Я попробовал подпрыгнуть и подтянуться, однако не получилось.
И с рояля тоже не получилось, рояль оказался слишком скользким. Не обиженный ростом Паша тоже прыгал, но так и не выпрыгнул. Я попытался вылезти из ямы по контрабасу, но у меня снова ничего не вышло.
– Мы что, тут все-таки застряли? – тупо спросила Тоска, после того как я в очередной раз свалился с контрабаса.
– На какое-то время, – согласился я.
– Это похоже на могилу, – брякнула Тоска. – Мне тут не нравится.
Паша вздрогнул.
– На какую еще могилу? – спросил он. – Вы что?
– На братскую, – принялся объяснять я. – Понимаешь, когда приходят трудные времена, то всех хоронят в одной могиле…
– Что будем делать? – перебила меня Тоска.
Вечный вопрос.
– Думать, – сказал я. – Прежде всего надо хорошенько подумать. В таких случаях нельзя впадать в панику.
Я потянулся, зевнул, взял какую-то балалайку и залез в рояль. И убедился – в рояле думалось необыкновенно хорошо. Особенно если лежать и бряцать на балалайке. Но сейчас почему-то в голову мне ничего не приходило. И спать хотелось. Тоска ведь так и не дала мне выспаться.
Я лежал и лежал в рояле, перебирал балалаечные струны, а эта парочка вовсю ругалась. Паша обвинял Тоску в том, что она затащила его в этот дебильный клуб, в котором так явственно попахивает чертовщиной, а Тоска говорила, что Паша сам из жадности поперся, так что нечего ее винить. Паша же кричал, что он совсем не думал, что тут какой-то дурацкий придурок (это он про меня) в белой простыне бегает. Из-за которого мы сейчас сидим в траншее со старой рухлядью, и еще глаза какие-то смотрят. Красные.
– Глаза, между прочим, исчезли, – сказал я.
Они разом замолчали и уставились на потолок.
– Они же на месте! – Паша укоризненно посмотрел на меня.
Я ударил по балалаечным струнам и дурацки расхохотался.
– Хватит шутить. – Тоска посмотрела на меня со злобой. – Мы и так тут все запуганы! Лучше ты подумай о том, как нам выбраться! Мне здесь совсем не нравится…
– Да он не может ничего придумать! – начал психовать Паша. – Он только болтать может! Он трепло…
– Паша… – Тоска попыталась схватить Пашу за руку, но он отпрыгнул.
– Знаешь, что про него рассказывают? – Паша подошел к моему роялю и поглядел на меня сверху вниз.
– Ну, и что про меня рассказывают? – Мне даже стало интересно, я поднялся на локте, и из рояля снова выскочил громкий басистый звук.
Бум-м–м.
– Знаешь, что про него рассказывают?! – Паша указал на меня пальцем.
– Ну, и что про меня рассказывают?
Паша замолчал, собираясь с духом, потом выдал:
– Однажды он и еще четверо чуваков отправились на остров, на рыбалку. А на остров выбросило сундук. Они стали его открывать, а когда открыли, то из этого сундука вырвался вампир!
Это было уже довольно интересно. Я первый раз в своей жизни слышал слух про себя самого. Я стал знаменит.
Если про тебя начинают сочинять истории, значит, ты знаменит. Значит, ты – народный герой.
– Это был вампир-карлик, – продолжал рассказывать Паша. – Он напрыгнул на всех и стал их терзать. И этот остров превратился в остров крови и смерти! Потому что, когда их нашли через неделю, на этом острове никого не было, кроме вот этого типа! Он их всех прикончил! Там даже вампира не нашли. Почему? Потому что он сам стал вампиром! Он и сейчас вампир!
Я захихикал и сказал:
– Знаешь, Тоска, вампиры – ужасные типы. Такие зануды, что свет просто не видел. И фантазии у них такие – башку просто себе отхохочешь. Если вампир, к примеру, на рояле играет, то он будет обязательно спать в рояле, это давно доказано…
– Видишь, он сам подтверждает, что он вампир! – вставил Паша. – Зачем он в этот рояль забрался?
– Какой тупой… – вздохнул я.
– А ты вампир!
И Паша снова указал на меня пальцем. Тогда я взял и треснул его балалайкой. По пальцу. Не пристало, чтобы в народного героя тыкали пальцем всякие гады. К тому же еще по имени Паша.
– Ай-ай–ай! – заверещал Паша. – Он мне палец сломал!
– Не желаете ли выслушать народную неаполитанскую песню про страдания одинокого шарманщика, умирающего от голода на бескрайних просторах Италии? – спросил я.
И задолбал пальцем по струнам и запел:
– Ходи-и–ил-ходи-и–ил я по свету туда-сюда, туда-сюда…
Паша взвизгнул и неумело стукнул меня кулаком.
– Видимо, это надо воспринимать как вызов, – сказал я. – Тоска, он хочет биться? Ты хочешь биться?
– Да, – неуверенно кивнул Паша. – Наверное…
– Предлагаю дуэль на клавесинах, – сказал я. – Это так экстравагантно!
– Тут нет клавесинов, – сказала Тоска. – И вообще, хватит дурью маяться, давайте лучше думайте, как выбираться.
– Надо построить дристолет, – сказал я. – В качестве же движущей силы выступит наш друг Паша…
– Я его сейчас поколочу!
Паша схватил меня за грудки и принялся грубо вытаскивать из рояля.
– Как это подло! – сказал я. – Вытаскивать человека из его рояля…
Но Паша был силен и из рояля меня все-таки вытащил. И мы собрались было немножко подраться, но подраться не получилось. Что-то щелкнуло сверху, сначала справа, потом слева. Я прыгнул на Тоску и повалил ее на пол – мало ли что здесь может свалиться с потолка? Но это был всего лишь занавес с серпом и молотом.
Занавес упал, и стало темно и пыльно.
Глава 4
Призрак хочет жертвы
– Ладно, мои героические друзья, – сказал я. – Надо признать, мы тут действительно не одни.
– Призрак филармонии? – предположила Тоска.
Я не ответил. На моем лице лежало несколько растрепанных позолоченных кистей с бахромы занавеса, они лезли в глаза и в нос, воняли старой пылью и занавесными вредителями, что отнюдь не способствовало продолжению беседы.
– Может, выберемся отсюда? – промычал откуда-то справа Паша. – И свалим подальше…
– Это не призрак филармонии, – ответил я Тоске. – Это призрак дохлого художника Паровозова. Скорее всего, он заключен в его альбоме. Знаете, как это бывает, – Смертельный альбом со смертельными призраками. Послушайте, о други, пока мы тут тухнем, я поведаю вам одну жесточайшую историю, которую я выяснил, пока ехал сюда на такси. Так вот. За этим альбомом гонялись пять человек, все они бесследно пропали. Каждый отправлялся в этот Дом культуры, но никто не вернулся. Значит, они где-то здесь. В подвале, наверное, в бетон закатаны. Пятый охотник за альбомом вел дневник, вернее, не дневник, а в записной книжке все записывал и перед тем, как исчезнуть, отправил ее своей подружке. Эту записную книжку даже к публикации запретили, в Интернете только последняя страница лежит – чтобы никто не мог узнать, где этот Дом культуры…
