– Как же скотски это звучит, когда выговоришь вслух. Я поворачивал Дэнни, чтобы отшлепать, и сломал ему руку… три месяца спустя я бросил пить. И с тех пор в рот не брал спиртного.
– Понимаю, – нейтрально заметил доктор Эдмондс. – Конечно, я заметил, что рука ломалась. Ее хорошо залечили. – Он немного отодвинулся от стола и положил ногу на ногу. – Могу я быть честным? Очевидно, что с тех пор с ним обращались во всех отношениях хорошо. Помимо укусов, на мальчике нет ничего, кроме нормальных для любого ребенка синяков и царапин.
– Конечно, – с горячностью сказала Венди. – Джек не то…
– Нет, Венди, – отозвался Джек. – То. Наверное, где-то внутри мне действительно хотелось поступить с ним именно так. Или сделать что-нибудь похуже. – Он опять взглянул на Эдмондса. – Знаете что, доктор? Слово «развод» мы сейчас упомянули в первый раз. Алкоголизм тоже. И избиение ребенка. За пять минут – три первых раза.
– Не исключено, что корень проблемы в этом, – сказал Эдмондс. – Я не психиатр. Если вы хотите показать Дэнни детскому психиатру, могу рекомендовать вам хорошего специалиста. Он работает в боулдерском медицинском центре «Мишшен Ридж». Но в своем диагнозе я ни мало не сомневаюсь. Дэнни – умный, перспективный мальчик с хорошо развитым воображением. Не верится, чтобы война между вами огорчала его до такой степени, как вам кажется. Маленькие дети способны многое принять. Им непонятно, что такое стыд или потребность что-то скрывать.
Джек изучал свои ладони. Венди взяла его руку и сжала.
– Но он почувствовал: что-то не так. С его точки зрения, главным была не сломанная рука, а разорванная – или рвущаяся – связь между вами. Он упомянул о разводе, не о сломанной руке. Когда сестра напомнила ему про гипс, он просто отмахнулся. На него давило другое. По-моему, он сказал, что оно случилось «давным-давно»
– Что за пацан, – пробормотал Джек. Он стиснул челюсти, на щеках вспухли бугры мышц. – Мы его не заслужили.
– Так или иначе, он ваш, – сухо заметил Эдмондс. – Во всяком случае, время от времени он удаляется в мир фантазии. В этом нет ничего необычного, так делают очень многие дети. Насколько я помню, когда я был в возрасте Дэнни, у меня самого был невидимый приятель – говорящий петух по имени Чаг-Чаг. Конечно, Чаг-Чага никто, кроме меня, не видел. У меня было два старших брата, которые частенько обставляли меня, и тогда-то Чаг-Чаг оказывался весьма кстати. Вы, конечно же, должны понимать, отчего невидимого приятеля Дэнни зовут Тони, а не Майкл, не Хэл и не Датч.
– Да, – сказала Венди.
– Вы когда-нибудь говорили с ним об этом?
– Нет, – ответил Джек. – А надо было?
– Зачем? Пусть сам поймет в свое время, дойдет своим умом. Видите ли, фантазия Дэнни куда глубже, чем те, что возникают при обычном синдроме «невидимого приятеля», но это потому, что он так сильно нуждался в Тони. Тот приходил и показывал приятное. Иногда – удивительное. Всегда только хорошее. Один раз Тони показал, где чемодан, который потерял папа… под лестницей. В другой раз Тони показал, что мама с папой собираются в честь дня рождения взять его в парк аттракционов…
– В Грейт-Бэррингтон! – воскликнула Венди. – Но как он может знать такие вещи? Бывает, он такое заявит, что просто жуть берет. Все равно, как если бы…
– У него было шестое чувство? – с улыбкой спросил Эдмондс.
– Он родился в сорочке, – неуверенно сказала Венди.
