Кожумяка поднимает голову и обводит взглядом небольшую горстку собравшихся.
– Но вот, что я вам скажу, хлопцы, – обращается он к ним точно так же, как если бы Тарас Бульба обращался к своим товарищам. – Нас немного. Остались только вы да я. И вот спрашиваю я, а кому ещё, как не вам и мне, трезвым и видящим истину воевать с этой нечистью? И отвечаю. Больше некому. Если не мы, то кто? – взмахивает он головой, и коса его возвращается на прежнее место.
– Верно! – ответствуют ему многие из собравшихся.
– Вы видите, какой сегодня на Лысой невиданный слёт нечистой силы. Но знайте, что сегодня последний день, когда эти черти торжествуют. Торжествуют перед тем, как уйти под землю и затаиться там, чтобы переждать летнее время. Наше солнце всё выше, а лето всё ближе. Сегодня ночью мы должны спалить всю эту нечисть на Майском костре.
Услышав последние слова, весёлые танцоры застывают на месте. Затем четыре чёрта разрывают круг и тут же разбегаются в разные стороны.
– Твоя правда, Кожумяка, – говорит ему Лысогор.
До него вдруг доходит, что находятся они все на Желанной поляне, и всё, произнесённое здесь, мгновенно достигает ушей Перуна и прочих языческих богов.
– Поэтому не отчаиваемся и срочно приступаем к работе. Костёр поставим там, на Ведьмином лугу, – показывает Кожумяка рукой, – и такой высокий, чтобы видно его было всем и отовсюду. За работу!
Язычники и чистильщики всей гурьбой направляются в сторону, указанную Кожумякой.
– Стойте!
Из-за кустов на валу над входом во вторую потерну во весь рост поднимается Великий инквизитор. Все оборачиваются к нему.
– Опомнитесь! Только Христос спасёт вас. Только Иисус сохранит ваши заблудшие души. К нему направьте свои молитвы. Опомнитесь и покайтесь! Антихрист завладел всеми вами! Имя этому антихристу – Змий. Он здесь! Я видел его! Видел собственными глазами.
– Вот он, поджигатель! Ловите его! – призывает Лысогор.
Язычники тут же бросаются ловить Харитона. Инквизитор вмиг исчезает. Путь к отступлению у него продуман заранее. Проведя полдня на Лысой Горе, он уже знает здесь все ходы и выходы.
Действие третье
Бегство с горы
О`Димон слышит шум приближающейся машины и пытается взобраться на бастионный вал. Но у него ничего не получается. Руки и ноги его почему-то не слушаются. Успев подняться на пару метров вверх, он тут же сползает вниз. Ноги его, налившись свинцом, скользят по мокрой траве, а трава, за которую он хватается, выдирается с корнём.
Мимо него, надрывно урча проезжает оранжевый мусоровоз.
О`Димон, лихорадочно перебирая руками, вновь пытается залезть на вал. Ценой невероятных усилий он добирается почти до самого верха, но неожиданно вновь соскальзывает вниз.
– И не пытайся даже! Неужели не ясно, что гора не принимает тебя.
Сидя на корточках, О`Димон изумлённо оборачивается: за его спиной стоит миловидная женщина лет сорока пяти, одетая в чёрное платье до колен и повязанная спереди белым фартуком. Русые волосы её собраны в длинную косу и уложены венцом вкруг головы.
– А знаешь, что случается с теми, кого не принимает Девичь-гора? – спрашивает она.
– Нет.
– Они бесследно исчезают.
– Ага, – не верит ей О`Димон.
Полностью повернувшись к ней, он с удивлением замечает, что глаза её закрыты.
– Исчезают так же бесследно, – глухо говорит она, – как исчезла моя внучка Зоя.
До О`Димона доходит, что это мать Навки.
– Так вы до сих пор её не нашли?
– Нет.
– Она обязательно найдётся, – участливо добавляет О`Димон.
– Ты так считаешь? – чему-то улыбается она.
– Куда ей деться? – пожимает он плечами.
– Тогда помоги мне найти её.
Заведя руки за шею, она зачем-то развязывает шлейки белого фартука. Его верхняя полукруглая половина тотчас соскальзывает вниз и на треть прикрывает нижнюю квадратную половину. На оборотной стороне упавшей части передника О`Димон замечает вышитые чёрными нитками череп и кости.
– Каким образом? – пытается он привстать.
– Мне кажется, ты сможешь отвезти меня к ней.
– Отвезти? – удивляется О`Димон, чувствуя, что он не в силах встать.
– Да.
Из-под её чёрного платья неожиданно выглядывает зелёная змеиная голова. Мгновенье спустя юркая змейка, обвиваясь вокруг ноги женщины, сползает вниз и исчезает в зелёной траве. О`Димон не верит своим глазам.
– У вас…это…
– Что?
– Змея там…была…
– Змея?
Женщина с закрытыми глазами подходит к нему ближе и неожиданно вскакивает ему на плечи, обхватив руками его затылок.
– Вставай! – приказывает она ему, сцепив ноги в замок на его спине.
– Что? – недоумевает он.
– Вставай!
Он пытается встать на ноги, но чуть не роняет её, заваливаясь вперёд. Каким-то чудом в последний момент он исправляет положение и удерживает её на себе.
– А теперь иди! – приказывает ему слепая, держась руками за его затылок и прижимаясь животом к его лицу. Складки её белого передника зажимают ему нос и не дают дышать. Он крутит носом.
– Я же ничего не вижу!
– А тебе и не надо ничего видеть, – говорит она, – ты, главное, иди. И постарайся при этом меня не уронить.
О`Димон делает первый неуверенный шаг.
– Вот так. Смелее, смелее, – подбадривает его ведьма.
– Я ничего не вижу, – повторяет он. – Куда мне идти?
– Доверься себе. А интуиция выведет тебя туда, куда надо.
Не видя ничего перед собой, О`Димон идёт вперёд по дорожке – ещё неуверенно, боясь споткнуться или натолкнуться на дерево. Слепая ведьма, сидя спиной к движению, может лишь догадываться, что ждёт их впереди. Правда, каким-то образом она чувствует, что парня сворачивает не туда, и тут же корректирует путь:
– Правее!
Парень тем не менее ещё сильнее заворачивает влево. Веда понимает, что правая и левая сторона у них кардинально отличаются друг от друга, и тут же исправляется:
– Ой, нет левее! Левее, я сказала! Вот так!
Вскоре О’Димон находит нужный ритм движения, и каким-то непостижимым образом без всяких подсказок с её стороны идёт ровно по дорожке, никуда не сворачивая.
– Быстрее, быстрее, – начинает подгонять его Веда, ударяя каблуками по его спине.
Вскоре он несётся уже во всю прыть, подпрыгивая на ухабах. Пот катится с него градом. Сердце выскакивает из груди. Он хочет остановить свой бег.
– Я не могу больше, – взмаливается он.
– Не останавливайся.
– Я не могу, – замедляет он движение.
– Давай! – всё сильнее сдавливает она его шею своими бёдрами.
О’Димону же кажется, что шею его сдавливают вовсе не бёдра, а две толстые змеи, исходящие вместо ног из её тела.
