просто гоблин, навроде жабы; да только я им говорю – не-е, это просто тот дурачок-англичанин без царя в голове, который будто из музея восковых фигур сбежал! Я сразу решил, что ты как-то диковинно себя ведешь, по-глупому, точно не в себе, а потом сообразил: ты ж не знаешь про зыбучие пески! Кричал, чтобы предупредить тебя, а потом понял, что надо тебя вытаскивать, и прибежал. Слава богу, поспел, а уж совсем ты от тщеславия умом поехал или только наполовину – не знаю! – И при этих словах он набожно обнажил голову.
Мистер Маркем был глубоко тронут и благодарен ему за спасение от лютой смерти, но ощутил укол обиды при очередном упреке в тщеславии, и это поколебало его кротость. Он уже хотел сердито возразить, но тут его охватил священный ужас – он вспомнил предостережение того полоумного письмоносца: «Встреться с самим собою лицом к лицу – и покайся, покуда не поглотили тебя зыбучие пески!»
Тут он вспомнил и про своего двойника, и как сразу после этого он едва не ушел с головой в смертоносный зыбун. И после долгого молчания проронил:
– Мой добрый друг, я обязан вам жизнью!
Суровый рыболов ответил со всем благочестием:
– Не-е! Не-е! Все в руках Божиих, но, как по мне, я только рад быть смиренным орудием милости Его.
– Но вы же позволите мне отблагодарить вас? – спросил мистер Маркем, схватив огромные ручищи своего избавителя и сжав их. – Сейчас мое сердце слишком переполнено, а нервы слишком потрясены, чтобы найти нужные слова, но поверьте мне – я вам очень, очень благодарен!
Было ясно, что бедняга глубоко тронут – по щекам у него текли слезы.
Рыбак ответил – с неловкой, но искренней учтивостью:
– Да, сэр! Поблагодарите меня – если это будет на пользу вашему бедному сердцу. Сдается мне, на вашем месте меня тоже потянуло бы на благодарности. Но, сэр, как по мне – так благодарности мне и ни к чему. Я и сам так рад, так рад!
Искренняя благодарность Артура Фернли Маркема впоследствии нашла и практическое выражение. Не прошло и недели, как в Крукенский порт привели самый лучший рыболовецкий смэк, какой когда-либо видели в Питерхедской гавани. Смэк был оснащен всеми парусами и такелажем, не говоря уже про самые лучшие рыболовные сети. Затем капитан и команда уехали сушей, оставив жене рыбака все бумаги, подтверждавшие право собственности на судно.
Следуя с рыболовом по берегу, мистер Маркем попросил своего спутника не распространяться о том, какая страшная опасность ему грозила, ведь это лишь расстроило бы его любимую жену и детей. Он сказал, что сам предупредит семейство о зыбучих песках, и с этой целью тут же принялся расспрашивать о них. Получив в конце концов исчерпывающие, как ему казалось, сведения, он напоследок поинтересовался у своего спасителя, не видел ли тот, когда спешил к нему на помощь, на соседнем валуне вторую фигуру в точно таком же одеянии.
– Не-е, не-е! – был ответ. – Другого такого обалдуя в здешних краях нету. Да и не было со времен Джеми Флимена – того, который служил шутом у лэрда Удни. Ух, дружище, да такое бусурманское одеяние, как на тебе, в наших краях на моей памяти не видывали. И сдается мне, не для того оно, чтобы на холодных камнях рассиживать, как ты там сидел. Ох, неужто ты не боишься, что схватит тебя ревматизм какой или прострел от сидения голышом на холодном камне? Я еще утром, в порту, как увидел тебя, так подумал, что мозгов-то у тебя не хватает, что ты, наверное, полудурошный какой или едиот!
Мистер Маркем не стал спорить, а поскольку они уже были близко к его дому, он пригласил рыбака выпить с ним стаканчик виски, что тот и сделал, а затем они пожелали друг другу спокойной ночи. Мистер Маркем обстоятельно рассказал домашним о зыбучих песках и упомянул, что и сам едва там не увяз.
Ночью он не мог сомкнуть глаз. Он слышал, как часы отбивают час за часом, но уснуть не сумел, как ни старался. Снова и снова вспоминался ему страшный эпизод в зыбучих песках, начиная с того момента, как дурачок Тамми нарушил свое привычное молчание, чтобы прочесть мистеру Маркему проповедь о грехе суетности и предостеречь его. Один вопрос никак не шел у него из головы: «Неужели я так тщеславен, что меня впору счесть дураком?» – и ответом на этот вопрос были слова безумного пророка: «Суета сует! Все суета! Встреться с самим собою лицом к лицу – и покайся, покуда не поглотили тебя зыбучие пески!» Иногда ему сама собой приходила мысль о судьбе, – может быть, он еще погибнет в этих зыбучих песках, ведь там он уже встретился с самим собою лицом к лицу.
Лишь в предрассветных сумерках он задремал, но было ясно, что и во сне он размышлял о том же, поскольку разбудила его жена:
– Прошу тебя, спи поспокойнее! Ни о чем думать не можешь, кроме этого горского костюма, будь он неладен. Будь любезен, прекрати разговаривать во сне!
Мистер Маркем поймал себя на том, что смутно рад чему-то, как будто с него сняли какое-то тяжкое бремя, но в чем дело, он не понимал. Спросил жену, что именно он говорил во сне, и та ответила:
– Ты столько раз это повторял – святые угодники! – я наизусть затвердила: «Не лицом к лицу! Я видел орлиное перо над лысой головой! Еще есть надежда! Не лицом к лицу!» Спи, прошу тебя! Спи!
И тогда он и вправду заснул, поскольку ему подумалось, что пророчество безумного старика пока не сбылось. Он не встретился с собою лицом к лицу – по крайней мере, пока.
Рано утром его разбудила служанка: она пришла сказать, что у дверей его дожидается какой-то рыбак. Мистер Маркем наскоро оделся – как мог,