Улыбка Эдмондса перешла в добродушный хохот. Джек с Венди переглянулись, а потом тоже заулыбались, оба изумленные тем, насколько легко это у них получилось. Случайные «удачные догадки» Дэнни – еще одно, что они не очень-то обсуждали.
– Теперь вы еще мне скажете, что он умеет летать, – сказал Эдмондс, по-прежнему улыбаясь. – Нет, нет, нет, боюсь, что нет. Способностей экстрасенса тут нет, просто старая добрая восприимчивость – только в случае Дэнни она необычайно развита. Мистер Торранс, мальчик сообразил, что чемодан под лестницей, потому что остальной дом вы весь обыскали. Метод исключения, а? Так просто, что Эллери Квин над нами просто посмеялся бы. Рано или поздно вы бы и сами догадались. Что же касается парка аттракционов в Грейт-Беррингтон, чья мысль это была изначально? А? Ваша или Дэнни?
– Его, конечно, – сказала Венди. – Этот парк рекламировали во всех детских утренних программах. Ему до смерти хотелось поехать. Но, видите ли, доктор, нам это было не по средствам. Так мы ему и сказали.
– После чего журнал для мужчин, куда я в семьдесят первом году продал рассказ, прислал чек на пятьдесят долларов, – вмешался Джек. – За перепечатку в ежегоднике, что ли. И мы решили потратить эти деньги на Дэнни.
Эдмондс пожал плечами.
– Исполнение желания плюс счастливое совпадение.
– Черт возьми, готов спорить, так оно и есть, – сказал Джек.
Эдмондс едва заметно улыбнулся.
– Да еще Дэнни сам сказал мне, что показанное Тони частенько не сбывается. Видения, основанные на избыточной восприимчивости, вот и все. Дэнни подсознательно делает то, что так называемые мистики и телепаты делают вполне осознанно и цинично. Я восхищаюсь мальчиком за это. Думаю, если жизнь не заставить его втянуть антенны, он станет личностью.
Венди кивнула. Конечно, она и сама считала, что Дэнни станет личностью, но уж больно гладко доктор объяснял. На вкус это больше напоминало маргарин, чем масло. Эдмондс не был членом их семьи. Не при нем Дэнни отыскивал потерянные пуговицы, без него говорил, что телеобозрение, может быть, лежит под кроватью, что лучше ему надеть в садик резиновые сапоги, хотя светило солнце… а через несколько часов они, раскрыв зонт, возвращались домой под проливным дождем. Эдмондс не мог знать, как странно Дэнни умел предсказать поведение их обоих. Решив в неурочное время выпить чаю, она выходила на кухню и находила в своей чашке пакетик заварки. Вспомнив, что надо сдать книги в библиотеку, Венди обнаруживала их на столике в холле, сложенными в аккуратную стопку, поверх которой лежал ее читательский билет. Или взбредет Джеку в голову отдраить фольксваген, глядь – а Дэнни уже на улице, приготовился наблюдать: сидит на кромке тротуара и слушает тихую музыку по своему приемнику. Вслух она сказала:
– Откуда же теперь эти кошмары? Почему Тони велел ему запереть дверь в ванную?
– Думаю, Тони пережил свою полезность, – сказал Эдмондс. – Он родился – Тони, не Дэнни, – в то время, когда вы с мужем изо всех сил пытались сохранить семью. Ваш муж слишком сильно пил. Был инцидент со сломанной рукой. Между вами царило зловещее спокойствие.
Зловещее спокойствие… да, как ни крути, фраза соответствовала действительности. Совместные трапезы в холодной, напряженной обстановке, когда говоришь только: «пожалуйста, передай масло» или «Дэнни, доешь морковку», или «прошу прощения». Вечера, когда Джек отсутствовал, а она лежала с сухими глазами на кушетке, пока Дэнни смотрел телевизор. Утра, когда они с Джеком осторожно кружили друг вокруг дружки, как пара разъяренных кошек, между которыми – перепуганная, дрожащая мышь. Да, фраза звучала правдоподобно,
