– Кресты?!
– На всем теле. Идиот, точно! Только сумасшедший мог такое сделать. Псих. А искать психа в огромном городе – как иголку в стоге сена! – водитель присвистнул.
Выпуск новостей продолжался.
– Прокурор города сообщил о том, что дело об этом страшном убийстве поставлено под особый контроль и в ближайшее время возможны новости. Подробности о расследовании мы будем сообщать постоянно…
По радио пошла длинная реклама – мебели, туристических путешествий….
– Что это за женщина?
– Обычная! – водитель радостно продолжил разговор, – жила одна. А имя я не запомнил. И кем работала – тоже. Помню только, в одном из выпусков новостей сказали, что вчера на рассвете она вернулась из командировки. Значит, ее работа была связана с разъездами, командировками. Я еще подумал – какой ужас: вернуться из поездки домой и напороться на психа в собственной квартире! Просто кошмар! Да, еще одна любопытная подробность: кота ее тоже убили.
– Как это?
– Ну, у нее был кот. Она жила вдвоем с котом. Кота нашли рядом с ее трупом. Ему тоже отрезали голову.
– Господи…
– Псих, точно!
Такси медленно катило по улицам города.
2013 год, Восточная Европа
Зал археологического музея был огромен, он подавлял своими размерами. Музей был уже закрыт, но его пропустили, когда он назвал охраннику свое имя и объяснил, что договорился о встрече с профессором Славским. Охранник ввел его в зал, где в глубине, возле стены, пожилой мужчина в синем халате копался в деревянном ящике, перебирая какие-то черепки. Профессор Славский был низкого роста и напоминал смешной подпрыгивающий шарик. Энергичный шарик с пышной седой шевелюрой и длинными седыми усами. У Славского были умные и проницательные глаза поблекшего серого цвета, и волевой подбородок.
– Значит, это вы мне звонили, – охранник ушел, оставив их наедине. Профессор говорил быстро-быстро, и голосок у него был тоненький, как у подростка, – а вы довольно наглый молодой человек! Но, если честно, мне даже понравилась ваша настойчивость. Встреч со мной таким образом добиваются не часто.
Он улыбнулся. Профессор вызывал симпатию. Улыбка произвела благоприятное впечатление, и профессор потеплел.
– А вы совсем не похожи на студента или научного работника! И на журналиста тоже не очень смахиваете….
– Я не журналист.
– Тогда кто вы такой? И что вам от меня нужно? Я мог бы заподозрить в вас бандита. На бандита вы похожи. Но что нужно бандиту от меня?
– Давайте пройдем в кабинет и вы не будете больше гадать!
– А чем вас не устраивает разговор здесь?
– Слишком большое пространство. Слишком темно. Легко можно подслушать. Здесь хорошее эхо.
– Может, вы секретный агент? Хм… у меня действительно есть здесь свой кабинет, но я не пускаю в него посторонних.
– Когда вы узнаете цель моего прихода, я прекращу быть для вас посторонним.
– Молодой человек, ваш друг был одним из самых лучших моих студентов и сотрудников. Его помощь на раскопках была просто бесценной. Если бы не он, я не стал бы даже разговаривать с вами, но… Но из уважения к нему я согласен вас выслушать. Подчеркиваю – только из уважения к вашему другу! Я слишком занят, но могу выкроить для вас пару минут!
– Этого будет достаточно.
Кабинет профессора был тесной клетушкой, заваленной огромным количеством бумаг, книг, журналов, папок, каких-то ваз, коробок с экспонатами и т. д. Среди этой груды едва был виден компьютер (вернее, только часть монитора – все остальное было завалено бумагами) и совсем не виднелся стол, на котором и лежало все вышеперечисленное. В кабинете профессора негде было даже сесть. Он старательно запер дверь. Потом вынул из холщового свертка рукопись и отдал Славскому.
– Что это такое?
– Древняя рукопись. Совершенно случайно мне в руки попал этот документ, написанный на непонятном языке. Так как с этой рукописью связаны определенные события в моей жизни, мне хотелось бы знать, о чем конкретно идет речь!
По мере того, как профессор изучал рукопись, лицо его менялось все больше и больше.
– Боже мой… Боже мой… Как вам в руки попало это сокровище?!
