По «ящику» шел очередной бесконечный сериал. Андрей отрешенно смотрел в телевизор, даже не пытаясь понять происходящее на экране. Мысли его были заняты совсем другим.
Впрочем, ему-то какое дело? Чем бы эта история ни закончилась, от него уже больше ничего не зависит. Он сделал все, что мог. И может спокойно удалиться.
Только вот удалиться придется не совсем туда, куда бы ему хотелось. Но и здесь от него тоже ничего не зависит. Не его сейчас ход. Пока не его…
Андрей подумал о том, что надо будет проверить, нет ли письма от Сергея, — перед тем, как отправиться в Замок Владыки. И даже если ответа нет — прошло не так уж много времени — все равно отослать еще одно письмо с описанием всех последних событий. И посоветовать Сергею уехать, так будет спокойнее. Впрочем, Андрею почему-то казалось, что опасения Хранителей о возможном преследовании были чрезмерными. Почему-то был он уверен, что их никто не будет искать. Как в анекдоте про неуловимого Джо — который неуловим только потому, что его никто не ловит. Потому что никому он не нужен…
Они и в самом деле были слишком незначительны, чтобы представлять для демона и Владыки какую-то опасность, — Андрей понял это, побывав в Замке, увидев тот, другой мир. Что могли противопоставить Владыке Хранители? Да ничего. Он их просто не замечает…
Зазвучала заставка информационной программы — Андрей за своими думами не заметил, как промелькнуло время. Что ж, посмотрим…
Они действительно хорошо поработали, люди Марычева. Андрей смотрел на экран и отдавал им должное. После краткого приветствия ведущий программы сообщил об очередном заказном убийстве, на экране появились кадры расстрелянной машины. Пробитое автоматной очередью стекло, неловко запрокинувший голову водитель. Вот его на носилках грузят в санитарную машину, никто не спешит — некуда. Ага, началось — ведущий упомянул о принадлежности убитого к ближайшему окружению нового кандидата в губернаторы. А вот и логичное продолжение. Вот она, заветная кассета, якобы попавшая на телецентр сегодня утром. И что же на ней? Нет, действительно молодцы ребята. Признания Шилова в случае его смерти. Вот она, смерть, а вот признания. Комар носа не подточит.
На экране Шилов был еще жив. Сидя в кресле, лицом к камере, он спокойно и обстоятельно рассказывал обо всех творимых Фольмером безобразиях. И чем больше Андрей слушал, тем больше понимал — Фольмеру конец. Шилов действительно знал очень многое. Он называл имена и даты, адреса и заплаченные суммы. Он прямо указал на Фольмера как на заказчика убийства Храмова. Назвал исполнителей, назвал всех, кто так или иначе был замешан в этих делах. Множество лиц, масса информации. Попало не только Фольмеру — сам прокурор оказался замешан во множестве махинаций. Наверное, сказанного было бы достаточно, но Шилов продолжал методично добивать бывшего патрона. Андрей усмехнулся, представив, что творится сейчас в стане Фольмера…
Наконец видеозапись кончилась. Не было сомнений, что для Фольмера все произошедшее стало катастрофой. Конец всему. Шилов оказался слишком болтливым покойником.
Зазвонил телефон, Андрей подошел и снял трубку.
— Андрей? — В голосе Марианны чувствовалось возбуждение. — Ты смотришь?
— Смотрю, — спокойно ответил он, снова повернувшись к телевизору. — Что-то мне подсказывает, что Фольмеру не быть губернатором.
— Каким губернатором, Андрей! — засмеялась Марианна. — В половине девятого запись пойдет по областному каналу, завтра все будет в газетах. Да его теперь нары ждут, а не кресло губернатора.
— Хорошо, если так. — Андрей почему-то не чувствовал особого удовлетворения, хотя умом понимал, что в кои-то веки удалось провернуть действительно неплохое дело. И вместо большого негодяя в губернаторском кресле будет восседать негодяй поменьше.
— Ты что, не рад? — В голосе Марианны чувствовалось удивление,
— Да рад я, рад, — ответил Андрей. — Просто надоело все это до чертиков. Вот если бы следом за Фольмером и Марычева твоего туда же отправить. Чтоб в одной камере сидели… Мария снова засмеялась.
— Мне это тоже нравится, но кто тогда тебе премиальные платить будет? Ты забыл, что мы на шестьдесят процентов принадлежим администрации?
— На шестьдесят два, — уточнил Андрей. — Ладно, ну их всех к дьяволу. Что дальше?
