– Чего это мы на дне? – как заведенный повторил Вовка. – Мы все умеем. Вон – Колька монету со дна достал.
– Какую монету? – В глазах старика появилось любопытство.
– Восьмигранную. – Наковальников стал вспоминать Спирину находку. И зачем-то добавил: – Там еще череп с костями на одной стороне.
– Да ты что! – Брови Андрея Геннадиевича полезли вверх, белесые с красными прожилками глаза округлились. – Никогда не слышал о таких монетах. Из новомодных?
– Нет, – замотал головой Вовка. – Старая, вся проржавевшая.
Неожиданно хозяин шагнул вперед, встал на цыпочки и заглянул Наковальникову в глаза. На Вовку пахнуло прокисшим запахом старости.
– А где Колька-то твой? Внизу?
– Внизу, – кивнул Вовка, бочком, по стеночке отползая от странного собеседника.
– Ну-ну, – фыркнул старик. – Молодежь! Эх, молодежь!
И он медленно пошел вниз, вздыхая чуть ли не на каждой ступеньке. Вовка удивленно посмотрел ему вслед.
Неужели старик поднимался только за тем, чтобы поговорить с ним? Или он шел за чем-то другим, а потом передумал?
Странно все это.
Совершенно забыв о кукле и о ком-то страшном, что притаился в темном коридоре, Вовка пошел к своей комнате.
Спиридонов был героем дня недолго. После обеда все вновь вышли на берег. Колька многозначительно переглядывался с Пашкой и Серегой, напоминая о том, что им еще предстоит небольшая парусная прогулка к условленному месту.
Первыми зачет по плаванию сдавали девчонки. Выходя на мостики, Ленка с Майкой стеснительно хихикали, неуверенно трогали ногами воду, как бы проверяя, сильно ли она остыла за последние несколько часов.
Глядя, как они не спеша плывут отмеренные сто метров до застывшего неподалеку катамарана с Иркой на борту, мальчишки ехидно подтрунивали над ними. И только Колька неожиданно побледнел и отвернулся от воды.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Антон вернувшимся девочкам. – Следующая пара.
На мостки лихо взбежали Серега с Пашкой, дурачась, поклонились во все стороны, демонстративно поразмахивали руками и одновременно спрыгнули с мост-ков. Они уже возвращались обратно, когда Серега странно дернулся. За его спиной возникла какая-то темная фигура и исчезла. Взметнулись над водой две серые руки.
Наковальников усиленно заморгал глазами. В заливе бултыхались только два неразлучных друга. Никаких фигур видно не было.
Последние несколько метров Серега проплыл на боку.
– Что? – наклонился к нему Антон, чтобы помочь вылезти на берег.
– Ногу свело, – виновато пробормотал Пашкович. – Накатило вдруг… Никогда такого не было.
– Давай руку! – Лицо Виноградова стало серьезным. Как только Серега встал на мостки, капитан повернулся к остальным: – Колян! Сейчас ты с Максом. – Он глянул на замершего Вовку и тише добавил: – С Наковальниковым я сам поплыву.
Галкин кивнул и резвой трусцой побежал к мосткам. Колька брел за ним. С каждым шагом голова его опускалась все ниже и ниже.
– Поехали! – дал отмашку капитан.
Макс коротко размахнулся и головой вперед ушел под воду. Спиря с тоской проследил за движением приятеля и, вместо того чтобы прыгнуть, пошел обратно.
– Колян, ты чего? – удивился Антон. За его спиной замолчали до этого возбужденно переговаривавшиеся ребята.
– Я не могу, – посиневшими губами прошептал Спиридонов, сходя с мостков.
– Что не можешь? – Виноградов заглянул ему в глаза. – Тут плыть всего ничего…
Колька поглядел на притихших приятелей, на бодро работавшего руками Макса. В лице его появилась жесткость, резко обозначились скулы, в глазах мелькнуло что-то нехорошее. Он решительно крутанулся на пятках и вновь ступил на мостки. Со спины это выглядело так, будто ему предстояло пройти сквозь толпу и влезть по лестнице на эшафот.
«Не надо!» – хотел закричать Вовка, но промолчал. Его могли неправильно понять.
Мостки кончились, Спиря сделал последний шаг и плашмя ухнулся в воду. Долгую секунду ничего не происходило. Прокатывались туда-сюда волны.
Макс поплыл обратно.
Пронзительно завизжала Майка.
Антон первым промчался по мосткам, на ходу срывая с себя рубашку и сбрасывая сандалии, за ним бежали Серега с Пашкой. Три фигуры одновременно мелькнули в воздухе. На поверхности тут же появилась безвольно откинутая темная Колькина голова. Ленка лежала пузом на досках, руками пытаясь ухватиться за подталкиваемого снизу Спиридонова. Общими усилиями его вытащили на берег.
– Ну вы, ребята, даете, – только и смог пробормотать Антон, когда Колька наконец открыл глаза. – Что же вы сразу не сказали, что никто из вас плавать не умеет?
– Чего это не умеем? – обидчиво выпятил грудь Серега. – Умеем… – Но вспомнив сегодняшнюю неудачу со сведенной ногой, он замолчал и поник.
Спиря глядел вокруг себя бессмысленным взглядом. Наконец его глаза остановились на Наковальникове.
– А! – завопил он, вскакивая. – Это ты!
Не ожидавшие столь бурной реакции ребята отпрянули в сторону. Колька мертвой хваткой уцепился за Вовкину рубашку.
– Это ты, – быстро зашептал он. – Я тебя видел. Там. Ты стоял и звал меня. Я запомнил! – Он отпрыгнул от Наковальникова и каким-то нехорошим взглядом посмотрел на Ленку. – И кукла! Там была кукла!
Руками вперед он полетел на Снежкину, но его успел перехватить Антон. Виноградов несколько раз встряхнул сразу же обмякшего Спиридонова.
– Прекрати истерику! – прямо ему в лицо гаркнул капитан. Потом он обвел взглядом притихшую команду. – Плавание на сегодня отменяется. Гуляем, дышим свежим воздухом, думаем о хорошем. Увижу кого около воды, тут же отправлю на паром и домой. Поняли? – Застывшие в немом оцепенении ребята молчали. – Все! Отбой воздушной тревоги! Разбежались.
Они расступились, пропуская Антона с Колькой. Капитан, осторожно поддерживая Спирю, увел его в дом.
На крыльцо вышел Андрей Геннадиевич, с осуждением покачал головой и скрылся за углом.
– Ничего! Это пройдет! – как можно жизнерадостней сообщила Ирка. – Сегодня только четвертый день, впереди у нас еще три недели – как-нибудь со всем этим справимся.
Серега с Пашкой, перемигнувшись, отошли в сторону.
– Чего это он про какую-то куклу орал? – задумчиво спросил Макс. – В «Детский мир» на дне сходил? Наковальня, чего молчишь?
Задумавшийся Вовка вздрогнул.
– Не знаю я ничего, – буркнул он, засовывая руки в карманы шорт. – Мало ли что ему там привиделось?
Но упоминание о кукле и о том, что его, Вовку Наковальникова, видели на дне, не давало покоя его голове. Одно дело сон. Мало ли какой глюк ночью привидится? Но чтобы твой сон приснился другому, да еще днем – это уже слишком.
– Что-то вы тут все темните, – нахмурилась Винокурова. – Что у вас там произошло? Или кто подрался? Наковальников, чего молчишь?
