Когда заражённый напился и встал, лиана всё так же свисала с его кулака. Зоолог направился следом, стараясь соблюдать дистанцию. Они долго шли по лесу, пока не вышли к огромной поляне, дальний конец которой упирался в высокую гранитную скалу. По бокам ее покрывали яркие жёлтые цветы и жидкий кустарник, а снизу виднелась пара мелких, узких пещер. Слева начиналось большое болото. Неподалеку виднелся остов сооружения, напоминавшего навес. Вокруг него копошилось с десяток мужских особей. Справа от них сидело несколько женщин. Чем они занимались, Солин не разглядел. Остальные заражённые просто бродили по поляне. Их лица желтоватого оттенка покрывали кровоподтёки, но выглядели эти зомби осмысленнее, чем пляжные обитатели. Зоолог принялся разглядывать детей, снующих между взрослыми, но сына не увидел.
Тем временем зомби с лианой зашагал к центру, расталкивая попадавшихся на пути собратьев. Последовав за ним, Солин прошёл метров двести и увидел кучу стволов, наваленных прямо посреди поляны. Заражённый склонился над двумя из них и начал наматывать на концы лиану. Затем он поднялся, отступил на шаг и с силой толкнул ногой одно из брёвен. Стволы расползлись в стороны, лиана размоталась. Зомби зарычал от ярости, снова присел на корточки и намотал лиану потуже, но результат оказался тем же. Зоолог принялся молча наблюдать за происходящим. Прошло не меньше часа, но стволы никак не хотели соединяться. Заражённый сердился, бил по ним рукой, рычал от злости. Один из зомби, толстый старик с двойным подбородком, принёсший очередное бревно, скинул его и тоже начал смотреть на напрасные муки. Постояв немного, он оттолкнул неудачника и сам склонился над лианой. Через минуту он поднялся и показал пальцем на стволы. Солин вздрогнул от изумления – лиана был завязана крепким морским узлом. В следующую секунду старик ткнул себя пальцем в грудь и закричал глухим, хриплым голосом:
– Вязать! Я вязать! Вязать.
Тощий закивал и пошёл к скале.
Зоолог провёл на поляне не меньше часа, прежде чем окончательно убедился, что какая-то невидимая сила делает бродящих вокруг людей разумными. Их поведение носило явно социальный характер. Налицо было разделение труда. Мужчины таскали брёвна, неумело сооружали нечто наподобие большого навеса, а женщины разделывали мясо, лежащее на больших кусках коры, и кормили с рук детишек. Изредка из их кровоточащих ртов вырывались отдельные слова или даже словосочетания. А напоследок, когда Солин уже собрался уходить, перед ним разыгралась целая драма.
Здоровенный чернокожий зомби подозвал к себе двух бедолаг, сорвал со скалы цветы, яростно зарычал и принялся хлестать подошедших по щекам, повторяя какой-то гортанный звук, а потом подтолкнул их к лесу. Видимо, бедолаги в чём-то провинились, и теперь их выгоняли из общины. Повесив головы, они исчезли в зарослях.
Зоолог вспомнил про камеру, обошёл поляну ещё раз и поспешил к столбу. Про себя он отметил, что в этом месте сознание остаётся чистым, и у него ни разу не возникла потребность в таблетках. Вот только источник происходящего обнаружить так и не удалось.
– Михаил, вы молодец! Мы уже просмотрели запись. Компьютер оказался прав – зомби уже научились строить жилища и хранить еду. Скоро они попытаются проникнуть на материк, и тогда массовой эпидемии не избежать.
– А почему вы думаете, что они попытаются это сделать?
– Хм. Зачем, по-вашему, твари собираются строить плот?
– Ну… не знаю. Может, хотят рыбачить. Их община напоминает типичное первобытное племя, со скидкой на каннибализм, конечно. Мне вообще показалось, что они – мирные.
– Миша! Да они мирные, пока рядом не оказались люди! Давайте высадим на поляну пару толстяков и посмотрим на ваших «пацифистов». Не порите чушь!
– Но мы даже не выяснили, что вызывает рецессию вируса!
– Поймите, Солин, даже если предположить, что учёные рано или поздно найдут это и создадут лекарство, опасность попадания вируса на материк слишком высока. Цена их жизней слишком высока, вы понимаете?
Солин замолчал, задумчиво глядя на заражённых, медленно бродящих по пляжу.
– Короче, Михаил, я даю команду, чтобы вас забирали. Вы помните место своей высадки?
– Забирали? – удивленно переспросил зоолог. – Но я ещё не нашёл сына…
– Послушай, Михаил… Миша. Я понимаю, тебе хочется увидеть ребёнка, но шанс найти его здесь практически равен нулю. Запись с твоей камеры сейчас передана в специальный комитет ООН, созданный, чтобы контролировать вирус. К рассвету они примут решение, и НАТО поднимет бомбардировщики с напалмом. Ты слышишь, с напалмом! Возможно, к завтрашнему утру от острова останется кучка пепла.
– Я рискну.
Рысин вздохнул, коротко кивнул и предупредил:
– Осталось чуть больше десяти часов. Потом мы забрать тебя не успеем!
Солин закрыл экран и поспешил к лесу. Он бродил среди зарослей часа два или три, сходил на поляну, на поле высадки, прошёл вдоль небольшого ручья и вернулся обратно на пляж. Как и предполагал полковник, сына нигде не было. Зоолог встал у кромки воды, посмотрел на пену прилива и, усмехнувшись своей глупости, подумал, что скорее всего военные просто придумали историю с сыном, чтобы заманить его на остров. Он хотел было уже идти к столбу и вызывать вертолёт, но в голове вдруг всплыла картина, увиденная на поляне. Женщины, кормящие с рук детей. Зоолог никак не мог понять, почему она так запала ему в голову, что заставила застыть на месте вместо того, чтобы связаться с Рысиным. Солин всё стоял и стоял, в нерешительности глядя на горизонт, как вдруг услышал за спиной резкие вопли – метрах в двадцати от столба началась потасовка. Один из снующих по пляжу мальчуганов выкопал из песка кусок мяса и попытался украдкой съесть его, но рослый, плечистый зомби отнял кусок и оттолкнул ребёнка. Мальчик негодующе взвизгнул, прыгнул на здоровяка, но тут же полетел на песок и упал у ног Солина.
Зоолог нагнулся, чтобы поднять ребёнка, но вдруг вздрогнул и опустился на колени. На песке весь в ссадинах, порезах, перепачканный кровью, визжащий во весь голос, лежал его шестилетний сын. Он не был похож на того русого мальчугана на реке, которого Солин видел в своих снах, не был похож на аккуратно стриженного мальчика с детсадовских фотографий, но Солин всё равно узнал бы его из тысячи таких же грязных, исцарапанных, измученных голодом. И из миллиона – узнал бы.
Зоолог упал на колени и прошептал едва слышно: «Серёжка!» Мальчик, шатаясь, поднялся и настороженно посмотрел по сторонам.
– Серёжка! – снова позвал Михаил.
Но слова, имевшие смысл в той, другой жизни, оказались здесь совершенно бесполезными. Мальчик встал и, осторожно лавируя между взрослыми, побрёл по пляжу в поисках еды. Солин машинально пошёл следом, не переставая произносить имя сына, надеясь на какое-то совершенно невозможное на этом острове чудо.