— А дальше все, Андрей, — голос Марианны слегка погрустнел. — Завтра с утра я передам все дела Лене, и мы с тобой уходим в отпуск. Пока на двадцать дней… Приезжай утром, все оформим. Марычев обещал премиальные. Ну, а вечером…
— Я все понял, — Андрей тихо вздохнул. — Хорошо, я завтра с утра подъеду. — Обязательно. До завтра…
Послышались гудки, Андрей положил трубку. По телевизору все еще смаковали подробности скандала, но его это уже не интересовало. Он выключил телевизор, присел на диван и задумался. Итак, завтра последний день. И полная неизвестность впереди.
Он подумал о том, что именно так, наверное, чувствует себя шпион перед заброской. Если не считать того, что шпиону все-таки приходится работать с людьми.
Семь тридцать пять. На сердце было тоскливо и уныло, Андрей посмотрел в окно. Скоро начнет темнеть. Последний день…
Все-таки мало он успел сделать в жизни. Ничего серьезного, как ни крути. Писал что-то, разоблачал жуликов всяких. Но в целом работал на потребу публике — что тут еще скажешь. И если бы не желание, а точнее, необходимость понравиться, он бы писал совсем иначе. И совсем о другом…
Промелькнула мысль, простая и понятная. Странно, что он не подумал об этом раньше. Нет, не так. Все это было в нем подспудно с той самой минуты, как он расстался с Настей. Просто не было времени подумать об этом, не было случая заглянуть в свое сердце. Опять не так. Просто боялся об этом думать, не хотел. Считал, что не время. А когда — время? Чушь все это. Мы не будем людьми, если перестанем делать большие и маленькие глупости, перестанем любить, наконец. Логика, трезвый расчет? Да шло бы оно все к черту. А он пойдет к Насте…
Она открыла сразу же, как только он позвонил, словно ждала его у двери.
— Это я, — Андрей посмотрел девушке в глаза и виновато улыбнулся. — Не удержался.
— Я ждала тебя, — ответила Настя, впуская его в дом. Закрыла дверь, повернулась к нему. Приподнялась на цыпочки и поцеловала…
…Они пили чай, пахнущий малиной и мятой, а он все рассказывал, все говорил и не мог остановиться. Ему надо было выговориться, надо было освободиться от лежавшего на сердце камня. А она слушала и не перебивала, и не удивляли ее ни демоны, ни владыки. Потому что жило уже в груди у неё совсем другое чувство, странное и волнующее. И не могла она понять, что это, не могла догадаться, почему вдруг так дорог ей стал с некоторых пор этот спокойный и чуточку застенчивый человек, совсем не похожий на журналиста.
— Я боюсь этих камней, Андрей, — сказала Настя, положив голову ему на грудь. — Они не из этого мира.
— Я знаю. — Андрей поправил сползшее одеяло и прижал Настю к себе, его рука бережно поглаживала ее волосы. — Но ты не бойся, в них нет ничего страшного. Я не могу объяснить это, я просто чувствую. В них нет зла.
— Это правда? — Настя повернула голову и заглянула ему в глаза.
— Правда. Ты не волнуйся, все будет в порядке… — Андрей снова прижал ее к себе, девушка устало вздохнула. — Тебе обязательно туда ехать? — Да. Я не могу не поехать. И Таня где-то там. — А я? Что мне делать?
— Ничего. Они не должны о тебе знать. Все-таки я зря тебе все рассказал.
— Не зря, Андрей. Всегда легче, если кто-то знает. Если ты не один.
— Я не знаю, — вздохнул Андрей и тихо покачал головой. — Но может быть, я сделал ошибку.
— Не кори себя. — Настя вновь приподняла голову и поцеловала его. — Не надо.
Премиальные были в конверте — Марычев не терял времени. Марианна с улыбкой протянула Андрею конверт, он спокойно взял его. Да, можно было бы отказаться. Но зачем? Что бы он доказал и кому? К чему устраивать спектакль?
Были и другие соображения, заставившие Андрея принять конверт с гонораром без ложной гордости. И самым главным во всем этом было то, что деньги его абсолютно не волновали. Андрей хотел было просто сунуть их в карман, но взгляд Марианны подсказал, что она ждет от него совсем другого. Именно поэтому он вскрыл конверт, думая о том, что за последнее время усвоил одно достаточно мудрое правило: будь понятным, будь предсказуемым. Делай то, чего от тебя ждут. И не высовывайся — до поры до времени. Тогда тебя оставят в покое, тогда тебя не будут бояться. Не будут принимать всерьез. Именно в этом случае у тебя появится шанс действительно что-то сделать. Пока они спят, пока еще не опомнились… Вскрыв конверт, Андрей на глазах у довольной Марии пересчитал новенькие хрустящие бумажки с лупоглазым портретом Франклина, после чего уважительно покачал головой. Марычев и в самом деле оказался весьма щедрым.
