Вплотную с ним стоял, колеблясь, как лист на ветру, высокий, чуть сгорбленный мужчина с кожей, отдававшей желтизной. Лицо, шея и все открытые участки кожи были покрыты уже засохшими язвами и шрамами от этих язв. Однако больше всего пугал даже не внешний вид, а взгляд существа, пронизывающий физрука насквозь. Создавалось ощущение, что глаза светятся, настолько они выделялись на этом серо-желтом лице. Возможно, это было лишь отражение светившей в небе полной луны, но ощущения у Палыча были самые жуткие.
– Хооодиии, – голос существа был холодный и безжизненный, словно могильный, затем оно развернулось и поскакало в сторону с помощью одной ноги, вторая же служила исключительно для опоры.
Валерий Павлович набрал побольше воздуха в грудь, резко выдохнул и медленно поплелся за существом, отметив, что оно одето в старую, рваную военную форму советского образца, это хоть немного, но успокаивало.
Физрук уже мог осмотреться вокруг и все обдумать. Итак, он оказался в дикой деревне, населенной странными существами, по всей видимости, бывшими солдатами, мутировавшими в результате какой-то ядерной или химической катастрофы. На первый взгляд, они не проявляли никакой агрессии, но все равно тревога жгла учителя изнутри. Что-то здесь было нечисто.
Существо в военной форме и с могильным голосом привело Палыча в какой-то полубарак, скрывавшийся внутри холма за грубо стесанной и перевязанной бечевками дверью. Внутри было темно, лишь лунные лучи, проникавшие в небольшие щели, освещали грязную конуру, к которой метнулся и пропал в темноте какой-то толстый уродец. Физрук оказался в закрытом темном помещении с неизвестным ему монстром.
Постепенно глаза преподавателя привыкли к темноте, он по-прежнему стоял у входа, не решаясь ни выйти, ни пройти внутрь. Перед ним находился очередной мутант, небольшой, сгорбленный, но очень широкий в кости. Палыч пытался собраться и оценить положение: «Кто он, вожак? Почему именно к нему меня привели? Неужели теперь моя судьба в руках этого жителя? Что он сейчас будет делать?»
Существо медленно пошло вперед, в руках у него был какой-то предмет, похожий по форме на глиняную вазу. Ноги у Палыча стали ватные, а голос предательски отказал. Да и кричать было бесполезно.
Существо подошло к Палычу на расстояние вытянутой руки. Учитель отчетливо видел желтизну глаз хозяина жилища.
– Пиииить, – хозяин протянул физруку старый кувшин, подойдя почти вплотную. Чувствовался гнилостный запах, не то изо рта мутанта, не то из кувшина.
– Пеееей. – Странно, у него был такой же низкий свистящий голос, как и у других жителей деревни, но чем-то он сильно отличался. На секунду показалось, что голос принадлежит женщине. Однако в темноте не было видно толком даже фигуры, только темный силуэт и желтые глаза, пронизывающие насквозь.
Палыч попытался сбросить оцепенение, взял в руки кувшин с отваром, сделал глоток и отдал сосуд хозяину. Сразу же страх стал уходить, начала накатывать усталость, и снова захотелось лечь и заснуть. Может, когда он проснется, этот кошмар закончится и он пойдет в школу? Ах, как бы хотелось снова оказаться в родном спортзале с учениками. Ученики! Он совсем забыл о том, что в лесу четыре его ученика!.. Но ведь сейчас их искать бесполезно, надо выспаться…
Палыч начал клевать носом на деревянной неструганой лавке у стола, но тут хлопнула входная дверь, и на пороге появилась женщина. На первый взгляд, она была совершенно обыкновенной: без горбов, змеиной кожи или потрескавщегося черепа вместо лица. И лицо у нее было даже привлекательное, с высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Волосы, отливающие в свете лампы темной медью, заплетены в косу, на голове платок, завязанный так, что он полностью закрывал лоб до бровей. Простое домотканое платье подвязано плетеным пояском. Валерий Павлович не сдержался и вздохнул с облегчением – увидеть обыкновенное человеческое лицо было несказанно приятно.
– Здраст. Вуй. Те, – чуть поклонилась женщина и обратилась к хозяину: – Гость? Твой?
Речь женщины была тоже куда более понятна, чем у Василия или Карпа.
– Приии, Маря-нааа.
Женщина кивнула и стремительно направилась к Палычу:
– Лож. Иська, – скомандовала она не терпящим возражений голосом.
Физрук чуть помялся, но крепкие руки настойчиво и аккуратно уложили его на лавку. Марьяна хмуро оглядела подопечного, потом потянулась к узлу платка под подбородком и распустила его. Палыч зажмурился. Во лбу женщины открылся большой фасеточный глаз, как у насекомого, и в каждой ячейке был свой собственный зрачок. Физруку показалось, что каждый из этих маленьких глазков движется отдельно и живет своей собственной жизнью. Зрелище было жуткое, чуть ли не хуже, чем лицо-череп Василия.
– Уз. Вар. Да. Вал? – послышался недовольный голос Марьяны.
– Даиии, – замялся хозяин конуры.
Ловкие пальцы щупали грудную клетку, руки, лицо Палыча, а он лежал, вытянувшись в струнку, и даже дышать боялся. По коже бродило какое-то необъяснимое горячее покалывание, и мужчина был уверен, что оно возникает там, куда смотрит знахарка своим ужасным глазом.
– Нача. Лося. Хоршшшшо. Изме. Ненния, – констатировала женщина, похлопав пациента по руке.
– Какие изменения? – все-таки смог подать голос учитель физкультуры и сел на лавку. На Марьяну он старался не смотреть.
– Изме. Ненния, – непонятно ответила женщина.
– Оноо напоооо, на поооо. Льзуи-лзуи, – в голосе змеекожего человека послышались виноватые нотки. Физрук глянул на своего спасителя. (Или уже нет?) Но Василий поспешил отвернуться и занялся растопкой печи.
– Напо. Льзу, – вздохнула Марьяна, повязала платок, снова став похожей на обычную женщину, и села на табуретку в торце стола.
Последнюю фразу Марьяна произнесла с кривой ухмылкой, и Валерий Павлович так и не понял – над ним она смеется или какие-то свои мысли у нее сарказм вызвали.
– А можно мне прилечь? Я спать хочу очень, – пробормотал физрук, снова начиная клевать носом.
– Вооон. Зааавтрааа ииииграаа, – хозяин полубарака показал взглядом в глубь помещения. В той стороне в углу Валерий Павлович увидел кучу прелой травы, которая пахла сладковато и приятно. О какой игре говорило существо, сейчас думать не хотелось. В конце концов он даже устал бояться. Женщина повернулась к хозяину дома, замерла, потом чуть кивнула, будто услышала что-то, подошла к Палычу и положила руку ему на затылок, запуская в череп маленькие болотные искорки. Весь окружающий мир погрузился во мрак, дыхание выровнялось. Физрук уснул. Снов он не видел.
Какое-то время парни шли по выжженной земле в полном молчании. Спустя почти сорок минут безмолвной ходьбы тишину прервал Мазуренко:
