А приезжая миллиардерша ласкала сильно побледневшее лицо хозяйки прозрачными хрустальными глазами, говорила по-английски:
— Я так счастлива познакомиться с вами. Я столько слышала о вас от вашего мужа. Вы столько времени скрывали от меня вашу очаровательную жену. На правах директора объявляю вам строжайщий выговор, сэр.
И, когда под серебристый смех, обнаживший жемчужные зубы англичанки, лицо инженера Дютруа залилось румянцем смущения, когда он смущённо спрятал от взгляда жены потупленные глаза, Дину не уколола ревнивая мысль, что муж никогда, ни единым словом не заикнулся ей о встречах с этой женщиной, ни разу не назвал её имени среди десятков имён, которыми он оправдывал постоянно свои поездки. В мозгу неотступно, назойливо стоял вопрос, где она видела эту даму. Где она видела эту очаровательно любезную и жёсткую вместе улыбку, эти прозрачно хрустальные и пустые, словно изнутри занавешенные, глаза. Напряжённо старалась вызвать потускневший образ случайной, быть может, встречи. Говорила машинально:
— Милости просим. Добро пожаловать. Вы так любезны, миссис… миссис…
— Миссис Джексон, — красавица англичанка сама поспешила вывести хозяйку из затруднения.
Но и это имя ничего не сказало Дине. И за завтраком, за шампанским, когда директора мямлили тосты, и потом, когда иностранцы с боязливым смущением следили за напряжённой шеей дьякона, оплетённой верёвками жил, когда, подкатив зверски глаза, выдвинув челюсть, тот выводил громовое «многолетие», тот же вопрос заслонял перед Диной всё: «Где я видела?»
И странно далёк показался ей муж.
Маленький, суетливо мятущийся под спокойными сытыми взглядами денежных тузов, трусливо прячущий глаза от неё, будто избегающий оказывать особое внимание своей прелестной соседке с хрустальными глазами.
И, когда она машинально скользнула своим печальным усталым взглядом по лицу мужа, только одно представление отчётливо отпечаталось в мозгу: лоб мужа, мягкий, с жировой подкладкой под кожей, чуть-чуть сморщенный складками, лоб безвольного светлого блондина, залитый матовым румянцем, покрасневший, орошенный крупными частыми капельками пота.
Но была минута, когда в памяти Дины вспыхнула почти вся обстановка забытой встречи с загадочной гостьей.
После завтрака снова отправились на постройку.
За это время успели прочистить шлюзы, убрать осколки от взрыва. В присутствии сильно подвыпивших рабочих, директоров и начальства, порядком освежённого шампанским и ликёрами, открыли ближайший рукав, и турбина с шипом вобрала воду; и тотчас было видно сквозь стеклянный пролёт — в здании станции двинулся огромный маховик.
Снова нестройно заголосили рабочие.
Арку железного мостика через шлюз ещё не успели заклепать.
На ту сторону, на огромный гранитный валун, скользким горбом вылезший из бурой пенистой каши быстрин, перекинули доску.
Первым двинулся инженер Дютруа.
Забывши про свой фрак, про белоснежный жилет, весь охваченный мыслью о том, не подведёт ли, не осрамит ли его перед директорами вторая турбина, он в два размашистых прыжка, чуть толкнувшись о доску ногою, очутился на той стороне. Тотчас же сбежал к самой воде, к рабочим, что-то объяснял, и было видно, как купаются в воде его лаковые ботинки и пенистые клочья липнут к модно проглаженным брюкам.
Храбро перешёл и исправник.
Становой, и на твёрдой земле беспомощно цеплявшийся за приятеля, фабричного инспектора, наотрез отказался перейти под предлогом — любопытство мать всех пороков.
Банкиры трусливо балансировали отвислыми животами, кистями рук, отягчёнными стопочками перстней.
Дина стояла с гостьей в стороне, рассеянно глядела, как закручивает свои хитрые узелки быстрина у шлюза.
Машинально отвечала на вопросы, машинально же ринулась к мосткам вслед за гостьей, когда та вскричала в настоящем восхищении:
— Какая прелесть! Над самым водопадом… Я иду обязательно!
Быстрым грациозным движением подхватила модный коротенький трен, чуть обнажила точёные, облитые тончайшим шёлком ножки, смело ступила на вздрагивающую доску, перешла, твёрдо и мерно ступая, не взглянув в стороны, высоко неся прелестную, словно сиянием озарённую золотом вьющихся волос под вуалью, головку.
Повернулась на той стороне под одобрительный гогот рабочих, не поскользнувшись на горбатом валуне, сделала шутливый реверанс в сторону Дины.
И когда Дина ступила в свою очередь на доску и дошла до середины, холодно, жёстко мерцающий взгляд прозрачных голубых глаз отыскал с валуна глаза Дины, связал, приковал к себе, и та ощутила, как обессиливающее мягкое головокружение туманит ей голову.
И даже, когда под неподвижно замершей ногой трепетно дрогнула доска, ещё и ещё… будто кто-то легко, незаметно, но настойчиво толкал конец её с камня, Диной не овладела страшная мысль, что — минута, и она полетит в водопад и турбина втянет и смелет в бесформенную массу её тело.
Словно плотный туман накрыл и окутал сознание. И в тумане, возле прозрачных мерцающих глаз, стали светлеть, вырисовываться образы. Навес над платформой, смуглые чернобородые губастые лица в тюрбанах, пробковые белые шлемы, гортанные голоса «бохи» и в центре знакомое прелестное жёсткое лицо с пустыми прозрачными глазами.
«Где, когда это было?..» Доска вздрагивает сильнее… Ещё одно маленькое напряжение памяти, и она вспомнит…
Звонкий металлический смех вспыхивает над ухом.
Маленькая, но сильная рука впивается в её руку. Её тянут вперёд. Машинально подаётся послушным телом в этом направлении, чувствует под каблуками твёрдую скользкую спину гранита, и ухо слышит теперь, как шипит и плюется водопад.
Смотрит изумлённо, беспомощно в прозрачные голубые глаза протянувшей ей руку женщины. Та смеётся, настойчиво спрашивает:
— Вы испугались? Правда? Вам дурно? У вас закружилась голова?
Испытывающий жёстко-весёлый зелёный огонёк вспыхивает в глубине прозрачных глаз.
И тот же настойчивый, она назвала бы бестактный, если бы могла отряхнуться от загадочной мутной апатии, придавившей сознание с самого утра, вопрос вертится на губах англичанки постоянно.
За обедом предлагала его несколько раз с лукавой загадочной улыбкой. Потом, когда решили устроить пикник, ехать на озеро, осматривать пещеры, те самые, о которых плотник Илья рассказывал, будто в них «чудь балуется», и Дина очутилась в экипаже рядом с миссис Джексон, англичанка опять наклонилась к её уху, шепнула загадочно смеющимся, взрагивающим шёпотом:
— Вы испугались? Правда?.. Вы меня боитесь?
И опять спросила в пещере, когда случайно остались одни. Спросила за минуту до того, как случилось…
