— Я говорю правду. — Экейн взял мое лицо в свои ладони, и большим пальцем убрал слезинку со щеки. — Ты здесь, потому что я вытащил тебя из горящей психушки. Ты здесь, потому что ты не успела истечь кровью.
Я захныкала. Воспоминание о том, как Изабелль вогнала в мое тело нож, болью отозвалось в сердце. Экейн по-прежнему сжимал мое лицо в своих руках.
— Послушай меня, Аура. Я должен сказать тебе кое-что. Ты испугаешься, но я буду рядом, чтобы помочь тебе справиться.
Я медленно отстранилась, вжимаясь спиной в холодный мрамор камина. Рэн потер лицо ладонями, словно, не зная, как сказать мне то, что он хотел. Сейчас он давал мне шанс вернуться; давал мне шанс повернуть назад, и отказаться слушать его, но я хотела. Я не могу иначе; я не могу позволить ему играть роль Бога, особенно после того что он сделал со мной.
— Я должен сказать тебе это сейчас, потому что больше нет смысла оттягивать. — Я вздрогнула от голоса Рэна. Он вновь стал тем жестким парнем, каким я помню его. Не важно, сколько времени я провела в коме, он не изменился. Меняюсь лишь я одна.
— Адам прочно засел в твоей голове и в твоем сердце, отравляя. — Я хмурилась с усилием пытаясь понять, какое отношение Адам имеет ко всему происходящему. Он лишь помог мне. Он лишь хотел защитить меня от всех этих людей, что преследуют меня. — Больше всего в жизни я хотел уберечь тебя от беды.
Рэн взял мои руки в свои, но я даже не вздрогнула от того, что его руки были горячими словно угли, по сравнению с моей кожей. Я не могла пошевелиться, когда он глухо продолжал говорить, глядя на меня своим гипнотическим взглядом.
— Каждую секунду свей жизни здесь, я пытался заботиться о твоем благе. Мы с братьями сделали все для этого, но каждый раз, когда мы видели, насколько ты чиста и невинна, появлялся он и все портил. И в этот раз, он забрался слишком далеко. У тебя с ним связь, действительно сильная.
— О ком ты говоришь? — в моем желудке свернулся клубок неприятного предчувствия, и он сжимался сильнее и сильнее с каждым словом. Экейн смотрел на меня своим бесстрастным взглядом, темнее ночи с россыпью сверкающих звезд, манящих меня.
— Адам Росс.
— Что? — я испытала новый прилив презрения к Экейну, и попыталась отодвинуться, но не могла — он прочно вцепился своими клешнями в меня. — Отпусти.
Он пододвинулся ближе ко мне, не отрывая взгляда. Я не знаю, был ли он зол или напуган, но я знаю, что он не может мне внушить думать об Адаме плохо, как бы близко он не придвинулся ко мне, и как бы сильно он не пытался испепелить меня своим взглядом.
— Неужели ты до сих пор не поняла, кто он на самом деле? Неужели тебе ни разу не казалось его поведение странным?
Мне не нравилось, что Рэн говорит об Адаме плохо:
— Ты не в себе? Ты спрашиваешь, не показалось ли мне его поведение странным? Нет уж, чье поведение действительно было странным, так это твое.
— С самого начала мы скрывали тебя от них. Они не хотят тебе добра, понимаешь? Мы пытались спрятать тебя, но они все равно отыскали тебя. Адам нашел тебя.
— Ты сумасшедший… — я сокрушенно покачала головой. — Ненормальный…
— Ты спряталась в Эттон-Крик, чувствуя себя в безопасности. А потом, появились те записки, верно? Они заставили тебя задуматься о том, что возможно ты могла забыть что-то очень-очень важное. Адам пытался пробудить твою память, а потом стал опекать тебя. Он заставил тебя думать обо всем этом — сказал тебе про дневник, сказал тебе, что истина предпочтительнее всего.
— Нет, это невозможно…
Этот человек должен замолчать. Если это то, что он хотел мне сказать, если это — та истина, она не нужна мне. Я хочу, чтобы Рэн замолчал. Не хочу, чтобы его слова проникли мне в мозг — они, словно яд, погубят мою веру в людей.
Экейн приблизился ко мне еще ближе, шепча, мне в лицо, заставляя слушать его:
— Разве рядом с Адамом тебе не хотелось перейти черту? Разве в его присутствии тебя не поглощала ярость?
— Я злилась на вас за то, как вы все поступили со мной.
— Ты чувствуешь это сейчас?
— Я не… — я запнулась. — Конечно, я зла!
— Нет, Аура. Ты напугана. — Глаза Экейна оценивающе прошлись по моему лицу. — Ты напугана тем, что правда достигнет твоего сознания. Ты напугана тем, что она разрушит ту стену доверия, что ты построила с таким трудом. Но с Адамом ты чувствовала злость, и безнадежность, изо дня в день. Страх, беспокойство, панику. Ты ощущала приближение смерти. И разве не с помощью Адама ты узнала все те вещи, что пошатнули твое неведение? Разве ты была не с ним, когда узнала, что Риды тебя удочерили? А потом наступила ярость от предательства. Всепоглощающая злость.
Я беззвучно заплакала. Эти чувства протекали через меня вновь с болезненной медлительностью, шершавыми, зазубренными краями раздирая кожу.
Экейн все еще держал мое лицо в ладонях, заставляя смотреть ему в глаза:
— Разве не он нашел твою настоящую мать, и не он позволил ей убить тебя?
— Замолчи…
— Когда ты была с ним, тебя обуревали яростные чувства, желание мести, желание убийства. — Он придвинул свое лицо к моему, и прошептал на ухо: — Ты хотела убить меня, помнишь?
Я не могла пошевелиться. Пальцы Экейна сжимали мою остывшую кожу, под рубашкой, заставляя затаить дыхание. Я могла бы вырваться, но не могла. Я обессилена. Я не желаю слышать, что он говорит. Страх и недоверие, невидимыми кандалами сковали мое тело, заставляя медленно вдыхать и выдыхать воздух.
— И в ту ночь в лесу, я думал, что погибну вместе с тобой. — Я попыталась отцепить Экейна от себя, беря его легкий свитер в руки и пытаясь отодвинуть его от меня, но Экейн застыл, не шевелясь, и тихо дыша мне в ухо: — Когда ты спустила курок, я понял, что теперь ты принадлежишь ему. Тогда я впервые осознал, насколько ты поддалась Адаму, и насколько ты зависима от него.
— Адам не пытался меня убить, — прошептала я, переживая заново ту ночь. Рэн отстранился, его пальцы переместились на мою шею, вызывая мурашки по коже. Мы вновь встретились глазами:
— Ты права, зато он убил человека, который преследовал тебя.
— Нет…
— Он никогда не пытался тебя убить. Но он готов убить тех, кто пытается причинить тебе вред.
— Ты говоришь… — я совершенно запуталась. Это дикость. Дикость, в которой нет логики. Это все невозможно. Я не могу… просто не могу…
Он снова взял мое лицо, и убрал волосы с глаз. Почему он прикасается ко мне? Я хочу, чтобы он убрал от меня свои руки!
— Ты не можешь все это понять прямо сейчас, но со временем поймешь. Это то, что в действительности происходит. То, чем ты живешь. Я не хотел взваливать на тебя все это, зная, что тебе сейчас тяжело, но иначе я не могу поступить.
