Хакер все чаще намекал ребятам на то, что вскоре придется принимать решение о запуске вируса. Причем решать это он, похоже, собирался предоставить им самим. Геныч утверждал, что сумел написать какой-то очень щадящий вирус, который минимально затронет пленных игроков, но прогнозировал, что те в лучшем случае потеряют память, а то и станут слабоумными. Ни Никита, ни Лариса не могли представить, что обрекут на подобное своих друзей, и в то же время опасались, что, если они этого не сделают, последствия окажутся куда страшнее. Теперь Никита почти совсем перестал спать не столько от Игры, сколько от переживаний.
Новые случаи болезни в городе по-прежнему регистрировались, но не так часто, как в первое время. То ли игроки стали осторожнее, то ли таинственные авторы были заняты подготовкой к выходу в Интернет (как мрачно шутил Геныч, расширяли замковую тюрьму до нескольких миллионов мест). А может, просто не хотели заранее нагнетать обстановку. Врачам по-прежнему не удавалось разбудить ни одного из заболевших, но их состояние оставалось стабильным.
Однажды ночью, предпоследней перед выходом Игры во Всемирную сеть, Никиту, которому наконец только удалось заснуть, разбудил звонок в дверь. Мальчик слышал, как отец, также проснувшийся от настойчивого трезвона, подошел к двери и сердито спросил, кто это пришел в такое время. Ответов ночного визитера Никита не слышал, но по сердитым репликам отца легко догадался, кто стоял за дверью. «Какая еще Игра? — возмущался папа. — Какое решение? Дня вам мало? Еще раз позвонишь ночью с такими глупостями, с лестницы спущу!» И он, ворча что-то себе под нос про ненормальных подростков, отправился в спальню.
Никита мигом вскочил с кровати. Слова «Игра» и «решение» давали надежду. А в том, что только один человек может спокойно заявиться к нему посреди ночи, мальчик не сомневался. Но что было делать? Геныча сейчас, конечно, никто не пустит, а его самого никуда не выпустят. Они с хакером общались в компьютерных чатах, поэтому даже не удосужились обменяться телефонами. Сейчас мальчик ругал себя за это. Конечно, Геныч должен вернуться в гараж и войти в Сеть. Никита и сам быстро включил компьютер, ожидая его появления. Но вдруг время не ждет и нужно что-то срочно предпринимать?
Неожиданно раздался стук в окно. Когда живешь не на первом этаже, такие вещи в лучшем случае удивляют, а то и пугают. Представить себе Мегамозга, залезшего на третий этаж по пожарной лестнице или водосточной трубе, Никита не мог при всем желании. Не потому, что такой способ зайти в гости показался бы хакеру слишком экстравагантным (тот, скорее всего, просто не подумал бы о риске и приличиях), а оттого, что с такими мускулами подобные трюки просто не по плечу.
Мальчик распахнул окно и тут же получил в лоб небольшим камешком. От неожиданности он вскрикнул и чуть не упал.
— А, проснулся наконец! — раздался знакомый голос снизу. — Значит, правильно я окно вычислил. Правда, со второго раза. Я сперва не с той стороны дома зашел, и какая-то ненормальная тетка грозилась полицию вызвать! А твой отец меня почему-то не впустил.
— Что случилось? — спросил Никита, подрагивая от волнения и ночного холода. О том, чье поведение можно считать ненормальным, он предпочел не распространяться. — Ты… — Голос не слушался, пришлось прокашляться. — Ты нашел решение?
— Кажется, есть один вариант, хотя и рискованный, — подтвердил Мегамозг.
— Какой?
— Потом расскажу, завтра. Приходи с Леди Клариссой пораньше, все обсудим.
— Расскажи сейчас, — попросил Никита, — или по Сети напиши, — добавил он, заметив, что в окнах начал загораться свет. Очевидно, их ночной разговор привлекал внимание людей с чутким сном.
— Нет, тебе отдохнуть как следует надо, — ответил Геныч. — Я и заходил сказать, чтобы ты спокойно спал. Завтра, возможно, силы понадобятся. Смотрю, тебя нет в Сети, дай, думаю, зайду. К тому же у меня кофе кончился, купить надо было.
Хакер зашагал прочь, а мальчик подумал, что после таких интригующих слов спокойный сон ему уж точно не грозит. Наскоро проверив компьютер и отправив сообщение Ларисе (он очень надеялся, что к ней с такими пожеланиями спокойной ночи Геныч все-таки не пойдет), он улегся в кровать. Никита понимал, что, если даже его безалаберный и малоспящий знакомый говорит, что нужно как следует выспаться, значит, дело серьезное. Но какой уж тут сон! Мальчик ворочался с боку на бок, в сотый раз ища варианты решения и пытаясь понять, что же задумал Геныч.
Уснул он только под утро, когда уже начинало светать. Впрочем, этот сон не принес желаемого отдыха. Перед ним постоянно вставало лицо в черной маске. «Посмотри на меня! Угадай, кто я! — слышался жутковатый голос. — Скоро, скоро ты придешь в мои владения! Скоро мы встретимся! Скоро ты присоединишься к своим друзьям!» Гремел гром, раскаты которого сливались с раскатистым хохотом человека за маской, сверкали молнии. Никита тянулся к маске, чтобы сорвать ее, но результатом этих неудачных попыток были только новые порции отвратительного смеха. «Приходи, поиграем!» — дразнила маска, и последнее слово, отраженное глухим эхом, многократно звучало в ушах, а потом потонуло в каком-то оглушительном шуме.
Никита проснулся весь в поту. Он резко сел в постели, еще не понимая, где он и что это за звук. Только несколько секунд спустя, опомнившись, мальчик увидел, что утро давно наступило, а на столе надрывается телефон. Он соскочил с кровати и схватил мобильник.
— Ну, где ты там? — раздался нетерпеливый голос Ларисы. — Сам написал, что нужно быть пораньше, и куда-то пропал. К телефону не подходишь…
— Я спал…
— Нашел время! Тут последний день, последний шанс! Геныч, кажется, что-то придумал, а он спит! Когда поймают, выспишься! — возмущалась девочка.
— Сейчас буду! — ответил окончательно проснувшийся Никита. — Встречаемся у гаража!
Он быстро умылся холодной водой, чтобы взбодриться, наскоро оделся, схватил кусок хлеба и колбасы и, не теряя времени даже на то, чтобы сделать бутерброд, принялся жевать их уже на ходу.
Лариса, разумеется, его опередила. Она уже стояла у гаража, то ли решив дождаться его, то ли просто не решаясь войти. Никита глубоко вдохнул, взялся за ручку и открыл дверь. Ребята зашли внутрь и поняли, что можно было и не торопиться. На экране мерцала затейливая заставка, а Мегамозг мирно посапывал, причем против своего обыкновения не за клавиатурой, а в спальном мешке. «Пораньше» для него, привыкшего засиживаться за компьютером до утра, означало часов в одиннадцать, а то и в двенадцать утра.
— А, уже пришли? — зевая и потягиваясь, произнес Геныч. — Что же это вы получше не выспались?
