Александр Варго - Запертая дверь

– К черту наследственность! – взвился Полегуев. – Пацану мозг повредил его папаша, когда утопил мать!

– Вот ты и ему оправдание нашел, – ухмыльнулся худощавый.

– Ничего я не нашел, – отмахнулся Алексей.

– А как тебе такая версия? Его папаша пытался всем запудрить мозги, когда его, как говорится, поймали с поличным. Он и пацана подговорил.

– Ну, ты расскажешь уже? – Алексей раздражался по мелочам редко, но сегодняшнее утро было не из обычных.

– Он сказал, что жену утопил банник. А пацан рассказал, что якобы видел голого старика в кухне в ту ночь, когда его маму утопили.

– Бред. Что за банник? Это что, типа домового, что ли?

– Типа да не типа. Ладно, сказочник, некогда мне тут с тобой. Пойду-ка я этого маньяка допрошу.

Когда худощавый ушел, Алексей посмотрел на соседний дом. Странно, но ему показалось, что, несмотря на непохожесть, дома были будто частями одного целого.

– Что, тезка, домик подбираешь?

К Полегуеву подошел кинолог Алексей. Фамилии он его не знал. Он бы и имени не знал, если бы кинолог каждый раз при встрече с ним не произносил, словно заклинание, слово «тезка». Конечно, вполне возможно, что его зовут Геннадий, и он просто перепутал, но Полегуеву было приятней думать, что его-то имя кинолог знает.

– Витязь, сидеть, – приказал кинолог овчарке у ног и протянул Полегуеву что-то в черных перьях.

Алексей сначала подумал, что это ворона, но кинолог разубедил его.

– Это черная курица.

– И что?

– Странно. Они везде. Эта самая свежая. Похоже, что еще ночью она крепко спала.

Алексей ткнул пальцем в грязные перья.

– И где они? Остальные.

– Да везде. Эту мы нашли вот у этой стены. Тех – у бани…

– Их хоронили?

Кинолог Алексей пожал плечами.

– Похоже, они сказок начитались.

– В каком смысле?

– Ну, чтобы успокоить банника, нужно было под крыльцом бани закопать задушенную черную курицу.

– И что, их правда задушили?

Кинолог снова пожал плечами.

– Глядя на него, – он кивнул на дом, где допрашивали подозреваемого, – я ничему не удивлюсь. Начал с курочек… Слушай, а я его вспомнил. Он в 20-й учился, лет на пять младше. Приехал однажды к нам московский не то зоопарк, не то еще какая живодерня. Повели туда малышню из начальных классов, а нас вроде как надзирателями взяли. Животные там, я тебе скажу, наверняка на невидимых тросах были подвешены. Еле живые. Неприятно, но не так уж чтоб… Так вот эта сопля испугался ленивца. Представляешь? Визжал как недорезанный. Ну, я тоже глянул в вольер. Свалявшаяся шерсть, проплешины, когти, что железнодорожные костыли, и ухмылка. Самой жуткой была ухмылка. Рожа что у обдолбанного наркоши. Неприятно…

– И что, он ушел домой?

– Я уже не помню. Наверное, кто-то увел его, но я продолжил смотреть на животное. И знаешь, облезлая тварь-переросток, несмотря на внешнее безразличие, следила за нами. Следила, как будто это она на свободе, а мы в вольере.

– Может, так и есть, – вздохнул Алексей.

– Ладно, заболтал ты меня совсем, тезка. Пойдем мы с Витязем, может, еще что нароем.

Полегуев достал сигарету, покрутил ее в руке и снова положил в пачку. Неудачное время бросать курить. Хотя кто мог знать? Кто мог знать, что какой-то урод устроит резню? Он снова достал сигарету и закурил. Алексей слышал об этом месте, но считал рассказ о хозяине некой городской легендой. К тому же он думал, что эти дома давно расселили. Алексей затянулся и посмотрел на поляну у дома. И тут же закашлялся. Там в пластмассовом кресле сидел ленивец. Свалявшаяся шерсть и проплешины, ухмылка наркомана и глаза… Глаза хозяина. Радужные глаза хозяина. Гигантский ленивец помахал ему лапой с огромными когтями и исчез.

Алексей посмотрел на сигарету, потом снова на опустевший стул. Надо бросать курить. А еще Алексей очень хотел в отпуск. Он хотел пивка, а к пивку раков. И в баньке попариться.

Полегуев затушил сигарету, смял и отбросил к доскам, сложенным под навесом. Улыбнулся и тихо пропел:

– Протопи ты мне баньку, хозяюшка, раскалю я себя, распалю. На полоке, у самого краюшка, я сомненья в себе истреблю.