иметь детей, а потом вдруг заимела; бабуля, которую изгнали из церкви , а потом и из города. На картине красовалась его бабуля – желтая, толстая и морщинистая, похожая на жирного слизняка, с беззубым ртом, растянутым в зловещей ухмылке; с потухшими слепыми глазами, которые смотрели так хитро и злобно; а на голове у нее была черная остроконечная шапочка, расшитая серебряными звездами и сверкающими полумесяцами; а у ног вились черные кошки с желтыми, как моча, глазами; и пахло свининой и слепотой, паленой свиной щетиной, тусклыми звездами и оплывшими свечами, свет которых был темен, словно земля, в которую опускают гроб; он слышал слова из старинных книг, и каждое слово падало тяжело, точно камень на крышку гроба, и каждая фраза была точно склеп, воздвигнутый на воняющей горелой кожей бойне, и каждый отрывок из этой книги напоминал некий кошмарный нескончаемый караван из погибших от чумы людей, тела которых везут к месту сожжения… Широко раскрытыми глазами невинного ребенка смотрел он в эту бездну, эту тьму, внезапно разверзшуюся перед ним…
Его бабуля была ведьмой. Как Злая Ведьма из «Волшебника из страны Оз». И вот теперь она умерла. И тот странный захлебывающийся звук, думал Джордж со все нарастающим ужасом… тот захлебывающийся хрипящий звук был… был… агонией.
– Бабуля? – прошептал он, а в голове радостно звенело: Дин-дон, вот ты и сдохла наконец, проклятая ведьма!
Нет ответа. Сложив ладонь лодочкой, он поднес ее ко рту бабули. Дыхания не ощущалось. Ни бриза, ни ветерка, мертвый штиль, паруса опали, под килем ни ряби, ни волны… Постепенно страх его начал проходить. Джордж пытался рассуждать логически. Он вспомнил, как дядя Фред учил его распознавать, есть ли ветер. Надо послюнить палец и поднять его. Он старательно облизал всю ладошку и поднес ее ко рту бабули.
Ничего.
Он уже направился было к телефону звонить доктору Арлиндеру, но вдруг остановился. А что, если он позвонит врачу, а потом выяснится, что бабуля вовсе и не умерла? Нет, надо убедиться окончательно…
Пощупать пульс.
Остановившись в дверях, он с опаской и сомнением взирал на свисающую с кровати руку. Рукав бабулиной ночной рубашки завернулся, и запястье было обнажено. Но что толку? Как-то раз, после визита к врачу, где сестра проверяла его пульс, приложив палец к запястью, Джордж попробовал сделать то же самое дома. Тоже приложил палец, но почему-то ничего не прощупывалось, сколько он ни старался. Судя по тогдашним показателям пальца, его можно было записать в покойники.
Кроме того, ему не слишком хотелось… э-э… прикасаться к бабуле. Пусть даже она и мертвая. Именно потому, что она мертвая!..
Стоя в дверном проеме, Джордж в нерешительности переводил взгляд с неподвижной груди, прикрытой одеялом, на телефонный аппарат на стене с записанным рядом номером доктора Арлиндера. Нет, все же, наверное, надо позвонить. Он позвонит и…
Зеркало!
Ну конечно же, зеркало! Если дохнуть на зеркало, поверхность его замутняется. Как-то раз в кино он видел такое. Врач с помощью зеркала проверял, жив ли лежавший без сознания человек. Рядом с бабулиной комнатой находилась ванная. Джордж бросился туда и схватил лежавшее на полке ручное зеркальце. Оно было двусторонним. С одной стороны отражало нормально, с обратной – с увеличением. Ну, чтоб можно было выдернуть какой-нибудь выросший не на месте волосок и все такое прочее.
Джордж подошел к кровати и поднес зеркальце одной стороной к лицу бабули. Совсем близко, оно почти касалось ее широко разинутого рта. И, держа так, досчитал до шестидесяти, не сводя с бабули настороженного взгляда. Бабуля не шевельнулась, была все так же неподвижна. Он окончательно убедился, что она мертва, даже еще не отняв от рта зеркальца. А когда отнял и взглянул на поверхность, увидел, что она совершенно чиста и ничуть не замутилась.
Бабуля умерла.
И тут Джордж с облегчением и даже некоторым удивлением отметил, что ему жаль бабулю. Может, она и была ведьмой, а может – и нет. Может, только воображала, что была ведьмой. Однако теперь это не важно. Джордж со свойственной лишь взрослым ясностью и отчетливостью вдруг понял, что, когда смотришь в пустое безмолвное лицо смерти, реальность не то чтобы совсем уж не важна, но как-то менее значима. Понял с характерной для взрослых ясностью и принял как данность, что тоже свойственно взрослым. Жизнь прошла и оставила след. И след этот не более значим, чем простой отпечаток ботинка в пыли. Так мыслят и рассуждают взрослые; ребенку же нужно много лет, чтобы понять, осознать, что он сделан, создан, сформирован; что происхождение его – не более чем чистая случайность; что все остальное на свете, кроме этого следа, не более чем прах и тлен. Прах с дымным привкусом пороховой гари, оставшимся от сгоревших в секундной вспышке прожитых лет.
Он отнес зеркальце обратно в ванную, затем снова прошел через комнату бабули, мельком покосившись на лежавшее на кровати тело. Заходящее солнце окрасило мертвое лицо в какие-то варварские оранжево-желтые оттенки, и Джордж тут же отвернулся.
Войдя в кухню, он прямиком направился к телефону. Он твердо вознамерился сделать все как положено и наилучшим в подобной ситуации образом. Мысленно он уже ощущал некое свое превосходство над Бадди. Пусть только тот попробует начать дразнить его слабаком или слюнтяем, он тут же скажет: «Между прочим, я был в доме один, когда умерла бабуля. И все сделал правильно».
Так, первое – это позвонить доктору Арлиндеру. Позвонить и сказать: «Моя бабушка умерла». Нет. «Моя бабушка только что умерла. Скажите, что я теперь должен делать? Прикрыть ее чем-нибудь или что?!»
