Крик превратился в безнадежно умоляющий; он повторялся и повторялся все той же последовательностью нот. Билли принял решение: что бы это ни было, он не должен от него бежать.
– Нет! – крикнул он. Четем замер. – Не выключайте!
Каждый крик теперь казался громче предыдущего и вызывал все больший холод у Билли в спине. Он хотел выйти и все обдумать, он хотел решить, что предпринять, он больше не мог выносить этот звук, его голоса, казалось, вот-вот расколется от него…
Билли повернулся и, прижав ладони к ушам, направился к двери. Это просто шум станков, говорил он себе. И не больше…
И не больше…
И не…
Тон звука неожиданно изменился. Сквозь крик прорезался приглушенный металлический шепот, пригвоздивший Билли к полу.
– Бииииллиииии…
– Иисус Христос! – выдавил Четем. Он привалился к стене, и его лицо блестело от пота. – Оно…
Знает, что ты здесь! Оно знает тебя! Билли развернулся и закричал:
– Это просто шум, и все! Это просто…
Просто… – слова застряли у него в горле, когда голос снова зазвучал, то это был бешеный крик:
– Ты мертв! Ты мертв! Ты…
Над распиловочной машиной вспыхнула и взорвалась осветительная лампа, осев дождем горячих осколков. Затем другая, в следующем ряду; из патронов посыпались голубые искры.
– Это демон! Это сам Дьявол!
Четем схватился за красный рычаг и начал его поворачивать. Тут же над его головой взорвалась лампочка, и осколки стекла впились в голову мужчины. Он вскрикнул от боли и упал на пол, прикрывая голову руками. Еще две лампочки взорвались одновременно, образовав голубую дугу электрического разряда. В воздухе сильно пахло озоном, и Билли почувствовал, как у него на голове начали танцевать волосы.
– Бииииллииии… Бииииллииии… Бииииллииии…
– ПРЕКРАТИТЕ!
Теперь лампы лопались по всей лесопилке, осколки стекла падали на станки с приглушенным звуком играющего рояля. Билли охватила ужасная паника, однако он остался стоять на месте, ожидая, когда приступ пройдет. Нет страха, вспомнил он слова матери. Он почувствовал во рту вкус крови и понял, что прокусил себе нижнюю губу. Он сконцентрировался на том, чтобы не сдвинуться с места, вспоминая, что ему говорила мама перед отъездом. Большая часть ламп уже взорвалась, а остальные отбрасывали резкие тени.
– ПРЕКРАТИТЕ! – снова закричал Билли. – ПРЕКРАТИТЕ ЭТО, МИСТЕР ПАТТЕРСОН!
В противоположном конце лесопилки взорвалась еще одна лампочка. Крик пилы изменился, перейдя в низкий стон, от которого начал трястись пол. Он назвал существо по имени, подумал Билли, и это стало причиной изменения. Это было своего рода реакцией. Билли переступил через скрючившегося на полу человека.
– Вы не должны здесь больше оставаться! – крикнул Билли. – Вы должны…
Вы должны идти туда, где вам нужно находиться! Понимаете?
Более мягко:
– Бииллии… Бииллии… Бииллии…
– Вы больше не принадлежите этому миру! Вы должны уйти!
– Бииллии…
– СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Вы…
Не можете больше жить дома со своей женой и детьми. Вы должны…
Прекратить попытки остаться здесь. Нет смысла в…
Что-то обрушилось на него, отбросив назад; он застонал чувствуя, как внутри него черным цветком распускается паника. Он встал на колени в опилки, и его голова дернулась, когда дикая боль пронзила его левый глаз. В его горле запузырилась злость и страдание, а затем его рот открылся и он услышал свой крик:
– Нет, нет мое время еще не пришло! Я хочу вернуться назад, я потерялся, я потерялся и не могу найти дорогу обратно!
Четем заскулил как собака глядя на то, как корчится и дергается Билли.
Мальчик затряс головой, чтобы привести ее в порядок.
– Вы не сможете вернуться! – закричал он. – Я был сегодня на похоронах Линка Паттерсона! Вы не сможете вернуться, вы должны оставить все, как есть!..
– Нет, нет я потерялся, я найду дорогу назад!..
– Вы должны успокоиться и забыть боль! Вы должны…
– Помоги мне! Я потерялся, о Боже! Помоги мне!
В следующее мгновение Билли мучительно закричал, поскольку ясно увидел, как пила отрезала ему правую руку; он прижал призрачную искалеченную руку к груди и начал ее покачивать вперед-назад. Ручьи слез бежали по его щекам.
– Я чувствую это! – простонал он. – Я чувствую, как это было! О Боже…
Пожалуйста…
Сними эту боль, пусть все…
Успокоится и потечет своим чередом. Нет страха…
Нет страха…
Нет…
Распиловочная машина задрожала, почти вырвав из пола крепления. Билли поднял голову и увидел между собой и машиной какой-то едва различимый голубой туман. Он сконцентрировался и начал принимать очертания человека.
– Вы не должны бояться, – прошептал Билли. Его рука была в огне, и он заскрипел зубами, чтобы сдержать крик. – Я принял вашу боль. Теперь…
В это мгновение голубой туман двинулся в его направлении клубясь и уплотняясь; когда он коснулся Билли, того пронзил холод и ужасный страх. Он отшатнулся, пытаясь отползти в сторону по пыльному полу. Ужас неведомого охватил его, и он уперся руками в пол, будто сопротивляясь громадной тугой волне. Он снова услышал свой крик:
– …
Пооошлииии!..
Стекла в окнах задрожали как от выстрела и выдавились наружу словно от ужасного давления.
Затем пила снова зажужжала и начала медленно останавливаться. Последняя горящая лампочка замигала, замигала и погасла, из патронов посыпались искры. Пила жужжала все тише и тише, пока, наконец, в тишине стал слышен только гудящий генератор.
Лежа на боку в пыли Билли услышал как хлопнула дверь лесопилки, раздался звук автомобильного двигателя и стук разбрасываемого шинами гравия. Он с усилием приподнял голову и увидел, что мистера Четема в помещении не было. Билли снова повалился на бок, полностью обессиленный. Внутри него бурлили потоки страха, замешательства и потери. Он был уверен, что теперь хранит в себе чувства, которые связывали Линка Паттерсона с этой лесопилкой, с этим миром, возможно даже с моментом физической смерти. Он не был уверен, все ли он сделал правильно, но не думал, что здесь осталось еще что-то от мистера Паттерсона; его дух перенесся, оставив свою боль.
Билли с трудом поднялся на ноги. Он выключил питание, и пила стала беззвучно замедлять ход. Билли приподнял левой рукой правую и начал ее сгибать и разгибать. Ощущение было такое, будто внутрь руки поместили множество иголочек; так бывает после сна, когда ее отлежишь. Сквозь разбитые окна в помещение проникал мягкий теплый ветерок; в последних лучах солнца в воздухе плыл красивый золотой туман из опилок, который оседал на умолкшем оборудовании лесопилки.
Когда к Билли вернулась способность передвигаться, он направился домой. Его ноги будто налились свинцом, а в висках шевелилась тупая боль; его радовало только одно: к правой руке постепенно снова возвращалась чувствительность. Он срезал дорогу через темный тихий лес, освещаемый улыбающимся лунным человечком. Весь путь до дома он молил, чтобы такое больше никогда не повторилось.