– Сокровище?
– Это же подлинный 15 век! И не подделка! Подделку я сразу узнаю. Запах… Чернила… Сорт бумаги… расплывчатые буквы, в некоторых местах… Документ подлинный, никаких сомнений – настоящий 15 век! Редкость! Огромная редкость! Я думал, что видел много древних манускриптов, но тут… Я никогда не видел ничего подобного… Никогда… Боже…
– Что это за язык?
– Я не могу сказать вам так сразу… У меня есть некоторые предположения… Этот язык еще большая редкость, чем пергамент. В современности он считается потерянным. И за всю жизнь я никогда не видел, чтобы целый документ был написан на этом языке. Люди, знающие его, всеми способами скрывали это знание, как проклятие. Да за одно упоминание вслух только о символе этого языка в средние века можно было лишиться жизни! Более того: если кто-то знал о нем, такого просто не оставили бы в живых… А тут целый документ, написанный им…Молодой человек, это открытие! Где вы взяли эту рукопись? Вы владелец?
– Да, я. Эту бумагу…. Мне отдала одна женщина. Вернее, подарила. Только вот цель… Зачем она это сделала, я и хотел бы понять.
– Как странно… Вы знаете эту женщину?
– Нет. Я видел ее впервые в жизни! А может, и не впервые, но я не могу вспомнить, видел ли я ее прежде, и где… У меня есть все основания подозревать, что она была монахиней.
– Монахиня?! Нет, это невозможно! Монахиня! Никак не возможно!
– Но почему? В монастырях часто хранятся древние манускрипты.
– Монастырь, в котором хранятся такие манускрипты, просто не может существовать! Если он существует, то это монастырь дьявола! Знаете ли вы, что это за язык? Это язык дьявола, так называемые дьяволовы письмена, которым пользовались члены еретической секты люцифериан в средневековье. Каждый символ этого языка в бестиарии, составленным одним из католических соборов, соответствует имени злого духа, демона, восставшего из ада. Вы что-нибудь слышали об инквизиции?
– Разумеется! То, что слышали все. В школе. Из книг и фильмов. О ведьмах, которых сжигали на кострах…
– Термин «инквизиция» произошел от латинского юридического термина, обозначающего «допрос, дознание». Ранее христианство страдало не только от римских императоров, боровшихся с христианством, но и от различных толкований священных текстов внутри самих христиан. Отражением одной из стадий этой борьбы был «Иерусалимский собор», упоминаемый в главе 15 Деяний Святых апостолов, на котором было четко определено отношение церкви к так называемым «ложным пастырям», то есть еретическим учениям. Начиная со второго века церковь получила право объявлять некоторых ученых богословов как еретиков. Именно тогда христианству стали противопоставлять ересь. Особый церковный трибунал «Инквизиция» был создан в 1215 году папой Иннокентием Третьим. Иннокентий Третий уполномочил двух монахов-доминиканцев объездить некоторые области в качестве папских легатов для искоренения ереси вальденсов, катаров, альбигойцев и люцифериан. Предписание обходиться с еретиками строже привело к началу жестоких Альбигойских войн. Именно тогда инквизиторские обязанности окончательно были переданы доминиканцам. Еретики были рассеяны, но это не означало их окончательного уничтожения. Просто они перешли, как говорят, в подполье. Они создали секретный язык и тайную организацию, члены которой рисковали собственной жизнью. Папа же объявил об окончательном создании Инквизиции на 4 Латеранском соборе. Инквизиция стала карательным органом, проводящим политику террора. Если охарактеризовать цели инквизиции в двух словах, то прежде всего она боролась с сомнениями. Сомнение считалось пороком для христианина, так как сомнение заставляет мыслить. Отрицание сомнения, отрицание собственного мнения и права на раздумье – именно это должен был утвердить трибунал «Священного судилища» (как стали официально именовать инквизицию). Доминиканцы называли себя «Псы господни» и носили эмблему с изображением собачьей головы на рясах. Позже к доминиканцам присоединились францисканцы. «Священный трибунал» стал могущественным, и часто единственным органом власти. Инквизиторы были наделены неограниченными правами (то есть стояли выше всех), иногда – даже выше местного правителя.
