Я не улыбнулась, хотя очевидно, что он хотел приободрить меня. Он вздохнул, и легкое подобие усмешки исчезло с его лица. С удивительной заботой, он уложил меня на подушки, и сверху накрыл одеялом.
Кровать внезапно стала пустой без него, когда он поднялся. Я спросила, почему Рэн все же решил рассказать мне все это — все, про мою семью, о том, как Изабелль хотела убить меня, когда я еще была частью нее самой, как ее брат Марк и его жена Фелиция спасли меня, и вырастили.
Я хочу знать, почему после стольких лет он рассказывает мне это.
— Думаю, я должен оставить тебя, — уклончиво ответил Рэн. — Тебе нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что я сказал тебе. Но я не брошу тебя, Аура. Я больше никогда не оставлю тебя. Моей ошибкой было то, что я скрывал это от тебя. Ты не верила ни мне, ни Лиаму, и ты нашла утешение у Адама — у того, кому нельзя верить. Я больше не допущу такой ошибки. Но, Аура, — Экейн наклонился ко мне, и его голос и взгляд стал жестким, настойчивым, гипнотическим. — То, что я сказал, не меняет твоей сущности. Ты — это все еще ты. Обычная девушка, и ты никогда не встанешь на темную сторону.
Он снова пригладил мои волосы, с нежностью глядя на меня. Экейн полностью изменился. От того ли это, потому что теперь он наконец-то сказал мне о том, что со мной происходит, и теперь ему не нужно больше притворяться? Не знаю, но теперь я вижу это — он не просто глыба изо льда, он человек, который изо всех сил пытался защитить меня.
— Как сказал Кэмерон, рано или поздно, этот момент, так или иначе, наступил бы. Раньше, мы прятали тебя от людей из Ордена Света. Это фанатическое сборище обычных людей, которые решили, что ты можешь начать на земле Ад… мы прятали тебя от таких падших душ, как Адам, в лечебнице Кэмерона, но ты ушла. У тебя были вопросы. И мне пришлось сделать так, чтобы ты не задавала эти вопросы. — Экейн прошелся глазами по моему лицу, телу, скрытому под покрывалом, и слабо улыбнулся: — Просто отдыхай. Тебе не нужно больше ничего бояться. Больше я не позволю никому обидеть тебя. Ты наконец-то пришла в себя, поэтому, я буду относиться к тебе еще бережнее, чем прежде, — мы встретились глазами, и я увидела во взгляде Рэна всепоглощающую печаль: — Аура, не молчи. Назови меня дураком, скажи, что я вновь лгу, что вновь обманываю тебя.
— Не хочу, — с чудовищным усилием выдавила я. Мне хотелось уснуть. Нет, мне хотелось уснуть навсегда, чтобы никогда не просыпаться, никогда в жизни не чувствовать той безнадежности, что я ощущаю сейчас. Хотелось, чтобы время вернулось назад.
Кто я теперь? Что теперь я должна сделать с этими знаниями? Я не сделала ничего плохого, но я чувствовала себя сейчас очень плохой.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Губы Экейна приоткрылись от изумления. В свете ночника он выглядел уставшим и изможденным, таким, каким я не видела его никогда. Я наверняка, тоже выглядела такой. Время давно перевалило за полночь; в комнате, сквозь огромное окно, я видела огни ночного города, и слышала отдаленные шумы с улицы. Я только сегодня пришла в себя, и вот уже вынуждена сражаться с новыми проблемами.
— Не делай этого, Аура… Я вынужден был все это сказать тебе. Потому что ты сама так решила, и потому что я не мог поступить иначе. Адам стал слишком сильно менять тебя.
Я сморгнула слезинку. Я вышла из комы, не потому что Адам как-то повлиял на меня, а потому что Рэн поцеловал меня.
— Ты боялся, что я стану другой? — тихо спросила я, избегая смотреть ему в глаза. — Что я стану дьяволом? Нечистой? Падшей душой?
— Я боялся, что твое тело может стать непригодным, для…
— Но ты рассказал теперь, — перебила я, подталкивая его к важному ответу. Глаза Экейна были холодными, отчужденными. — Рассказал мне, что Изабелль была девственницей, когда пришла в больницу. Что она была медицинским чудом. Ты все равно рассказал мне о том, что ее потом нашел этот Орден Света, который с давних времен хочет меня убить, чтобы избавить мир от зла.
— Да, — мрачно подтвердил он, снова становясь прежним Экейном. — Потому, что это больше не может продолжаться. Ты можешь по-настоящему заболеть. Сойти с ума. Ты можешь попасть в беду из-за того, что ты недостаточно осведомлена. Я люблю тебя, Аура, поэтому я все рассказал.
Мое сердце пропустило удар.
Что он сказал только, что? Что он сказал? Он шутит? Он выглядит серьезным…
— Ты… — я облизала пересохшие от волнения губы, уставившись на Рэна. — Ты сказал это, чтобы я поверила тебе? Ты привел достаточно доказательств, Рэн, я верю тому, что ты говоришь…
— Я сказал это, потому что я люблю тебя, — невозмутимо повторил он. — Мне нелегко было наблюдать все это время, как ты мучаешься, как ты… — он потер лицо руками, и прошелся пальцами по волосам. — Я никогда не испытывал столько боли, сколько я испытывал при общении с тобой… Но я сам в этом виноват.
— Ты не лжешь? — прошептала я. Я ничуть не изменилась. Я все такая же неуверенная в себе девчонка, которая считает себя хуже других. Но теперь не просто так думаю, я это знаю. Я хуже других. Я не обычная девочка.
Но Экейн тоже не обычный парень.
Он лжет?
Он наклонился ко мне, положив одну руку на затылок, и притягивая мое лицо к своему. Мое сердце заколотилось в диком ритме, отбивая молоточками в голове беспокойную мысль одну за другой. Они все собрались воедино, и заставили меня отстраниться, как раз тогда, когда я была готова позволить его губам прикоснуться к моим. Это был бы наш первый настоящий поцелуй.
Пальцы сжали одеяло, дыхание нервно срывалось с губ.
— Почему ты отстранилась? — спросил Рэн, задумчиво нахмурившись. Его прекрасное, уставшее, опечаленное лицо, было прямо рядом с моим, заставляя путаться мысли, но с усилием, я все же спросила:
— Ты не умрешь, от того, что я поцелую тебя?
Экейн тихо рассмеялся, присаживаясь рядом со мной на одеяло.
— Я не могу умереть, Аура.
Ну да. Экейн не может умереть. Теперь, когда мы это выяснили, что мне нужно сделать? Мне прикоснуться к нему? Поцеловать первой? Попросить, чтобы он первым поцеловал меня? Или, может он уже не хочет, чтобы это произошло? Почему он так странно улыбается?
— Ты слишком много думаешь, Аура.
Рука Экейна скользнула мне на талию, и, приподнявшись на несколько сантиметров вверх, притянула меня к нему. Я приблизилась, но наши тела не соприкасались. Я разнервничалась, а Рэн, казалось этого и вовсе не замечал. Он пристально смотрел на мое лицо.
Что он пытается увидеть во мне, думала я, затаив дыхание.
Мне все еще не верится, что он вместе со мной сейчас; что я не человек, что я пробыла в коме не один месяц, что я выжила после того, как Изабелль хотела убить меня. Но больше всего мне не верилось, что Экейн сказал, что любит меня.
